«Что касается Ивана, – успокоил он Фридриха II, – то я держу его под крепкою стражею, и если б русские хотели сделать зло, то могли бы уже давно его сделать, видя, что я не принимаю никаких предосторожностей. Могу вас уверить, что когда умеешь обходиться с ними, то можно быть покойным на их счет…» Любопытны тут и опасения Фридриха II насчет Иоанна VI Антоновича, и уверения Петра III, что если б русские хотели сделать зло, то могли бы уже давно его сделать.
Еще любопытнее сама эта встреча двух родственников, дяди и племянника, – встреча двух русских императоров, бывшего и настоящего, являющихся при этом по крови на три четверти немцами.
Но это с одной стороны, а с другой…
«Маленький человек», которому «выпало исполнять должность великого человека», – и узник, без малейшей вины проведший в тюрьме два десятилетия.
Жестокий тиран – и несчастный, затравленный жестокими стражниками юноша. Человек, не умеющий понять отличие православия от лютеранства, – и безымянный колодник, неведомо как и где постигший главные книги русского православия.
Впечатления Петра III от встречи с Иоанном VI Антоновичем обличают самого Петра III сильнее, чем многочисленные воспоминания очевидцев его правления. Какая же убогость чувств и черствость души должны были быть в этом человеке, чтобы даже вопреки тому, что оба они принадлежали к числу русских императоров и оба были на три четверти немцами, не разглядеть в Иоанне VI Антоновиче личности, достойной хотя бы сочувствия!
Инструкция, данная графом А.И. Шуваловым новому главному приставу Иоанна VI Антоновича князю Чурмантееву, предписывала: «Если арестант станет чинить какие непорядки или вам противности или же что станет говорить непристойное, то сажать тогда на цепь, доколе он усмирится, а буде и того не послушает, то бить по вашему рассмотрению палкою или плетью».
Отдавая свое жестокое распоряжение, Петр III, разумеется, не догадывался, что и ему, всесильному русскому императору, как и несчастному, жестоко избиваемому в каземате Шлиссельбургской крепости Иоанну VI Антоновичу, самому предстоит принять судьбу бесправного узника.
После переворота, произведенного Екатериной II, 34-летнего императора Петра III заключат в Ропше, и 6 июля 1762 года он будет убит.
7
Положение, в котором оказалась Екатерина II после переворота, было непростым. Как и Екатерина I, она не имела ни капли романовской крови, но если Екатерина I унаследовала престол после смерти мужа, Петра I, то Екатерина II захватила престол, убив своего мужа.
«Мое положение таково, что я должна принимать во внимание многие обстоятельства, – писала она Станиславу Понятовскому. – Последний солдат гвардии считает себя виновником моего воцарения, и при всем том заметно общее брожение… Если я уступлю, меня будут обожать. Если нет – то не знаю, что случится».
Тут Екатерина нисколько не сгущала краски.
Известно, что когда Екатерина II объявила в Сенате о намерении выйти замуж за Григория Орлова, воспитатель наследника престола Н.И. Панин сказал, что императрица вольна в своих решениях, но госпожа Орлова никогда не была нашей императрицей.
Вскоре после коронации был раскрыт заговор поручика Семена Гурьева и Петра Хрущева, которые собирались возвести на престол Иоанна VI Антоновича. Главные заговорщики были приговорены к смертной казни, другие офицеры – к каторжным работам.
Очевидно, что после произведенного Екатериной II переворота судьба императора Иоанна VI Антоновича не могла оставаться прежней.
Известно, что возвращенный из ссылки А.П. Бестужев даже разрабатывал план брачного союза Екатерины II с Иоанном VI Антоновичем.
Насколько верны эти свидетельства, судить трудно, но можно не сомневаться, что если бы только этого потребовали обстоятельства, Екатерина II вполне могла бы выйти замуж и за шлиссельбургского узника. Чтобы удержаться на русском троне, императрица готова была заплатить любую цену.
И совершенно точно известно, что императрица Екатерина II виделась с Иоанном VI Антоновичем и, как сама признала позже, нашла его в полном уме.
Повторим, что обстоятельства вполне могли повернуться в любую сторону и не обязательно перемена в положении Иоанна VI Антоновича должна была стать несчастливой.
Не обязательно…
Другое дело, что Екатерина II была сильной и самобытной личностью. И в переломный в своей биографии момент она не замкнулась на дворцово-династических интригах, а решила воздействовать на общество, изменяя в нужном для себя направлении и общественные настроения, и само общественное устройство страны.
