После их отъезда заняться было особо нечем, так что мы просто сидели в комнате, которую Александр нам выделил, и общались на всевозможные темы. Благо, поговорить было с кем и о чём. Костя по политическим взглядам также оказался националистом с уклоном в расизм, даже, пожалуй, радикальнее и последовательнее меня. Мне, во-всяком случае, как-то не приходило в голову при выборе девушек руководствоваться степенью их арийскости и правильностью формы черепа. Впрочем, каждому своё, собеседник из Константина интересный, взгляды у него правильные, а личная жизнь потому и называется личной, что она личная, и каждому виднее самому, как её строить.
В разгар горячего (но уважительного) обсуждения влияния Великих географических открытий на упадок Османской империи, со схематичным, но аргументированным разбором альтернативных сценариев развития, в комнату вошёл слегка взволнованный Александр. «Так, ребята, сидите здесь пока, во двор не выходите, в окнах не маячьте. Там менты с погранцами приехали, настучал кто-то. Я разберусь, сидите тихо только». Мы, разумеется, немедленно и дружно уставились в окно, стараясь при этом не колыхать занавески. Во двор въехали три машины — давешний казачий микроавтобус, ментовская легковушка и погранцовский уазик, и двор как-то сразу заполнился народом. Лохматая псина разумно решила не обострять ситуацию, и спряталась в будку. Погранцы, судя по жестикуляции, явно наезжали на казаков и Александра, те огрызались, менты всем своим видом транслировали в окружающее пространство, как им не хочется здесь находиться, и стояли в сторонке, не участвуя в общей дискуссии. Казаки куда-то звонили, совали телефоны погранцам (вернее, старшему из них). Тот слушал далёких собеседников, кивал, разводил руками в универсальном жесте «я всё понимаю, но служба», отключался, и снова начинал выносить мозг кубанцам и Александру. В конце концов явно раздражённый Александр распахнул дверь сарая, в котором были сложены привезённые лекарства и соления, и, судя по жестикуляции, сказал главному погранцу что-то типа «Хотите, забирайте, но как бы потом боком не вышло!» Погранцы заглянули в сарай, вытащили пару баулов наружу, открыли, просмотрели содержимое, затем последовали ещё минут пять препирательств, но уже в режиме постепенного смягчения. Наконец, казаки занесли баулы обратно в сарай, все погрузились в свои машины и стройной колонной выехали со двора.
Атакованный вопросами Александр, за которым я ранее мата не замечал, с использованием всей палитры великого и могучего поведал нам, что казаков на обратном пути перехватил наряд погранцов во главе с капитаном, известным нехорошим человеком, находившим какое-то извращённое удовольствие во вставлении палок в колёса волонтёрам и добровольцам. В итоге кубанцы позвонили собратьям с Донского войска, те позвонили сочувствующим, занимавшим хорошие посты в обладминистрации, те, в свою очередь, вышли на связь с начальством скотокапитана, а уже оно (поскольку сам капитан голосу разума и совести внять упорно не желал), приказало ему отвалить, предварительно убедившись, что в грузе нет ничего запрещённого к обороту на территории РФ. На казаков капитан пообещал чего-то там оформить за нарушение режима погранзоны. И откуда только такие берутся…
После заката супруга Александра наготовила всякого-разного, а вскоре появился священник (и, по совместительству, один из старших сыновей нашего гостеприимного хозяина) с женой, пивом и чудовищной вкусности вяленой рыбкой, так что вечер прошёл в приятном общении. В ходе общения, кстати, выяснилось, что Костя спиртного не пьёт. Но, всё равно, парень хороший.
Утром в нашем полку прибыло — появился четвёртый доброволец, Леонид из Питера. Весьма своеобразная личность, скажем так. В хорошем смысле. Очень религиозный парень лет 25–28, вегетарианец, непьющий/некурящий (кстати, забавная деталь — все четверо оказались некурящими). В городе на Неве работал экспедитором. В армии не служил, да и вообще в бой особо не рвался, по причине достаточно пацифистских убеждений. Надеялся найти возможность приносить пользу каким-нибудь мирным способом. Но и категорически оружия не отвергал — мол, если по-другому не получится пригодиться, тогда готов буду и стрелять. Своей ярко-рыжей шевелюрой и зелёной футболкой он как-то сразу вызвал у меня ассоциации с Изумрудным островом, так что я предложил при возможности выдать его за добровольца из Ирландии, для чего был готов научить нескольким фразам на английском. После обсуждения предложения было решено, что намного рациональнее просто нести любую бессвязную ахинею, и выдавать её за ирландский, благо его один фиг никто не знает, включая самих ирландцев.
