А вот когда он прибудет на эту самую войну и лично столкнётся с её грязью, замешанной на людской крови и человеческом поте… Да ещё и приправленной оторванными фрагментами чьих-то тел. Вот тогда он начнёт многое понимать… Что он уже оказался в самой настоящей мясорубке, в которой невозможно не стрелять. Что он должен защищать свою жизнь, если хочет остаться в живых. Что на его глазах уже погибло столько хороших мужиков и нет никакой гарантии не оказаться на их месте. Что надо стрелять во врага, чтобы убить его, а иначе он первым убьёт тебя. Что он уже начинает привыкать к людской крови и человеческим ошмёткам. Что смерть уже кажется ему фатально неизбежной. Что он ощущает постоянную апатию ко всему происходящему вокруг… Что он страшно устал от всего… Что смерть избавит его от многих мучений… Что на самом-то деле он уже давно мёртв. Что ему уже на всё наплевать! В том числе и на саму смерть…
«Да-а… Война способна искромсать не только тело… Она способна изувечить и саму человеческую душу!.. Как бы глубоко он её не прятал. Раз человек попал на войну, то она уже не выпустит его из своих цепких рук. Правда, война войне — рознь! Ведь они бывают разные. И человеку порой трудно определиться в том, за что и зачем он сражается за кого-то!»
Если это будет справедливая война, наподобие Великой Отечественной, на которой наши люди защищали свою родную землю от пришедших сюда захватчиков… На таких справедливых войнах каждый её участник становится Великим Солдатом! Потому что Правда была на его стороне! Потому что он защищал свою родную страну от чужеземных завоевателей!
И тогда… В Великой Отечественной войне Правда была на нашей стороне! А поскольку наш народ сражался за Правду, то он обязательно должен был победить! ПОТОМУ ЧТО СРАЖАЯСЬ ЗА ПРАВДУ, НЕВОЗМОЖНО НЕ ПОБЕДИТЬ! А то что Великая Победа в этой войне досталась всем нам чересчур Великой Кровью… То это только лишь потому, что напавший на нас враг оказался слишком силён и бесчеловечен… А также из-за того, что перед войной наша Красная Армия была буквально обескровлена массовыми репрессиями и фактическим истреблением наиболее подготовленных командиров. А пришедшие на «зачищенные» должности приспособленцы и карьеристы, недоучки и откровенные бездарности… Вот они-то и проявили себя далеко не самым лучшим образом, отступая аж до Волги и бездумно теряя тысячи своих подчинённых.
Но мы тогда всё же победили… Благодаря Великому Подвигу Советского Солдата! Ведь какими бы умными не являлись наши генералы и маршалы… Какими бы подготовленными командирами не были лейтенанты, майоры и полковники… Почти всю тяжесть ведения боевых действий тогда вынес на своих плечах обыкновенный наш солдат. Неприхотливый и самоотверженный, простодушный и несгибаемо стойкий, по-мужицки выносливый и всегда готовый к подвигу… И благодаря именно ему — простому труженику войны… Благодаря самому лучшему солдату во всём мире… Благодаря нашему воину мы тогда выстояли и победили… Несмотря ни на что и вопреки всему!
Да… Такой мне виделась наша Великая Отечественная война.
А сейчас наша колонна из четырёх Уралов ехала в Чечню, где многое было непонятным. Президент России говорил о необходимости наведения там конституционного порядка. Средства массовой информации чуть ли не в открытую называли нас захватчиками и преступными агрессорами, тогда как чеченские боевики выставлялись защитниками национальной независимости и свободной Ичкерии. И мало было тех, кто отважился бы назвать вещи своими именами… Что мы действительно воюем в Чечне, но не против чеченского народа, а против тех людей, которые захотели отколоть от нашей России сначала одну территорию… Затем уже другую… Что в конечном итоге мы воюем здесь за целостность всей России.
А значит мы воюем и за вас!
Знайте и помните об этом! Хотя бы…
К полудню мы проехали около трети пути. К этому моменту общевойсковая наша колонна растянулась до почти что немыслимых размеров. Мы иногда останавливались, естественно не зная причин внезапно образовавшейся пробки на дороге. Затем Урал вновь трогался дальше и через какое-то количество метров всё становилось более чем ясным тире понятным. Там на обочине находился какой-нибудь грузовой автомобиль или же машина связи. Как правило капот был поднят и вокруг двигателя суетилось несколько бойцов или прапоров. Более старшие военачальники стояли рядом и осуществляли общее руководство.
