Искреннее возмущение подполковника Тарасова вызывало то, что в составе колонны двигалось слишком уж большое количество всевозможной инженерно-сапёрной и строительно-восстановительной техники. Именно они и замедляли нашу маршевую скорость.
А я смотрел вперёд и по сторонам в поисках всевозможных неприятностей. Ведь до административной границы Северной Осетии с Чечено-Ингушетией оставалось совсем немного километров. Их и так-то было — пару сантиметров по карте… И добрую половину этого пока ещё безопасного пути мы уже преодолели. То есть один сантиметр до осетинской границы. А вот уже за пределами этой РСОА… Вот там-то и начиналось самое интересно-загадочное и таинственно-коварное… О чём стоило поломать свою головушку.
Пока я гадал и думал о грядущих казусах, наш Урал как-то незаметно проскочил эту самую административную границу. А когда я увидел дорожный знак с наименованием населённого пункта, да ещё и сверился со своей топокартой, тогда-то мне и стало понятным наше приблизительное местоположение. Теперь нам следовало смотреть не то что «в-оба», а в-четверо и даже в-пятеро! Потому что нам могли «подкузьмить» не только спереди-сзади-справа-слева, но и сверху… Будь то умело запущенная бутылка с зажигательной смесью или же миномётная мина…
«Да ещё и подземные фугасы! — подумал я. — Так что смотреть надо уже в-шестеро! Не только вперёд и назад, влево и вправо. Надо ещё вести наблюдение за внезапно появившимися воздушными целями… А также объезжать все подозрительные выбоины на асфальте и свежевскопанные участки на обочине.»
В прошлом году, то есть в декабре 94-го, когда наши войска двинулись двумя колоннами на мятежную Чечню… Именно тогда мы и понесли первые, скажем так, официально признанные и документально подтверждённые потери. Причём, даже не оказавшись на чеченской территории. Местные жители из приграничных сёл были настроены очень уж пацифистски, то есть чрезвычайно воинственно… Они не хотели допустить развязывания войны с соседями-чеченцами и поэтому преграждали путь российским войскам. При этом мирные вроде бы граждане вовсе не чурались насильно вытаскивать из кабин остановившихся автомобилей водителей и офицеров, чтобы «поговорить» с ними при помощи кулаков. Были случаи, когда доставалось и машинам. Их попросту поджигали.
Что тут ни говори или ни думай, но телевизионные репортажи с горящими ЗиЛами и пылающими КУНГами, с побитыми солдатиками и агрессивно настроенным местным населением — всё это лишь подогрело Российское общественное мнение. И очень многие из тех, кто по настоящему выступал против новой войны, а значит и против гибели мирных людей и безвозвратных потерь среди личного состава Российской Армии… Увы… Но противников войны либо перестали слушать, либо принялись заглушать псевдо-патриотическими воплями, либо попросту обвинять в трусости и предательстве…
Так голоса разума были заглушены всевозможными взвизгиваниями столичных бюрократов и бряцанием оружейного железа. Гордые чеченцы продолжали танцевать на телеэкранах свой священный танец войны, гортанно распевая боевые песни. Министр Обороны грозился взять всю Чечню силами двух парашютно-десантных полков, что в общем количестве не превышало двух-трёх тысяч бойцов… Иностранные наблюдатели старались не пропустить самые интересные моменты новейшей истории России. Наши же доморощенные политики стремились не ударить лицом в грязь перед столь почтенной публикой из-за рубежа. В общем, всё шло по заранее утверждённому плану…
«Идиоты… — вспомнил я концовку знаменитой фразы Лёлика-Папанова из «Бриллиантовой руки». — Правда, там он говорил только про одного… А тут… Слишком уж их много.»
Словом, всё шло по плану… Кем-то и где-то утверждённому. Вся страна Россия выжидала… А наши доблестные войска продолжали выдвигаться к чеченской столице. Молодые боевики перестали плясать и хорохориться, но зато пошли окапываться и организовывать длительную оборону Грозного. Пока не грянул Новый 1995-ый Год!
