Сводный СОБР Центрального региона, пришедший в Грозный на замену понесшим потери собровцам Поволжья, Урала, Зауралья и Сибири, готовился при поддержке зеленокумцев ворваться на территорию, контролируемую боевиками, чтобы вынести с поля боя собровцев Кургана. Суровый закон спецназовской этики гласил: «Не оставлять на поругание врагу погибших боевых друзей».
На подходе к реке Сунжа, в районе блокпостов № 7 и 22 бронеленточка, оседланная собровцами и солдатами Зеленокумского полка ВВ, разделилась. Как и ожидалось, разведгруппа тверских и ярославских собровцев, выйдя из-за блоков 7-го поста и вступив на мост через Сунжу, сразу напоролась на активное сопротивление дудаевцев. Не осталось сомнений, что именно здесь у боевиков сосредоточены главные силы. Собровцев поддержали ЗУшка и несколько минометов.
Ожесточение боестолкновения нарастало и тогда командир сводного СОБРа майор милиции Д. дал команду на выдвижение. Сначала на мост возле блокпоста № 22 вошел танк. За его броней россыпью собровцы… Только бегом и за спасительной бронетехникой можно было преодолеть простреливаемое боевиками пространство.
Чеченцы, находящиеся в эйфории от своих победных засад и вылазок 6-го марта, ожидая привычного прорыва на проспекте Ленина, жестоко просчитались.
Четырнадцатого марта на девятый со дня гибели двадцати пяти собровцев поминальный четверг заслон боевиков, прикрывающий улицу Асланбека Шерипова, был сметен спецназовцами Центрального региона, солдатами внутренних войск и огнем приданной техники.
Под ногами бегущих спецназовцев трамвайные пути… На головной броне, свесив ноги в командирский люк, собровец Александр С. Этот смелый офицер, отлично видя поле боя, засекал огневые точки боевиков и корректировал стрельбу танкового орудия.
Собровцы на бегу вели прицельный и упреждающий огонь по местам скопления дудаевцев, по одиноким целям, заставляя их умолкнуть навечно.
Задача, поставленная собровцам, была известна каждому: найти и вернуть на родину тела убитых в бою командира Курганского СОБРа подполковника Е. Родькина, майора В. Звонарева, лейтенанта К. Максимова. Большинство из тех, кто шел на поиск, не знали их по жизни и службе. Но светел и суров закон спецназовского братства: каждый из собровцев России, убывая в Чечню, верил, что при трагическом исходе боя его не бросят и вернут на родную землю. Быть собровцем означало быть только на передовой в борьбе с криминальным, террористическим злом. Эта служба требовала особой выучки, высокой психической, физической выносливости. Кандидат в СОБР проходил через сложнейшие испытания. На последнем этапе, когда «обкатывали» в рукопашке, главным было: способен ли ты, сбитый с ног, снова подняться, преодолеть боль, не сдаться под градом ударов. На службу в СОБР шли лучшие, преданные Отечеству, российские парни.
О доме, который искали и где предполагалось «поднять» курганцев, информации было мало. Основные свидетели случившегося, хозяйка строения — чеченка и ее сын-подросток, прятавшие раненых собровцев, находились неизвестно где. Может, тоже погибли… Вышедшие к своим после боя двое израненных собровцев — пермяк и курганец — уже лежали в госпиталях. Руководство операции располагало сообщением, что под развалинами дома следовало искать подполковника Евгения Родькина и майора Владимира Звонарева, лейтенант Константин Максимов был убит дудаевским снайпером где-то на пересечении улиц.
Район, где разворачивались события, представлял из себя разбитые войной малонаселенные пятиэтажки, сгоревшие остовы частных домов, груды искореженного, обгорелого металла, иссеченный под корень осколками мин и снарядов еще год назад бурно идущий в рост парк.
Выдвигаясь параллельно проспекту Ленина, воюющая спецназовская ленточка держала в поле зрения все пространство вокруг себя. Вот в просвете между домами стала видна «хрущевка» на проспекте Ленина, на верхнем этаже которой кем-то из наступающих собровцев была определена активность боевиков. Развернув башню вправо, выстрелил танк. Гигантская вспышка пламени. Адский грохот раздался после попадания танкового снаряда в окно пятого этажа. То полыхнул, на мгновение уняв пулеметно-автоматную стрекотню, взорвавшийся склад боеприпасов дудаевцев.
Определившись с помощью проводника с поворотом в нужный квадрат, сводный СОБР и солдаты Зеленокумского полка начали лихорадочные поиски дома.
