Что же все-таки делать? Я решил еще раз по парку пройтись. Чутье мне подсказывало, что Колька именно в этот год попал. Не так чутье, впрочем, как разговор с одной девчонкой. Она у самого входа в парк сидела на скамейке и книжку читала — и так я умозаключил из этого разговора, что она Кольку моего видела. Походил я по парку, вернулся к выходу, хотел эту девчонку поподробнее расспросить, да, видно, опоздал — нет уже никого на скамейке. И вообще, гляжу, как-то пусто в парке стало. Только я обратно повернул, за моей спиной раздался свисток милицейский. Вот те, думаю, влип!
Я повернулся и вижу — ко мне старшина направляется. Посмотрел я на него с законным любопытством — ребята ведь спрашивать будут: как там милиция, имеются ли какие преобразования, то да се! Но с виду ничего особенного. Летняя форма, правда, получше, материал легкий такой... И аппаратик на груди пристроен — вроде бы для радиосвязи — это тоже хорошо. Но вот разговор у меня с собратом по профессии получился неудовлетворительный. Говорил, правда, этот старшина вполне вежливо, но как заладил: «Парк этот только для школьников, в данное время закрывается, попрошу удалиться», так ничего и слушать не хотел. Я ему объясняю, что мальчишку ищу, а он отвечает:
— Пройдите за ограду. Если ваш мальчик здесь, он выйдет через эти ворота, других нет. Если не выйдет, значит, и искать нечего.
Железная логика! Не знаю, может, здешние ребята по этой логике и вправду действуют, но для Кольки-то она, точно, не подходила — он здешних порядков знать не может.
Ну, я спорить все же не стал, вышел за ворота, тут же их за мной заперли. Подождал немного, поглядел на ограду, решил уж было перелезть через нее где-нибудь, к машине вернуться, и тут вижу — шпарит прямо к воротам невысокий такой парнишка, белобрысый, курносый, и вид у него обалделый. Увидал он, что ворота заперты, и, как мне показалось, чуть не заплакал. Дергал, дергал их, потом вдоль ограды побежал и тоже, гляжу, прицеливается, чтобы перелезть.
Ну, думаю, порядок! Никакой здешний школьник не станет ломиться в парк в неположенное время — чего ему там делать! И по внешности этот паренек на Кольку тоже похож... Сейчас проверим...
Подошел я осторожненько и положил ему руку на плечо.
РАССКАЗЫВАЕТ КОЛЬКА КОРНИЛОВ
Я повернулся и увидел высокого такого парня в белой рубашке с засученными рукавами. Парень весело улыбался. Чему это он так обрадовался?
— Колька? — спросил он.
Я страшно удивился. Кто меня здесь мог знать?
— Да ты Колька? Корнилов? — Он так в мое плечо вцепился, будто я собирался от него убежать.
— Ну, Корнилов... — сказал я.
— Ффу-у-ты! — облегченно вздохнул парень и опять улыбнулся. — А я тебя ищу, бегаю тут как угорелый.
Зачем это я ему понадобился? И чего он бегает?
— А вы... кто? — спросил я.
— Я? Ну... Николай, скажем! Устраивает? — И он почему-то мне подмигнул.
У меня вдруг под ложечкой противно засосало. Это потому, что я понял, кто меня здесь мог сразу узнать! Я вспомнил про того, второго Николая, в которого я вырос, и мне так стало страшно, что я попятился и к ограде прижался... Неужели это я сам на себя смотрю?!
— А вы... откуда меня знаете?
Он опять засмеялся:
— Я-то тебя хорошо знаю... давно... А вот ты меня и вправду никогда не видел. Ничего, доставлю тебя к отцу, он тебе все объяснит!
Он меня знает... а я его нет... Значит, и вправду это он! То есть я! Но ведь так не бывает... Не бывает, чтобы тут я и напротив тоже я!
— Слушай, — сказал он и вдруг перестал смеяться. — Ты что, мне не веришь? Ну, хочешь, я тебе расскажу про тебя все: как ты с Валькой дружишь, как вы Клавдию Ивановну ругаете... все, все. А помнишь, как ты в лагере стекло разбил?
Я в прошлом году в пионерлагере нечаянно мячом в стекло зафутболил. Никто не знал, что это я, только Валька... И еще я сам, конечно.
Я сам! Я!
Значит, это и есть я — такой здоровенный парень, в белой рубашке, в синих брюках? Я посмотрел вниз и увидел свои ноги, в шортах и сандалетах, загорелые, исцарапанные. И это тоже я! Вот на коленке ссадина — это я вчера с дерева неудачно приземлился... Как же так!
Наверно, вид у меня очень жалкий был, потому что Николай этот вдруг спросил:
— Слушай, ты не больной, а?
— Не... — прошептал я. — Я... ну, просто устал немножечко... И голова закружилась.
У меня действительно голова закружилась — не то от голода, не то от мыслей всех этих... Все равно я не понимал, как это может быть, что я сам с собой разговариваю.
