Ещё два раза я такие полностью вымершие квартиры находила. А ещё четыре раза встречала опечатанные домоуправлением квартиры. Значит, там тоже все умерли, но трупы вывезли, и пустую квартиру опечатали.
У Кольки Бровкина папа умирал. Я не могла смотреть на такое. Колька сидит рядом с кроватью и держит папу за руку. А тот утешает Кольку и говорит, что скоро будет весна и наши обязательно разобьют фашистов.
Но ведь у меня дома так много еды! А если бы я вот так сидела рядом со своим умирающим папой? Не выдержала. Сходила домой и принесла им половину брикета гороха, полбуханки хлеба и кусочек шоколадки. Колькиному папе было совсем худо, еда была нужна срочно.
Так вот и повелось. Почти у всех дома кто-то был на грани. И пока у меня оставались ещё продукты с Большой земли, я как-то пыталась помочь. Насколько могла. Я же сама умирала от голода, знаю, что это такое.
Труднее всего было расстаться с банкой сгущенного молока. Мне безумно жалко было её отдавать. Маслова, конечно, вредина. А когда она украла у меня во втором классе мой красивый финский карандаш, мы с ней даже подрались в раздевалке. Помню, как она тащила меня за косу, а я в это время била её кулаком в живот. Да, Верке я бы ни за что не отдала молоко. Но когда я увидела её младшую сестру Лизу, этот свёрток с огромными глазами, который сжимал в ручке марлечку с завернутым в неё кусочком хлеба и пытался сосать его беззубым ртом… Я принесла им молоко. Не хочу, чтобы она, как Варенька, не дожила до победы.
Самый последний кусочек шоколадки я отдала Сашке. Ему было нужнее, чем мне. Я специально скормила его Сашке, так как знала, что если этот кусочек не съесть, то я скоро найду кого-то, кому он ещё нужнее.
Зато Саша встал! Завтра я поведу его в школу. Там будет или дрожжевой суп или каша из чечевицы. И хлеба теперь намного больше дают. Всё будет хорошо! Думаю, самое страшное уже позади. Мы выжили, дальше будет проще.
Ой, а что это там происходит? Это зачем они так построились?..
Бидон. Чайник. Чайник. Ведро. Кастрюля. Ведро. Ведро. Ведро. Кастрюля. Ведро.
Одна за другой ёмкости с водой проезжают мимо меня. Я двумя руками беру их из рук высокого давно небритого мужчины, делаю два шага и передаю мальчишке чуть ниже меня ростом. Возвращаюсь на два шага обратно, забираю новую ёмкость и снова делаю два шага навстречу мальчишке.
Иногда, когда я передаю ведро или чайник, мы с мальчишкой какое-то время держимся за ручку или дужку четырьмя руками сразу. У нас с ним так смешно руки одеты. У мальчика на левой руке явно слишком большая для него взрослая мужская кожаная перчатка, а на правой — серая варежка с надписью «Лена» на тыльной стороне ладони. У меня на левой руке варежка с такой же надписью «Лена», а на правой — шерстяная перчатка, которая когда-то была белой.
Вообще-то, на левой руке тоже перчатка надета, только её не видно сейчас. Я эти перчатки под варежки надеваю, чтобы теплее было. В одних перчатках холодно, они тонкие. Но даже такие перчатки это больше, чем ничего. А у мальчика, когда я встала рядом с ним, правая рука совсем голой была. Он всё время в карман ёе прятал. Ему очень неудобно было. Передавать же вёдра одной рукой он не мог. Сил не хватало. Вот так и получилось, что вскоре я ему правую варежку дала. Ему нужнее, чем мне.
Надпись «Лена» на варежке — это Сашина работа, конечно. Она не вышита, а вывязана. Сашка как-то там в этом месте хитрым способом вязать начал. Какими-то необычными петельками. В результате эти петельки все вместе сложились в легко читаемую надпись «Лена». Хорошие варежки у него получились. Тёплые и толстые. Сашка и носки мне связал уже новые, а сейчас дома себе вяжет варежки. Завтра в школу идти готовится.
Сашка! Чёрт, он же потеряет меня! Да уже потерял! Я ведь на колонку только пошла за водой. Это полчаса времени нужно, туда и обратно сходить. Меня же дома уже часа три нет! Я ж сначала все окрестные колонки обошла, чтобы убедиться в том, что воды нет нигде. А потом к Неве потащилась. Ох, ну не дура ли? Нужно было домой заскочить, санки взять. Заодно и Сашку бы предупредила. Он наверняка уже извёлся там от беспокойства. Не знает ведь, что со мной всё в порядке.
А теперь уж и не уйдёшь. Как я уйду? А воду кто передавать будет?
Небритый мужчина рядом со мной покачнулся и едва не пролил очередную кастрюлю. Потом он пробормотал: «Извините» и вышел из цепи. Но не ушёл, прошёл и встал в другую цепь, что параллельно нашей тянется на расстоянии метра в три. По той цепи пустые вёдра и чайники передают в обратном направлении.
