– И мастер, конечно же, согласился. Ради своего творения.
– Ради творения. Но взял у судьи слово, что оно не будет уничтожено, каким бы богохульным ни показалось церковникам. Когда он выпрашивал это слово, то имел в виду именно ту «библейскую вольность», которая вас так заинтересовала, генеральный писарь войска реестрового казачества. Под распятием, как видите, появился костер. А на голове Христа, вместо тернового венка – колпак приговоренного к сожжению.
– Явное богохульство.
– Ну, а сожженному надгробие, как вы уже догадались, не могло понадобиться. В этом была заложена инквизиторская хитрость судьи, которой он давно славился. Правда, в этот раз он перестарался. Говорят, пока дело дошло до казни, судью разбил паралич. А распятие, рискуя саном, а возможно, и головой, сохранил, а затем подарил мне один из монахов иезуитского монастыря.
Королева приняла их в своем дворцовом будуаре сразу же, как только они прибыли во дворец. Увидев ее посеревшее, буквально истерзанное усталостью лицо, графиня де Ляфер удовлетворенно ухмыльнулась: «Выглядит ее величество еще хуже, чем я после этой ужасной поездки».
– Где она? – первое, что спросила Мария Гонзага, даже не поздоровавшись с графиней.
– В соседней комнатке.
– Как она чувствует себя?
– Как может чувствовать себя женщина ее возраста после столь длительного…
– Собственно, я не об этом, – нетерпеливо прервала ее королева. – Она в состоянии творить свои пророчества?
– В состоянии.
– Тогда проведите ее вслед за мной. Через три часа король уезжает. Я очень боялась, что не успеете, тогда пришлось бы мчаться вслед за ним в Варшаву, а там все выглядело бы куда сложнее. Иезуиты висят над нами, словно стая коршунов. Они уже чувствуют, чувствуют…
– В том, что они как стая коршунов, я уже убедилась.
– Что-то произошло? – насторожилась королева.
– Просто убедилась. А о том, чтобы они действительно… висели, мы еще позаботимся, ваше величество.
Королева затравленно взглянула на самоуверенную графиню и ничего не сказала. Убедившись, что она так и промолчит, графиня позвала Власту. Та вошла под руку с Ольгицей.
Королева стояла в стороне от графини, однако Ольгица сразу же «отыскала» ее своими незрячими, но всевидящими глазницами.
– Вы нуждаетесь в моем совете, королева?
– Как и вы – в моем, графиня Ольбрыхская, – взволнованно ответила Мария Гонзага.
– Вы помните мой титул и мою родовую фамилию. Как это благородно с вашей стороны, ваше величество!
– И знаю, что, лишившись титула, вы предстали перед миром госпожой Ягодзинской.
– По фамилии матери.
– Все это в прошлом. Король уже распорядился, чтобы вам вернули ваш титул. Все будет сделано согласно существующим в вашем государстве, – она выразилась именно так: «в вашем государстве», – традициям. Вердикт с соответствующим решением получите прямо здесь, в Кракове. Послезавтра.
– Это будет справедливо, ваше величество.
– Я прослежу, чтобы в этот раз справедливость не оказалась отрешенной от истины Христовой. А теперь идите за мной.
Они прошли маленькую комнатку, и потом королева еще долго ступала каким-то узким полутемным коридором, который, как поняла графиня, вел к черному ходу, замаскированному где-то во флигеле, со стороны королевских конюшен.
– Сейчас он пройдет по этой дорожке, – отклонила Мария Гонзага сиреневую занавесочку на маленьком окошечке, из которого открывалась часть садовой аллеи.
– Не утруждайте себя, королева, занавесочка мне не мешает, – неожиданно заметила Ольгица.
Мария-Людовика вздрогнула, растерянно всмотрелась в лицо предсказательницы и буквально отбросила от себя ткань.
– Впрочем, отодвиньте ее, иначе не сможете проследить, когда он выйдет.
Медленно сочились томительные минуты ожидания. Королева почти неотрывно смотрела в окно, позволив себе при этом несколько раз мельком взглянуть на Власту. Эта необычная в своей красоте девушка оставалась для нее загадкой: кто она, почему оказалась рядом с провидицей?
– Вы тоже пытаетесь стать ясновидящей? – поинтересовалась Мария Гонзага, в очередной раз отвлекаясь от созерцания двора.
– Я больше, чем ясновидица, – вежливо объяснила Власта. – Я поводырь ее.
Диана еле сдержала улыбку. Королева окатила обеих высокомерным взглядом. Обычно таких дерзких шуток она не прощала.
– Это в самом деле очень трудно – быть поводырем провидицы, ваше величество, – некстати поддержала Власту слепая.