— Ох я дурак! — Он хлопнул себя ладонью по лбу. — Ты же, наверно, есть хочешь? Пойдем, я тут одну столовку знаю... там ничего кормят! Заправимся, а потом решим, как дальше быть. А?
Я мотнул головой. Ужасно вдруг захотелось есть!
Николай что-то посоображал в уме, даже губами шевелил — наверно, считать себе помогал. Я вот тоже, когда задачи в уме решаю, всегда губами шевелю. Мама говорит, что это глупая привычка. Я знаю, что глупая, только не знаю, как от нее отучиться.
Чудно мне было рядом с ним идти, с Николаем. Я все на него исподтишка поглядывал: интересно все же, какой я буду. Ничего, мускулы у меня... то есть у него... а, запутаешься тут совсем! В общем, мускулы у нас здоровые, двух Эдиков одной левой на обе лопатки можно уложить. Я пощупал свои мускулы. Нет, слабые все-таки. Как же мне их развить? Может, они сами собой вырастут за эти десять лет?
Я приостановился и спросил:
— А вы как такие мускулы развили?
Он улыбнулся:
— Вполне можешь мне «ты» говорить, чудак! Да ты хоть соображаешь, кто я такой?
— Соображаю... — сказал я.
Он задумался и тихо так сказал, я еле расслышал:
— Да... десять лет... Если б не хронолет, в жизни нам бы с тобой здесь не разговаривать... А я тебя только сегодня на фотографии разглядывал. — Он помолчал и добавил, спохватившись: — А мускулы... Ну, это дело простое, только дисциплина нужна. Зарядка ежедневно, душ холодный — и станешь в точности, как я!
Стану... Конечно, я стану, как он. Иначе ведь и быть не может. Недаром я уже сегодня начал зарядку делать. И под душем десять счетов стоял. Интересно, а он это помнит?
— А вы... а ты когда начал зарядку делать? — спросил я.
Он задумался. Ну да, разве все упомнишь за десять лет!
— Не помню точно. Лет десять назад.
— И каждый день?
— А как же!
Вот это да! Я и не знал, что у меня такая воля железная — каждый день зарядку делать. Я думал, у меня воля слабая, вот даже вставать вовремя никак не научусь. А я, оказывается, все могу, нужно только знать, что я все могу, и еще захотеть — и все.
Мы уже вышли из рощи перед парком и шли по улице. Здесь совсем не так было, как в Школьном Центре или на площади в городе: и улица как улица, и дома почти как у нас. Кое-где, правда, стояли новые дома, большие. Николай вдруг остановился и сказал:
— Слушай, ты можешь немного подождать? Я тут в одно место забегу на минутку. Здорово, понимаешь, совпало, что я тебя именно здесь нашел — у меня тут старые знакомые. Когда еще сюда попадешь...
Он зашел в дверь, над которой была вывеска: «Парикмахерская». Я в окно видел, как он там губами шевелит — разговаривает, наверно, а через стекло не слышно. А вот засмеялся. И парикмахеры чего-то говорят. Их там всего трое в комнате было — Николай и два парикмахера, один совсем старый дядька. Я думал, что в будущем все-все изменится, а эта парикмахерская была такая же, как и у нас. И кресла такие же, и зеркала, и ножницы. А вообще, чего я удивляюсь? Вилку еще когда изобрели, а в ней ничего особенного не меняется. Наверно, не все должно меняться. Просто люди делают, чтобы лучше было. Что плохое или неудобное, то меняют, а что хорошее — зачем его менять? Аэробусы — это правильно придумано, на них летать быстрее, и все видно вокруг и внизу. А то в автобусе другой раз столько людей набьется, что дышать невозможно. И кричат все, как будто от крика им больше места будет. И школа — это тоже правильно, чтобы ребята отдельно от родителей жили и все время вместе. Если б мы с Валькой всегда вместе были, и Эдик, и Толька — сколько бы мы интересного сделали! А то не успеешь игру начать или поговорить — и уже одному домой надо, другому за сестренкой в детский сад...
И парк этот у них — сила! Океанарий у них там, космодром... Океанарий, это я читал — это где настоящие морские рыбы и животные живут и дельфины тоже. Вот с дельфином бы поговорить! Этот пруд с подводными катерами на самом деле, наверно, и есть океанарий; ребята опускаются под воду в катерах и наблюдают, как рыбы живут... Может, там и дельфины есть... А где же у них космодром? Эх, жалко, ничего я не увидел! Только на колесе покатался... Но колесо тоже, конечно, здорово...
И еще мне понравилось, что люди у них все такие вежливые и добрые. Не то что у нас некоторые: «Ах, деточки, ах, дорогие!» — а чуть что им не понравится, так сразу: «Хулиганы! Лодыри бессовестные!» А у них здесь никто не ругается, все по-хорошему говорят. Вон сколько человек меня спрашивало, не больной ли я да не свести ли меня к киберу. Что это за кибер, интересно? Докторская машина, что ли, такая?
