Соколов сунул правую руку под куртку и вытащил потертый кожаный бумажник.
Раскрыв портмоне, вытащил паспорт и протянул его матросу, стоящему справа, прихватив паспорт и удостоверение канадского водолаза Федорова.
Матрос быстрым шагом прошел вдоль стола и передал капитану документы.
Отложив паспорта, капитан прямо впился глазами в водолазное удостоверение Сержа Феда.
– Полторы тысячи часов под водой – это хорошо. Сегодня сможешь нырнуть и посмотреть руль и днище корабля, дайвер? – быстро спросил капитан.
– Какое водолазное оборудование есть на борту? – спросил Федоров, по-прежнему стоя перед сидящими офицерами.
– Обычное водолазное оборудование, положенное по регламенту, – сморщившись, бросил капитан, кидая злой взгляд в иллюминатор.
Федоров невольно перевел взгляд на соседний иллюминатор, и от увиденного у него потеплело на сердце.
Рядом с эсминцем стоял высокий облезлый борт корабля, на котором были прикреплены большие медные буквы, складывающиеся в слово «Иван». Около буквы «а» висел на площадке матрос и сосредоточенно тер поверхность сверкающей буквы тряпкой.
«Точно зубным порошком буквы натирает!» – оценил старания матроса Федоров, на пару секунд выпадая из окружающей обстановки.
Хлопнула дверь, возвращая Федорова к американской реальности.
В кают-компанию матрос в белой робе вкатил столик на колесиках, уставленный тарелками, на которых было сало с ровными прожилками мяса, залитое яйцами с ярко-красными желтками.
Коротышка, повинуясь еле заметному кивку капитана, встав, предложил:
– Садитесь и позавтракайте с нами!
– Сейчас уже обед! – буркнул капитан, первым принимаясь за пищу.
Федорова посадили рядом с гигантом, который, не торопясь, пробасил:
– Наш водолаз сейчас готовит оборудование на трех человек.
– Ваши двое и я пойдут под воду? – спросил Федоров, смотря, как коротышка поливает странную яичницу темно-красным соусом.
Соколов тоже полил яичницу соусом и вовсю уплетал то ли поздний завтрак, то ли ранний обед, ловко орудуя ножом и вилкой.
– Вы двое и наш водолаз, – пояснил гигант, сгружая себе на тарелку еще одну порцию американской яичницы.
– Джеку нельзя идти под воду – он вчера выпил много виски, – пояснил Федоров, отрезая небольшой кусочек странного сала с мясом и осторожно кладя его в рот.
Сало было восхитительным на вкус и прямо таяло во рту.
– Что так мало ешь, дайвер? – подозрительно спросил командир, грозно нахмурив брови.
– Перед погружением вообще есть не рекомендуется, но и на пустой желудок нырять не стоит! – ответил Федоров, беря маленький кусочек яичницы.
– Ты слышал, Фил? – обратился командир к коротышке.
– Слышал и уже принял к сведению! – моментально отозвался коротышка, получивший наконец имя Фил, склоняясь над своей тарелкой.
Командир, сделав пару глотков чая, встал и внимательно посмотрел на Федорова, который, откинувшись на спинку стула, пил горячий и сладкий чай.
– Когда старший офицер на корабле встает, то все поднимаются, – наставительно заявил командир, глядя на Федорова с отеческой укоризной.
– Виноват! Исправлюсь! – неторопливо встав на ноги, вальяжно ответил Федоров, заставляя себя двигаться медленно.
– Все на палубу! – приказал командир, отодвигаясь от стола.
Взяв документы, сложил их в стопку и передал Соколову, внимательно посмотрев на последнего.
Ни слова не говоря, Соколов спрятал документы в карман брюк.
Дождавшись, пока пройдет командир эсминца, не торопясь, снял с вешалки куртки и первому подал Федорову.
Коротышка, проходя мимо Федорова, негромко буркнул:
– На корабле все приказания выполняются быстро, без лишних разговоров! Лучше бегом!
– Под водой торопиться не стоит. Поспешишь – не всплывешь! Количество погружений и всплытий должно быть кратным двум, – быстро ответил Федоров, надевая куртку, которую про себя назвал бушлатом.
Глава двадцать третья. Первый спуск под воду на американском эсминце. Дневной и ночной город Портленд. Неожиданное предложение открыть рыболовный магазин в Южной Америке
На корме корабля стояло три водолазных костюма, которые держали по два матроса.
– Мне мастер-водолаз запретил сегодня спуск! – развел руками Соколов, кивком показав на Федорова, который, стоя около костюмов, внимательно их осматривал.
– Мне некогда долго ждать! – поторопил командир, отходя к правому фальшборту.
Федоров отошел к левому борту.
