«Какое совпадение! — про себя отметил Егор. Ведь когда-то там, на реке близ Валерик, поручик Лермонтов искупал кровью свою бунтарскую несдержанность, сосланный Николаем I. Нет, Егор не был бунтарем, но серьезно никого не уважал. Совпадением же было названное место. — И ко всему прочему, — думал Егор, — вряд ли настало мое время что-либо искупать кровью.
— Валерик… Ва-ле-рик… — укорительным шепотом, сперва с ударением, а затем по слогам произнес Егор звонкое название населенного пункта, а командир бригады продолжал доклад, зачитывая оперативную телеграмму:
— …в Аргуне на пересечении улиц Гудермесская и Заводская боевики обстреляли автоколонну федеральных сил, в результате чего несколько военнослужащих были тяжело ранены. Перегруппировавшись и вступив в бой с нападающими, ранили полевого командира… В окрестностях районного центра Аргун федеральными силами в процессе спецоперации были убиты 10 боевиков, несколько человек ранены; более 20 — задержано. Потери со стороны «федералов» составили шесть человек ранеными… В Грозном на улице Сайханова из стрелкового оружия были обстреляна группа сотрудников милиции, есть потери. В Заводском районе Грозного на фугасе подорвался автомобиль, в котором находились российские военнослужащие; один человек погиб, двенадцать раненых. Проводилась войсковая операция… За 11 декабря в Чечне позиции федеральных войск подвергались обстрелам девятнадцать раз; позиции внутренних войск — восемь раз. Двое военнослужащих убиты, одиннадцать ранены. Два подрыва на фугасах, в результате которых ранены трое военнослужащих. Обезврежено тридцать семь взрывных устройств.
…Сегодня, 11-ое декабря 2000 года — стылый хмурый декабрьский вечер. Сегодня, Егор приехал в Грозный, — в свою вторую командировку на Кавказ.
* * *
С суматошной минувшей ночи, что окончилась с лучами нежаркого декабрьского солнца, прошло без малого шесть часов. На улице градусов десять тепла. Не зима, а зимушка. Солнца не видно, но на улице очень ярко, в сравнении со вчерашним днем — странности погоды. Топая по дороге еще не отдохнувшими и избитыми ногами, Егор удивлялся, с какой вожделенной страстью его втиснули поутру в бронетранспортер, мол, стажируйся, не теряй драгоценных минут!
«День-то второй… — думал Егор. — Едва успел, чемоданы с кузова снести… выперли сразу в разведку. «Смотрю» проспект Жукова. Широкая такая улица. Красивая…», — восторгаясь ее необъятными разрушениями, Егор шел по асфальту, едва ли не по самой середине. Старательно, почти что, с математической точностью выдерживал установленный инструкциями интервал между саперами-разведчиками. Впереди, буквально в паре шагов шагал Кубриков Толик, старший групп разведки, которому Егор и приехал на смену. Соблюдая интервал, Егор сторонился Кубрикова, а тот, как назло, лип к Егору со своими разговорами. Он, то отстранялся, то приближался, часто оглядываясь на Егора и подгоняя его, как Макарка телят — по-хозяйски грубовато:
— Что топчешься в хвосте? Нагоняй!
Дабы не вызывать подозрение в мнительности и трусости Егор сделал вид, что поспевает, но остался на прежнем интервале от Кубрикова. Шел и сосредоточенно смотрел по сторонам. Глядя на правую сторону дороги, Егору представлялось, будто она усеяна грудами картонных коробок. Словно картонная помойка, многокилометровая, уходила прямиком в самое небо, в горизонт. А в действительности, по всей стороне, бетонными кусками лежали некогда многоэтажные дома — целый квартал, а может даже больше. Но в противность той жути, которую можно было испытать при виде страшного зрелища, Егор напротив, пребывал от видимого в радостном возбуждении. Груды бетона, как следствие работы тяжёлой артиллерии российской армии — его особенно удовлетворяли. С левой стороны — сорняком, торчал частный сектор. Сама улица между тем была пуста. Да и по улице никого почти не было. По ней никто не ездил, лишь редкие невоенные фигуры пересекали проезжую часть дороги на скором перекрестке.
Грозный, зимой 2001 года не был пуст. Собственно он не был пуст и во время второго штурма в 2000-ом, как возможно, не был и в первый раз, в 1995, но Егору он показался брошенным.
