Лишь только в маленьком окне его комнатушки забрезжил рассвет, Егор подскочил с кровати и, быстро одевшись, выбежал, как и вчера, на берег. Утро казалось прохладным. С моря дул бодрящий ветерок, уверенно оживляя растущие вдоль береговой линии дикие маслины.
Сладко потянувшись, Егор направился в сторону рыбколхозного причала. Бодро шагая по самой кромке моря, он вспомнил вчерашний разговор с дедом и вновь изумился услышанному. Можно сказать, эта беседа стала водоразделом всей его недолгой человеческой жизни.
Уже сейчас, уверенно шагая по песку, Егор четко осознавал, что он не есть тело и даже не есть мысли, он есть нечто совершенно другое, свободно присматривающее за этими объектами и безраздельно владеющее ими.
«Так все же, кто я такой? – пытался продолжить Егор начатое вчера самоисследование. – Если не тело и не ум, так что же тогда остается? Может быть, чувства? Нет-нет, не так. Ведь чувства тоже мои, значит, они есть у меня. У кого?»
Этот последний вопрос вновь завел его в непонятный тупик. Егор интуитивно осознавал, что, решив эту задачу, он поймет многое – может быть, тогда все и поймет. Вот только ответа пока не было, ответом была тишина.
«А может, – искрой мелькнула в голове догадка, – тишина и есть ответ? Тогда есть кто-то, кто эту тишину наблюдает.… Опять кто-то. Да кто же тогда этот невидимый наблюдатель? Нет, здесь без дедушки Степана не разобраться».
Еще на подходе к причалу он увидел одинокую фигуру деда, сидящего на железной швартовочной тумбе лицом к восходящему солнцу. «Ну, все как обычно», – улыбнулся про себя Егор. Подойдя к старику, он молча сел на сваленные в кучу, пахнущие прелостью и гниющими водорослями толстые канаты. Море хлюпало под причалом, сердито ударяясь волнами о ржавые сваи, а Егор ждал, предчувствуя, что сегодня он услышит от дедушки Степана нечто необычное. Но то, что он услышал, превзошло все его ожидания.
– Ну что, Егор, нашел ты свое «Я»? – как ни в чем не бывало спросил дедушка Степан, поворачиваясь к нему лицом.
– А кто тот, кто должен его искать? – неожиданно для самого себя ответил вопросом на вопрос Егор.
– Хороший ответ, – все так же спокойно ответил дед. – А ты сам как думаешь?
– Если честно, – ответил Егор, – то я не знаю. Я запутался, дедушка Степан. Я понимаю, что «Я» не есть тело, не есть мысли и чувства. «Я» наблюдает за всем этим, но живет отдельно, каким-то образом воздействуя… Нет, неправильно.… Каким-то образом пытаясь проявиться, что ли, достучаться до меня….
– До кого достучаться, Егор? – перебил его дедушка Степан. – Кто тот, до кого твое «Я» пытается достучаться? И может ли «Я» наблюдать? Или есть еще кто-то, кто это «Я» прикрыл собой, не давая ему светить?
Егор чуть не заплакал от бессилия. Второй день он бился над этим вопросом, но ответа не находил. Только, казалось бы, он начинал нащупывать это таинственное «Я», как оно, вильнув своим загадочным хвостиком, мгновенно исчезало в нескончаемых лабиринтах его души. А может, это вовсе и не «Я»?
– Не отчаивайся, – тихо сказал дедушка Степан, – люди жизни проживают, даже не ставя перед собой подобных вопросов. Ищи, исследуй себя, забудь про тело, мысли и чувства, которые лишь инструменты на твоем пути к истине, не более того. Если осознаешь это, тогда появится шанс в кромешной тьме своего сознания увидеть луч настоящего Света. И тогда ты найдешь ответ на свой главный вопрос, а ответом будет состояние души.
– Какое состояние? – оживился Егор.
– Это не подвластно слову, это надо пережить… А теперь слушай, внимательно слушай то, что я сейчас тебе скажу.
Дедушка Степан сделал глубокий вдох, закрыл глаза, приложил свои ладони к сердцу и начал говорить. После первых его слов Егору показалось, что внутри старика включили магнитофон с записью этого непрерывного потустороннего монолога. Говорил он монотонно, не меняя тембра и высоты своего голоса:
– Для начала обрати внимание на восприятие, исследуй его и пойми – это безличностный процесс. Пока тебе кажется, что есть видящий, видимое и процесс видения. Видящий – это ты. Видимое – это объекты, которые ты воспринимаешь, пейзажи, звуки, запахи, боль и даже мысли. И сам процесс видения, который и есть, собственно, осознание, без которого, это важно понять, окружающего мира просто не существует. Все, что ты видишь, либо отвергается, либо принимается тобой.