К этому времени ичкерийцы поняли замысел противодействующих сил и, ослабив натиск в районе 7-го блокпоста, начали подвод резервов с площади «Минутка». Задышали их законсервированные снайперские точки. Одна, самая активная, стала отрабатывать по командиру отряда и начальнику штаба. В первые мгновения их спасло то, что ни на секунду не останавливаясь, они постоянно двигались. Возле их голов еще раз свистнули пули и тут на счастье расчет СПГ-9, нащупав снайпера, уничтожил его.
На первом этаже дома, что за православной церковью, был обнаружен труп уже переодетого в гражданское моджахеда-афганца. Брюки, которые убитому успели надеть боевики, были ему до колен. Высокий афганец, сухой телом, костистый, немало повоевал на своем веку. Торопились дудаевцы выполнить отданный сверху приказ — не оставлять на своих убитых никаких следов принадлежности к вооруженным формированиям. Использовать каждую смерть в идеологических целях обучали полевых командиров в заграничных спеццентрах. Дескать, из русского оружия снова убит мирный житель. А у этого «мирного» на правом плече привычный синяк, на коленях, локтях и указательном «курковом» пальце мозоли. И молитва на арабском, да еще какой-то текст на пушту в левом кармане брюк.
Офицеры подмосковного СОБРа сдернули «кошкой» моджахеда с места. Кинули его на солдатское синее одеяло. И услышали крик командира сводного СОБРа: «Духи обходят нас с трех сторон!»
Не хватило времени для полной зачистки. Дудаевцы на КАМАЗах пытались прорваться в квадрат, где работали собровцы, но были отбиты огнем двух танков 205-й армейской бригады, двух БМП и трех бэтээров Зеленокумского полка, которые простреливали улицы Асланбека Шерипова, Интернациональную, Сафонова, переулки Ивановский и Интернациональный.
Располагая значительной живой силой, боевики стремились к охвату всего района боевых действий и, огрызаясь огнем, собровская ленточка начала планомерный отход. Не потеряв ни одного человека, собровцы в этот день, по данным радиоперехвата, уничтожили двадцать четыре боевика, взорвали вражеский склад боеприпасов, а тот снайпер, которого вместе с его охраной уничтожил расчет СПГ-9, оказался турком-инструктором, любимцем Джохара Дудаева.
Но главная задача оказалась невыполненной. Погибшие офицеры Курганского СОБРа не были найдены.
III.Тяжелы раздумия собровцев: все мысли о товарищах по оружию, что остались лежать на территории, подвластной дудаевцам. Пятнадцатого марта 1996 года, когда собровцы были готовы для нового удара по ичкерийцам, боевой выход был отменен руководством группировки. Разведка сообщила, что за Сунжей ждут, готовые к встрече, еще более крупные силы боевиков. И надо теперь поразмыслить, как провести операцию и не увеличить количество милицейских вдов.
— Командир, — обратился к майору милиции Д. один из его подчиненных, — в 19 веке, когда воевали с Шамилем, в трагических случаях обе стороны шли на переговоры и производили обмен. К памяти павших, какая бы не была ожесточенность, надо относиться достойно. Разве не повод для переговоров?
К выполнению собровской задачи с максимальной активностью подключились хорошо знающие Грозный оперативники: двое смолян из ОБНОНа, москвич из ГУУРа, двое курганцев: эксперт-криминалист и журналист. И много других людей в Кургане, Москве. В Грозном, измученном городскими боями, тонущем в крови, результат дала народная дипломатия. Чеченские боевики, подобно российскому спецназу, тоже делали все возможное и невозможное, чтобы не оставлять на поле брани своих погибших.
Двадцать четвертого марта 1996 года в аэропорту «Северный» поднялся в воздух российский «Черный тюльпан». Его путь лежал в Ростовский Центр погибших, а потом в Курган. Это зауральские собровцы, убитые в Грозном, возвращались на родину.
Потомственный терский казак Денис Н. сидит рядом со мной на заднем сиденье старенькой «Нивы» и, чтобы хоть немного отвлечься от горестных разговоров, с улыбкой вспоминает, что на одном из участков его разоренной, приграничной с Чечней земли он видел, как заяц задорно гонял журавлей…
До войны в Чечне земля этого, похожего на Тараса Бульбу, казака давала по сорок центнеров отборной пшеницы с гектара. Потом федеральные войска оставили чеченскую территорию, и чеченцы Шелковского района перекрыли поступление воды из Терека, что в былые времена питал земли, тогда еще не разделенные ненавистью и границей.