Зимой 2000 года, вспомнил Егор, во время штурма он с солдатами, продвигаясь вдоль частного сектора полуразрушенных домов, совершая обходной маневр, наткнулся на двух стариков, — деда и бабку, что сидели у дома на скамейке, наблюдая как на противоположной стороне от них, через небольшой пустырь и дорогу шел бой. Сидели спокойно, неподвижно, будто смотрели телевизор. Удивленный Егор, предложил им тогда укрыться, на что бабка, сказала:
«Мы с дедом и не такое видели во время войны… Отечественной… — поправилась она и закончила. — Лучше, дай мне, закурить… с дедом».
Таким, город был во время второго штурма, таким он был и сейчас. Лишенный величия и великодушия, походил на короля, подвергнутого варварскому нападению лесных разбойников и не сыскавший у них милосердия. Город, словно некогда грозный король, ныне был мертв и обесчещен. Грозный был полупуст. Все в нем было запущено и загажено. Он лежал на земле, как обглоданный скелет, некогда грозного и храброго война, чьи доспехи еще сверкали на солнце, наполненные трухлявым пленом костей.
Солдаты шли двумя группами. Первая — работала; вторая, почти веселой гурьбой шарахалась из стороны в сторону, к небольшим продуктовым лавкам, что возникали то тут, то там, по обеим сторонам дороги. Но ничто не могло отвлечь саперов от выполнения стоящей перед ними задачи. С неподкупной трезвостью саперы выполняли свою работу, не обращая внимания на своевольных разведчиков группы прикрытия. Кубриков не вмешивался, Егор и вовсе был пока не причем. Пока что, он — наблюдатель: делает свои выводы, проводит оценку действий, принимает маршрут. Время его корректив еще не настало, а по сему, он был тих. Да и что корректировать — все спокойно. Ведь на самом деле это краткий миг, когда что-то случается.
…Два не громких хлопка, похожих на звук новогодней хлопушки, звук лопнувшего воздушного шарика, стартового пистолета с беговой дорожки, в одно мгновение стерли всех с проезжей части. В этом кратком миге, Егор, попытался определить — что за хлопки, откуда они, — стоял на обочине дороги, глядел в развалины, пригнувшись. Два дымных завихрения немного меняя траекторию, и не пересекая друг друга, медленно приближались к дороге. Егор повалился наземь:
«Гранатометная атака!.. Чехи!.. — мгновенно выдал сжатый тисками сообразительности мозг. — Засада!» — Егор прищурился в ожидании разрывов.
Две противотанковые гранаты разорвались неподалеку. Первая граната угодила в откос проезжей части. Другая, пролетев между БТРами, разорвалась где-то за ними. Некоторое время Егор завороженный зрелищем следил за ее полетом и зажмурился, ожидая ее столкновения с БТРом, потому как ему показалось, что она летит прямо в бронемашину. Глухой разрыв прозвучал обычно. Не страшно. Мгновенно наступившая акклиматизация от дерзкой и неожиданной засады перевернула самого Егора с ног на голову, и обратно. Страх почему-то не было. Страх, просто не успел прийти, и скорее, по вполне очевидной причине — подсознательной психологической готовности Егора к самому страшному; все-таки это был первый разведвыход в этой командировке, спустя почти полгода…
В ответ обрушился шквал огня. Узкое пространство взорвалось трескотней автоматов. А развалины почему-то молчали. Егор тоже не стал стрелять сразу. Но потом, поддавшись коллективному духу, выпустил содержимое одного магазина в картонно-бетонный горизонт. Куда стрелял конкретно? Да, в никуда…
Уже вскарабкавшись на дорогу с кювета, его спотыкающегося, Кубриков встретил сердечно, обнял и дружески похлопал по плечу:
— Что? Испугался что ли?.. Да брось, ты… дурака валять! Не время!
— Нет. Не испугался… — рассеяно произнес Егор, мысленно про себя добавив: чего это я испугался? Вовсе нет. Просто не успел заразиться сознательной безответственностью и потерей бдительности… Как некоторые… от повседневности и отсутствия прямого противостояния с действительным врагом…
Толик же, продолжал себя вести как человек прошедший огонь и воду, и медные трубы.
— Это ерунда! Не обращай внимания, такое происходит ежедневно… Привыкнешь!
— Угу… — бурчал Егор, — привыкну?! Как же!
Через минуту, как ни в чем не бывало, все двигались дальше.
Егор сосредоточено посматривал на окружающих, искал в них тревогу, искал в них испуг подобный своему. И не находил. Ничего. Как говорят при зачистке объекта: «Все чисто!.. Никого!»
Кубриков улыбаясь, посматривал на Егора.
— Я тоже сначала думал, что страшно, — начал он, — а сейчас… думаю: нет его — страха!
— А что есть? — недоверчиво спросил Егор.
— Свобода! — ответил Кубриков. — Как в отпуске. Ты на штурме Грозного, в прошлом году был, или отсиделся где?