Решительно пошла она на убийство своего супруга, законного русского императора Петра III. Теперь наступила очередь второго законного русского императора… В инструкции, данной после встречи императрицы со шлиссельбургским узником, все было сказано ясно и четко:
«Ежели паче чаяния случится, чтоб кто с командою или один, хотя бы то был и комендант или иной какой офицер, без именного, за собственноручным Императорского Величества подписанием, повеления или без письменного от меня приказа и захотел арестанта у вас взять, то оного никому не отдавать и почитать то за подлог или неприятельскую руку. Буде же так оная сильна будет рука, что опастись не можно, то арестанта умертвить, а живого никому его в руки не отдавать».
Безусловно, Екатерина II обладала незаурядными актерскими и режиссерскими способностями.
Все, что необходимо было совершить, совершалось, но совершалось это как бы без ее участия.
Вот и поразительное по жестокости убийство императора Иоанна VI Антоновича, которое должно было произойти, – нельзя, нельзя было оставлять в живых человека, который имеет неизмеримо больше прав на русский престол, чем она! – произошло, но произошло как бы без всякого участия самой императрицы.
8
Сюжет, который вошел в русскую историю под названием «попытка Мировича», предельно прост.
Стоявший в гарнизоне крепости подпоручик Смоленского пехотного полка Василий Яковлевич Мирович, человек «честолюбивый и на всех обиженный»38, в ночь с 4 на 5 июля 1764 года скомандовал своим солдатам: «В ружье!» и двинулся к казарме, где содержался Иоанн VI Антонович.
Мирович арестовал коменданта крепости А.Ф. Бередникова и потребовал выдачи Иоанна VI Антоновича.
Тот отказался, и Мирович навел на двери каземата пушку.
Согласно имеющейся у них инструкции, караульный офицер поручик Чекин штыком заколол императора Иоанна VI Антоновича.
Кровь безвинного 23-летнего страдальца обагрила древние камни Шлиссельбурга.
Когда Мирович во главе своих солдат ворвался в камеру узника, он понял, что проиграл: на полу лежал мертвый Иоанн VI Антонович.
Солдаты хотели заколоть караульных офицеров штыками, но Мирович не допустил этого.
– Теперь помощи нам нет никакой! – сказал он. – Теперь они правы, а мы виноваты.
Следствие над Мировичем было проведено быстро, и, кажется, впервые в деле, связанном с попыткой дворцового переворота, обошлись без пыток.
Никаких сообщников В.Я. Мировича следствие не установило, да и не пыталось установить.
Сам Василий Яковлевич показал, что действовал на свой страх и риск и имел лишь одного товарища – поручика пехотного полка Аполлона Ушакова.
В середине мая 1764 года они отслужили с Ушаковым панихиду в Казанском соборе по самим себе, и через две недели Аполлон Ушаков утонул, а Мирович решил исполнить свой замысел в одиночку и тоже готов теперь взойти на эшафот.
Все эти показания, учитывая режим секретности, которым было окружено заточение Иоанна VI Антоновича, выглядят чрезвычайно неубедительно.
Есть косвенные свидетельства, что Мирович был связан с братьями Орловыми, и, таким образом, его «попытка» приобретает характер спланированной самой императрицей и ее ближайшим окружением провокации.
Следствие отрабатывать такую версию не стало.
В ночь на 15 сентября 1764 года на Обжорном (Сытном) рынке Санкт-Петербурга воздвигли эшафот, на который возвели честолюбивого поручика.
Вечером этот эшафот вместе с обезглавленным телом Василия Мировича был сожжен.
9
Алексей Орлов, убивая в Ропше императора Петра III, руководствовался только полунамеками и не догадывался даже, что убивает последнего Романова из петровской (нарышкинской) ветви династии39.
Поручик Чекин, убивая в Шлиссельбургской крепости Иоанна VI Антоновича, руководствовался совершенно ясной и определенной инструкцией Екатерины II и старался вообще не думать, кто тот арестант, которого он убивает. Разумеется, он не осознавал, что, убивая императора Иоанна VI Антоновича, он убивает последнего Романова из иоанновской (милославской) ветви династии…
Он так и не узнал – «не прикасайтеся помазанным Моим!» – что он совершил в русской истории.
Это знала только сама Екатерина II.
Любопытно, что она сама озаботилась созданием для истории своего алиби в этом преступлении.