Тем временем, в полном соответствии с исторической практикой последних шести тысячелетий, в стоящем без дела войске начиналось брожение. Следующие два дня прошли в бездеятельном ожидании. О состоянии дел за лентой информация поступала неутешительная — украинские силы постепенно наращивали свою активность, и безопасное «окно» для нашей переправы всё никак не появлялось. Мы некоторое время обмусоливали идею вернуться в Ростов и там поискать другие каналы для перехода, но, по здравому размышлению, от неё отказались. Я от скуки спасался чтением книг Александра. Причём не в смысле «книг из библиотеки Александра», а в смысле «книг, написанных Александром». Да, наш гостеприимный хозяин (происходящий, кстати, из старинного и уважаемого казачьего рода) оказался писателем, причём очень неплохим. Во-всяком случае, я с большим интересом прочитал его рассказы, посвящённые, в основном, жизни донского казачества в ХХ веке. Диме тоже понравилось. Ребят же я пытался (и, вроде бы, небезуспешно) развлекать историями, вполне тривиальными по меркам своих Африканских чёрно-континентальных похождений, но для малознакомых с тамошними реалиями людей весьма экзотическими. Вроде бы на время как-то удалось отвлечь коллектив от излишне смелых идей вроде «идём сами» (байки смотреть у меня в блоге).
В новостях, как назло, в очередной раз рассказывали о сосредоточении каких-то там грозных бригад российской армии вдоль границы, и о том, что если вдруг что, то мы ужо, ну и прочий бред из арсенала слуг Тёмного Властелина. Впрочем, определённый эффект эта дуболомная пропаганда давала, вынужден признать. Ребята всерьёз стали опасаться, что пока мы тут сидим, Аллах Владимирович таки введёт войска на Украину, и мы пропустим всё веселье. К стыду своему, вынужден признать, что это оказалось заразным. Хоть умом я и понимал, что вероятность такого развития событий стремится к нулю, причём снизу, но сердце, сердце… Как писал классик, «Нельзя жить в обществе, и быть свободным от этого общества». В общем, слова Александра «Собирайтесь, через двадцать минут выходим» были встречены троекратным ура (про себя, разумеется, в целях конспирации).
Быстренько закидываю вещи в рюкзак, остаточное секундное колебание — брать или не брать с собой паспорт (три дня над этим думал, в итоге решил брать) — да, всё-таки, беру с собой. Навьючиваем на себя баулы с казачьими медикаментами и передачками, и углубляемся в лесополосу вдоль реки. Идём на юг около километра до брода. Лёня, гад, шумит на весь лес, включая противоположный берег. Я, вроде как, над ним шефство взял, само собой так получилось, приходится всё время ему напоминать, что мы не на прогулке. Раздеваемся по пояс, переходим речку. Глаза шарят по лесу на западном берегу, в голове стучит «А если там засада, и сейчас начнут стрелять?!?». Выходим на берег, одеваемся. Пока всё тихо. Может, ждут, пока мы подальше от реки отойдём? Александр жестами показывает — идти за ним, не шуметь. Углубляемся в лес. Блин, да что ж ты под ноги то не смотришь?!?! С трудом преодолеваю желание дать Лёне подзатыльник. Шёпотом объясняю, какой он нехороший человек. Подлесок густой, колючий, баулы мешают идти, пот заливает глаза. Чёрт, и оружия нет, если сейчас на укров напоремся, даже сделать ничего не сможем. Выходим к давно заброшенному полю, идём по тропинке среди высоких сорняков. Оглядываюсь назад — нас лёгким, быстрым шагом догоняет мужик моих примерно лет в охотничьем камуфляже. Когда и откуда он появился — ни один из нас не заметил. Секундная вспышка страха — но оружия у него нет, только бинокль в руках, значит, не укроп. Мдяяя… партизаны, твою мать. Был бы на его месте какой-нибудь укропогранец с автоматом — уложил бы нас всех одной очередью, не напрягаясь. По цепочке окликаем идущего впереди Александра. Тот останавливается, «охотник» подходит к нему, обнимаются. Уфф, точно, свой. Теперь впереди идёт «охотник». Ещё пять минут — и мы подходим к укрытой между деревьями «буханке». Из неё вылазит водитель — толстый мужик в гражданке явно за полтинник, представляется «Дядя Саша!». Из-за деревьев выходит широкий (не толстый, а именно широкий), крепкий мужчина чуть моложе, в камуфляже и с автоматом. «Батя!» — пожимает каждому руку, затем повнимательнее приглядывается к Косте. «А те…» — начинает он. «Есть ему двадцать один, я уже проверил» — успокаивает Александр. Наш северянин смотрит с видом усталым и снисходительным, мол «Как вы меня все достали с этим возрастом, завидуйте молча». Напоследок обнимаемся с Александром, грузимся в «буханку» под напутственное «При обстреле падайте на пол, если машина встанет — выпрыгивайте, и сразу пригнувшись — в лес» Бати. «Охотник» запрыгивает следом, Батя с водителем впереди, трогаемся.