И за пару часов до заветного боя Кремлёвских курантов, когда на традиционный салат Оливье были совершены первые атаки… Когда приступили к уничтожению селёдки под шубой… Когда прозвучали оглушительные выстрелы пробками в потолок. Когда под слабое журчание миллионов шампанских струй началось прощание со старым Уходящим годом… Когда внутрь потекли огненные реки обжигающей водки и коньяка…
Вот тогда-то наша пехота пошла в атаку на город Грозный… Тогда-то чеченские боевики приступили к уничтожению наступающих… Тогда-то и прозвучали первые артиллерийские выстрелы российских орудий и ответные миномётные залпы… Тогда-то под глухие удары слабеющих сердец потекли из ран еле различимые струи… Тогда-то и стали прощаться… Как пока ещё живые… То есть друг с другом… Так и уже уходящие в мир иной… То есть уже почти убитые… Сыновья и братья этих ни о чём не подозревающих телезрителей…
«И они умирали… Почти что на их глазах!.. Так и не дождавшись заветного боя Кремлёвских курантов…»
А ведь многие миллионы россиян заворожено смотрели на свои телеэкраны, будто там передают какое-то очередное и невероятно сногсшибательное новогоднее представление. Ведь взрывающиеся в ночи танки так похожи на праздничный фейерверк с разлетающимися во все стороны искрами. А горящие многоэтажки так напоминают разукрашенные иллюминацией ели. И лежащие на улицах бойцы выглядят, ну, точь-в-точь как случайно свалившиеся с веток оловянные солдатики…
«Правда, для новогодней ёлки этих оловянных солдатиков слишком уж много!.. Да и обратно все они уже не встанут… Солдаты МинОбороны… Федеральные подразделения… Бойцы чеченского сопротивления… Грозненские партизаны… Нда-а-а… Дожили!»
Именно так и выходило… Если исходить из публичных утверждений высокопоставленных должностных лиц государства, то я, будучи кадровым офицером Российской Армии, сейчас с оружием в руках и личным составом за спиной ехал не на чеченскую войну, а в одну самопровозглашённую и якобы независимую горную республику, где мне следует хорошенько так навести конституционный порядок. причём, стреляя в упорно сопротивляющихся нашей Конституции и всячески опасаясь ответного огня с противоположной стороны… Получался какой-то военно-политический абсурд… Теоретически обоснованный откормленными чиновниками и практически осуществляемый загнанной в угол армией. Тогда как министерство внутренних дел болтается где-то по середине. То у чиновников на подхвате, то нам вроде бы подсобляет.
А вот демократическая пресса охарактеризовала бы меня совершенно по иному. С их подачи я превратился бы в озверевшего оккупанта и профессионального убийцу с повадками мародёра-насильника-поджигателя… Ведь Россия уже в который раз пытается захватить маленькую, но гордую птичку-невеличку с трогательным названием Чечня. И я как послушный наёмник тире контрактник сейчас еду воевать с силами чеченского сопротивления, которые мужественно и героически защищают как свободу, так и независимость Чеченской Республики Ичкерия. И стало быть именно чечены здесь являются хорошими парнями с открытыми лицами и честными глазами, поскольку они защищают свою родную землю вайнахов… Тогда как я выгляжу не самым лучшим и достойным образом…
«Понятное дело… — думал я, привычно шаря взглядом по относительно безопасным полям. — Кто им платит, на того эти журналисты и работают. Аж читать противно!.. А вот про дальнейшее развитие ситуации они-то и не пишут. Если сейчас Чечня отколется, то завтра их соседи — ингуши захотят того же самого. А потом другие горные республики попрут туда же… Ну, и так далее… Вот Россия и распадётся на удельные княжества да личные вотчины… А ведь когда Советский Союз разрушали, то сколько военных конфликтов произошло?! Сначала Сумгаит и Карабах, потом резня турок-месхетинцев в Ферганской долине. Разгон демонстраций в Тбилиси, Баку и Вильнюсе. Затем южные осетины воевали В Цхинвали с грузинами. Узбеки с киргизами сцепились в Ошской области. Потом опять осетины, но уже с ингушами. Абхазия и Приднестровье, Таджикистан… Сколько там войнушек вышло?.. Кажись, двенадцать! И вот теперь ещё одна! Уже тринадцатая по счёту! Нехорошее число получается… Ох, как нехорошее!»
Но как бы то ни было… Я продолжал сидеть в кабине нашего первого Урала, который в составе общевойсковой колонны медленно приближался к зоне боевых действий. В кузове находились мои подчинённые, которым я пообещал съездить сними на войну. Ведь их отправили бы в любом случае. Однако же они не захотели ехать в Чечню с молоденьким лейтенантиком, который только что выпустился из Ташкентского училища. Мои пожелали убыть на войну именно со мной…
«Балбесы… — я даже усмехнулся. — Но всё равно… Приятно, когда солдаты тебе доверяют… причём, не абы что, а свои драгоценненькие жизни… И тем не менее!.. Они — самые настоящие балбесы! Которых ещё учить и учить! Но уже на войне…Не-ет… Вот повоюю я с ними до мая месяца, а потом они уволятся… И всё!»