Всё понятно. У него сил не хватает вёдра с водой передавать, но пустое ведро передать может. Теперь мне приходится делать с ведром не два, а четыре шага. Но нет, мальчишка в моей варежке на полшага приблизился ко мне. И женщина слева стала проходить чуть дальше. А вскоре подошла и встала между мной и этой женщиной какая-то девушка с противогазом на боку. Мальчишка сделал полшага от меня. Продолжаем передавать вёдра.
Всё это молча. Никто не говорит ни слова. Холодно. Всем холодно. Но никто не уходит. Хлеб!! Бомба повредила водопровод и на хлебозаводе отключили воду. А если не будет воды — не будет и хлебушка. Поэтому когда подходит кто-то новенький, долго объяснять ему ничего не нужно. Я тоже так подошла, мне сказали, что нужна вода для хлебозавода. Я выбрала место в цепи, где она мне пожиже показалась и встала между мальчиком и небритым мужчиной. Причём уже со своим чайником. Тот сразу из середины цепи поехал на завод.
А вон, кстати, и он. По цепи напротив меня пустым возвращается с завода мой зелёный чайник. Сейчас он доедет до Невы, там его наполнят, и он снова отправится на завод.
Какое-то шевеление происходит. А, сообщение по цепи передают. Говорят, не нужно больше наполнять ничего, кроме вёдер. На завод пустые вёдра подвезли, только в вёдра воду набирать. Их выливать удобнее. Но мой чайник всё равно уехал к Неве. Там велели складывать пустые не-вёдра. Потом хозяева свою посуду заберут.
Конечно, вёдра набирают не целиком. Едва на треть их наполняют водой. Полное ведро сейчас мало у кого хватит сил поднять. Я бы точно не смогла. И так руки отваливаются уже.
Тяжело.
Темнеть начало. А я ведь в одиннадцать ушла из дома. Представляю, каково там Сашке сейчас. Блин. Ну, что стоило мне зайти предупредить его? Дура безмозглая!
Наконец, когда я очень сильно устала, и уже совсем было решила перейти в цепь для передачи пустой тары, по этой цепи передали сообщение, что больше пустых вёдер не будет. Передать те, что уже в цепи и всё. Более воды заводу не надо. Достаточно.
Вот к Неве проехало мимо меня последнее пустое ведро. Небритый мужчина развернулся и ушёл. А минут через десять я в последний раз сделала свои два шага навстречу мальчишке и отдала ему последнее ведро с водой. Всё! Ой, как руки болят!
Хотела пойти чайник свой искать у реки, а меня за рукав дёргают. Оборачиваюсь — тот самый мальчишка. Варежку мне мою протягивает. Спасибо говорит. Я не взяла. Как же он, без варежки-то? У меня дома старые варежки ещё есть. А потом Саша новую мне свяжет. Бери себе, говорю. Тебе нужнее. Опять спасибо. И тоже ушёл.
Даже не знаю, как зовут его. Два часа рядом стояли, но так и не познакомились.
Нашла на берегу свой чайник. Хм. Кто-то уже наполнил его водой. А вот это здорово, не надо самой к проруби лезть. Подняла я чайник, да и пошла. Домой. Кушать хочу — жуть!
Знала бы, что так надолго иду, конфету бы взяла с собой. Вот дура, ну что стоило конфетку в карман сунуть? Сейчас бы покушала.
Ну, ничего. Уже близко. После поворота наш дом станет виден. Вон, как раз из-за этого поворота какая-то девчонка вышла, навстречу мне идёт. У неё пальто почти как моё, такое же красное. Правда, моё дома сейчас лежит. Я в Сашкином пальто вышла, оно теплее. Да и шапка её тоже на мою похожа, на белую, в которой я ночью сплю.
Что-то какая-то фигура у этой девчонки знакомая. Нет, пальто у неё не похоже на моё, оно вообще точно такое же! И шапка такая же! Так это же…
Сашка!!
Он тоже увидел и узнал меня. Остановился. Ждёт, пока я подойду. Сашка! Сашка, который три недели не выходил из дома, сегодня вышел на улицу. А вещи мои он надел, потому что больше нечего было. Ведь его пальто и шапка ушли на мне.
Подхожу ближе, смотрю, а он плачет. Стоит на месте, смотрит на меня и молча плачет. Какой глупый, ну зачем, зачем он вышел на улицу?! Он ведь ещё слабый! А Саша мне говорит:
— Лена, а я искать тебя пошёл. Ты так больше не делай, пожалуйста…
Вот интересно, и откуда они берутся, а? Вши эти несчастные. В мирное время-то не было их ни у кого. А тут расплодились как-то. Откуда взялись — непонятно. Бороться же с ними очень сложно. Лучше всего, понятно, помыться и постирать одежду. А ещё лучше прокипятить. Угу. Только где мыться-то? И стирать как? Сейчас это совсем не просто.