— Вот так всегда! — возмущался подполковник Тарасов. — Эти спецавтомобили всю свою жизнь стоят в автопарке, движки заводят только по большим праздникам, а когда надо проехать сто километров… Всё у них ломается или надолго выходит из строя.
А потом что-то произошло с нашим четвёртым Уралом. Он отстал, и на радиопризывы замполит Чернов никак не откликался. Вскоре комбату надоела возня с радиоэфиром и при первой же остановке он покинул кабину, чтобы в личном порядке выяснить причины произошедшего. Но минут через пять стоящие впереди грузовики поехали дальше, поэтому и мы возобновили своё перемещение… Чтобы как можно быстрее оказаться в чеченской столице.
Через какое-то время в радиостанции послышался голос Тарасова, сообщивший всем нам о том, что с четвёртым Уралом всё в порядке и сейчас комбат находится именно в нём. Лично мне предписывалось двигаться дальше в составе всей колонны…
— Как только получится, я сразу же вернусь! Конец связи! — закончил комбат и отключился.
А мы и так уже ехали. То останавливаясь, то догоняя ушедшие вперёд машины. Перед одним оврагом образовалась очень уж большая пробка. Местность тут была открытая и я очень хорошо видел всю обстановку. Здесь, то есть перед внушительных размеров оврагом наша асфальтовая дорога оказалась настолько разбитой, что выглядела даже не как грунтовка… Тут была одна большая и глубокая колея, по которой автомашины могли двигаться только в одном направлении. Данное обстоятельство являлось вроде бы обыденным на войне явлением… Ведь старый асфальт не в состоянии выдержать стальные траки танковых гусениц…
Однако к уже имеющейся колее с исключительно односторонним движением добавлялась совершенно другая проблема. Когда-то давным-давно над глубоким оврагом был перекинут мост. возможно при том царе Горохе он и представлял собой наиболее современное инженерно-техническое сооружение, но только не сейчас. В нынешних условиях этот мост выглядел крайне печально и жутко плачевно… Про характеристику «Очень опасно!» можно было и не упоминать. Ведь мы и так уже видели то, как по этому мосту осторожненько перебираются грузовые автомобили. Они ехали тихонечко и крайне деликатно…
Когда и наш Урал «свернул» по колее к мосту, то у меня невольно создалось такое впечатление, что будто бы мы оказались на финишной прямой. Ведь в непосредственной близости этот мост показался ещё хуже: перила отсутствовали напрочь, ширина дорожного полотна явно оставляла желать лучшего… Но зато по всей длине моста проходила всё та же колея. Видимо, она заменяла собой и перила… Да и предохраняла проезжающие автомашины от всяких непотребных возможностей… Например, старательно так сбиться с пути и со всей водительской дури «сигануть» всеми четырьмя колёсами вниз… То есть на самое глубокое дно самого большого оврага.
Но нам повезло. Спасительная колея сделала своё благое дело и наш Урал благополучно перебрался на другую половину земной поверхности. По ходу движения мне удалось рассмотреть то, что на мосту находится толстенный слой земли и грязи, в которой и проходили две параллельные канавки. А ещё через пару километров глубокая колея измельчала настолько, что исчезла совершенно и уже бесповоротно. Вскоре объявилась и асфальтовая дорога с довольно-таки приличным покрытием. И мы понеслись вдаль чуть ли не на всех парах… Ведь нам полагалось догнать ушедшую далеко вперёд колонну…
Но, как это уже известно… Счастье не бывает дважды. Топографическая карта упорно предсказывала мне скорое появление ещё одного моста. Сейчас мы ехали на приличной скорости и по хорошей асфальтовой дороге. Как и следовало того ожидать, предсказание древних военных топографов сбылось… Вскоре мы увидели много любопытного…
— Смотри! — сказал я водителю предупреждающим тоном. — На мосту!
Военный водитель промолчал, не отреагировав на мои слова ни устным ответом, ни каким-либо действием. А впереди была довольно-таки непростая дорожно-транспортная ситуация. Наша шоссейка здесь подходила к небольшому мосту над речкой с обрывистыми берегами. Далее дорога шла на подъём, то есть она поднималась на внушительный холм…
— Притормаживай! — произнёс я более строгим голосом. — Слышь?
Мой водитель опять смолчал… А впереди, то есть от самого моста и до вершины холма, вся дорога была запружена стоявшими грузовиками. И всё это казалось вроде бы обычным явлением — ведь дорожная пробка может случиться где угодно… Однако на этом мосту находился военный ЗиЛ, доверху загруженный танковыми снарядами.