Выскочивший на палубу матрос принес большой брезентовый мешок, из которого вытащил два шерстяных одеяла, одно из них расстелил около Федорова, жестом предложив раздеваться.
Второе одеяло расстелил в двух метрах коренастый матрос, на правом рукаве бушлата имеющий какие-то нашивки и продолговатую блямбу с водолазным шлемом, в которых Федоров решил не заморачиваться, а в темпе скидывать с себя одежду, кидая кучкой в правом углу одеяла.
Первым побуждением Федорова было аккуратно сложить форму, но, вспомнив, что он теперь гражданский человек, решил этого не делать.
Надев серый шерстяной свитер и рейтузы, Федоров с помощью трех матросов облачился в водолазный костюм и, раскачиваясь из стороны в сторону, подошел к водолазной беседке. Остановившись в метре от водолазной беседки, надел шлем и, постояв с минуту, проверил, как подается воздух, обнаружив в шлеме микрофон.
– Корабль! Как меня слышите? – спросил Федоров, проверяя связь.
– Слышу тебя хорошо! Спокойного спуска! – только успел пожелать молодой голос, как хриплый бас ворвался в шлем:
– Тебя как зовут?
– Серж! – ответил Федоров, садясь на сиденье, около которого лежали водолазные калоши.
– Фред! – отозвался корабельный водолаз, в свою очередь заходя в беседку.
В правой руке Фред держал свинцовые калоши.
– Что у вас случилось с кораблем? – поинтересовался Федоров, надевая свинцовые калоши.
– Руль иногда направо не работает. То неделю все нормально, а то клинит. Кто ни смотрит, все говорят – нормально. А руль все равно клинит. Когда в порт входили два сбоя с рулем было, – охотно пояснил Фред, поднимая вверх правую руку.
Глухо загудел электромотор, и водолазная беседка плавно пошла вверх, поднимая их над палубой.
– А с днищем что случилось? – снова задал вопрос Федоров.
Беседка между тем поднялась над палубой на полтора метра, переехала за борт и плавно опустилась вниз, начиная погружаться.
– Два шва на листах разошлись, и вода поступает в трюм. Немного, но пайолы заливает, а это непорядок! Да и кэп хочет быстрее в море выйти!
– Надо бы мелок взять, чтобы отмечать разошедшиеся швы, – предложил Федоров, смотря, как мимо проплывает борт эсминца.
Краска во многих местах облупилась и висела клочьями.
«Необходимо покрасить судно! Очень неаккуратно выглядят борта, особенно под водой, но ракушек нет. Значит, недавно корабль красили. Только краска попалась дерьмовая, или прогрунтовали обшивку плохо», – сказал про себя Федоров.
Фред громко хмыкнул и заявил:
– У меня есть два мелка: белый и красный! Это у вас в Канаде под воду неподготовленными ходят! У нас и ножницы, и зубило, и молоток имеются!
– Стоп машина! – приказал Федоров, уверенный, что его внимательно слушают наверху.
Беседка моментально остановилась.
Федоров провел пальцами в резиновой перчатке по обшивке, но ничего не почувствовал.
– Фред! Дай фонарь и нож! – приказал Федоров, беря в левую руку фонарь, а в правую большой нож, который напарник отцепил от пояса.
Включив фонарь, он приблизил шлем к обшивке, но ничего не заметил из-за махров краски.
Проведя лезвием ножа сверху вниз, услышал легкий щелчок.
– Посвети мне на борт! – приказал Федоров, вставая на ноги.
– Что у вас случилось? – спросил командирский голос.
– Пока не знаю. Есть подозрение на микротрещину в борту около кормы! – доложил Федоров, взяв нож двумя руками и начиная счищать краску.
Под слоем краски обнаружилась полоса светлого металла, по которой и шла тончайшая, нитевидная трещина, которая стала видна, только когда Федоров приблизил шлем на десять сантиметров к борту эсминца.
– Когда точно будет известно про трещину? – озабоченно спросил командир.
– Через две минуты! Я ее оконтурю и замерю! – быстро бросил Федоров, ведя по трещине острием ножа и слушая щелчки.
Через чуть больше метра щелчки прекратились.
Протянув руку назад, Федоров взял кусок мела у напарника и провел поперек трещины волнистую линию. Немного подумав, поставил в начале и конце трещины по два восклицательных знака.
– Докладывай, дайвер Серж! – потребовал капитан.
– Трещина около… – начал говорить Федоров и сразу запнулся, не переведя размеры в футы, что сделал Фред, сразу вклинившись в разговор:
– Длина трещины около трех футов. Трещина очень тонкая и практически не видна простым глазом. Мы ее отметили и поставили в начале и конце по восклицательному знаку! – доложил Фред.