Владислав IV появился лишь тогда, когда женщины решили, что он отказался от сегодняшней прогулки. Ступил на крыльцо, постоял на нем и медленно сошел на выложенную разноцветным булыжником дорожку. Он был в черном дорожном плаще, без головного убора – беспредельно уставший, основательно состарившийся седовласый человек. Он старался идти ровно, приподнимая подбородок, даже наедине с собой пытаясь сохранять хоть какие-то остатки королевского величия. Однако походка его уже стала предательски шаркающей, стариковской.
– Это закрытый дворик. Он прогуливается здесь один. Ежедневно. В течение получаса, – вполголоса объясняла королева извиняющимся тоном, словно бы хотела оправдаться: «Разве я виновата, что королевой можно было стать, только пойдя под венец с таким вот – старым и больным?»
– Я видела, – молвила Ольгица, как только король скрылся из вида. – Видела его.
– Он появится еще раз, – заволновалась Мария Гонзага. – Дойдет до конца дворика и вернется.
– Это уже для вас важно, королева, что он еще способен дойти и вернуться. Мне же нужно спросить ИХ…
– Простите, кого спросить? – снова напряженно всматривалась ей в невидящие глаза королева.
– Высшие Силы. Нужно поговорить с ними.
– С Высшими Силами? Разве они существуют? Очевидно, вы хотели сказать: с Господом Богом?
– Бог занят сугубо земными делами, он здесь ни при чем. Но говорить с ним еще предстоит, это верно. Каждому.
– Значит, как вы сказали: «поговорить с Высшими Силами»? – растерянно уточнила богобоязненная королева.
– Иногда это удается. Когда они благосклонны ко мне, грешной.
– Простите, королева, ответ получите завтра. А пока прикажите доставить меня туда, где вы соизволите расположить нас.
– Понятно. Остановитесь в посольских палатах, – покорно смирилась с ее «вразумлением» Мария-Людовика. – Вам отдадут две уютные комнатки. Сейчас поручик отвезет вас туда, а его люди составят вашу охрану.
– Нам придется жить здесь под охраной? – удивилась Диана.
– И под покровительством королевы. Ничего не поделаешь, времена такие.
* * *
Через несколько минут Ольгица и Власта уехали, и графиня де Ляфер осталась один на один с королевой. Какое-то время они обе нервно прохаживались по залу, думая каждая о своем и не решаясь заговорить. Это был своеобразный поединок отчаянного молчания, победить в котором могла только королева. Независимо от того, какое оружие из своего полубожественно-коварного арсенала она изберет.
– Я не прочь сделать вас придворной дамой. Первой придворной дамой, – теребила платочек Мария Гонзага, не в силах сдержать свое волнение. – Вы ведь, наверное, догадываетесь, как мне не хватает в этой варварской стране нашего, парижского, окружения.
– Мне его и в Париже обычно не хватает, поэтому охотно верю.
– Бросьте, графиня, это от пресыщенности. Вы еще не знаете, что такое одиночество.
– Боюсь, что даже я не смогла бы заполнить всю ту пустоту, которая образовалась вокруг вас.
– Я и в самом деле не прочь заполнить ее, – продолжала королева, погруженная в свои мысли. – Причем с вашей помощью. Попутно мы бы подумали о богатом, титулованном партнере для вас… Но, независимо от того, какой срок накукует Владиславу IV эта ведьма – графиня Ольбрыхская, мне и так ясно: времени у него немного. Тем более что активного времени, когда с ним еще будут считаться, у него осталось совсем мало. Но как только короля не станет, жизнь моя в Варшаве окажется невозможной. Иезуиты сожгут меня на медленном огне.
– И этому тоже охотно верю. Три ночи назад сама чуть было не подверглась этому.
– О, да… Поручик доложил мне. Это ужасно.
– В таком случае я правильно поняла вас, ваше величество. Нам следует позаботиться уже не о том, как бы укорениться в Варшаве, поскольку похоже, что свое время мы упустили, а о том, как более или менее достойно вернуться в Париж.
– Именно об этом я и хотела просить вас, графиня.
– Что я должна делать?
– Возвратиться во Францию.
– Для меня это связано с определенным риском.
– Как и для меня. Королев, оставшихся без трона, принято истреблять с той же жестокостью, с какой инквизиция истребляла ведьм. Но только поэтому я и обращаюсь к вам, графиня. Немедленно отправляйтесь в Париж и, вращаясь при дворе и в великосветских салонах, готовьте условия для моего возвращения. Не надеюсь, чтобы кто-либо из моих родственников обрадовался появлению в Париже еще одной королевы без королевства. Но им придется смириться.