Но в этом привычном тебе факте наличия трех составляющих восприятия есть нечто ложное или искусственно введенное, которое и создает разделение на «меня» и «не меня». Объекты окружающего мира в поиске не нуждаются, они налицо. Процесс восприятия также понятен: ты сейчас занимаешься им, слушая эти слова. Искать нужно воспринимающего то самое «Я». Начинать необходимо с отделения от «Я» всех «не Я». Ты уже знаешь, что ничего из воспринимаемого тобой собственно тобой не является, ты отделяешь это от воспринимающего.
Тело – не «Я». Мысли – не «Я». Чувства – не «Я». Осознав это, ты задашь себе очень важный вопрос, есть ли в видимом мире хоть один атом, который будет «Я»? Ответ будет отрицательный, так как этот «атом» тоже воспринимается тобой. После этого заключения ты придешь к выводу, что тебя объективного нет. Здесь наступит момент истины, потому что, осознав свое отсутствие, можно сломаться, и дальше последствия будут непредсказуемые. Помощью будет четко заданный внутрь вопрос: «Кто боится потерять этот видимый мир?» Ответом будет «я», но это еще не «Я». Дальше ты спросишь: «Кто я?!» Ответом будет тишина, заполненная восприятием, восприятием без никого. Ложное «я» не выдерживает этого прямого вопроса, оно исчезает.
Дальше ты утвердишься в осознании, что тело, мысли и чувства – это наблюдаемые феноменальные объекты, а наблюдающего просто не существует. Это будет означать, что ты обнаружил отсутствие материального «Я». Его нет, куда ни обратишь ты свой взор, везде лишь объекты восприятия при полном отсутствии воспринимающего. После этого ничего делать больше не надо, только наблюдай. Тебя нет, видение есть, но нет точки, откуда смотрят.
До этого момента ты всегда имел точку отсчета от своего тела и думал, что окружающий мир воспринимается им, поэтому «Я» ты приписывал ему. Но тело – это только принятая тобой идея.
Не отчаивайся, если осознание твоего отсутствия в этом проявленном мире появится не надолго. Главное, что ты увидишь путь к осознанности, ты поймешь, что видящего не существует, что тело – это твое тело, ты не находишься в нем, ты – это процесс, вечное движение сознания, как волны в океане.
Ты есть без всего, ничего нет, а ты есть, иначе смерть будет равносильна небытию, которого боятся все живые существа. Вся деятельность живых существ направлена на удержание этого чувства бытия, все хотят «быть». На этом строятся все системы знаний, но твое истинное «Я» находится за пределами всех догм и представлений, оно за пределами бытия и даже небытия. Поэтому тебе важно испытать состояние себя отсутствующего…
Дедушка Степан сделал паузу, было похоже, что он даже и не дышал, произнося все эти слова. Его лоб был совершенно мокрым, а лицо настолько бледным, что казалось, будто оно одного цвета с его седой бородой.
– И еще, – немного отдышавшись, продолжил он, – твое ложное чувство «себя» – это твоя первая иллюзия, отраженная от истинного Света. Ты никогда в жизни не увидишь свое лицо, ты способен узреть лишь его зеркальное отражение, которое будет обманывать тебя всю твою жизнь, пока ты не перестанешь себя с ним отождествлять. Выход лишь один: не принимать свое отражение за себя, а быть собой. П р о с т о б ы т ь с о б о й…
Есть упоение в бою….
А.С. Пушкин
– Ты чего, братка, во сне бормотал? – спросил у задремавшего на броне Егора сидевший рядом с ним дембель Бриг. Егор открыл глаза и огляделся – Акпай, впереди крутой подъем, за ним спуск и разрезающая дорогу быстрая река. По окружавшей его тишине понял – колонна стоит. Егор машинально нащупал лежавший рядом с ним «АКС».
– Дедушка приснился, – неохотно ответил он башкиру и поднялся на броне, разминая затекшее тело. На остановившейся впереди машине мирно болтали двое молодых – Гарбуль и Веденеев, их приглушенные голоса немного оживляли повисшую над колонной мертвую тишь. Что-то было не так, окружившее батальон прозрачное безмолвие было наполнено тревогой, пропитавшей проснувшийся ум Егора Чайки.
Уже год Егор воевал в Афганистане, бывал в разных переделках, но такого опустошающего нутро состояния еще не испытывал никогда. Что-то должно было произойти. «В любом случае, – настраивал себя Егор на нужную его сознанию волну, – мне здесь терять нечего. Ребят вот только надо предупредить».
– У меня тоже есть дедушка, – безмятежно сказал Бриг, подставив скуластое лицо яркому афганскому солнцу. Он сидел на броне рядом с Егором, скрестив по-турецки обутые в потрепанные кроссовки ноги и подстелив под себя сложенный вдвое бронежилет. – Салаватом его зовут, только он мне почему-то не снится. Печник он у меня, братка, лучший на весь район. Побаивался я его в детстве, больно строгий, однако….
