Но пилить сосну и маскировать ветками остальные машины пришлось всей батарее. Кроме того, Пантелеев приказал срочно рыть щели для укрытий.
– Какие в лесу щели? – заспорил было механик Лученок.
Очередной снаряд взорвался метрах в тридцати. Осколки брызнули по броне, сверху полетели срезанные ветки. Молча разобрали лопаты и принялись копать. Почва была песчаная, но мешало множество корней, камни. Кое-как выдолбили до темноты две щели на пятнадцать человек.
На грузовом трехтонном «Шевроле» приехала Ольга. Водитель объявил, что приказано загрузить дополнительный комплект снарядов, а завтра он будет сопровождать первую и вторую батарею с новым боезапасом.
– Грузите быстрее, – торопил он. – Мне еще один рейс сделать надо.
Из этого сделали невеселый вывод, что, если загружаются снарядами под завязку, бой предстоит тяжелый. Ольга поинтересовалась у Пантелеева, есть ли больные или контуженые. Капитан не спеша повел разговор с санинструктором, пошли намеки насчет более близкого знакомства, но появился младший лейтенант Чистяков.
– Тебе чего? – не слишком приветливо спросил Пантелеев.
– Машина к бою подготовлена, – козырнул Саня.
– Позже поговорим.
– Здравствуйте, Оля, – не обращая внимания на командира батареи, поздоровался младший лейтенант. – А я вас раньше ждал, задержались что-то.
Пантелеев слегка растерялся, глядя на шустрого парня. Из-под носа у командира девку уводит. Видимо, успели уже познакомиться. За молодыми не угонишься.
Ольга с облегчением объявила, что у нее срочные дела, и если можно, то пусть ее немного проводит лейтенант Чистяков.
– Пусть проводит, – кисло согласился командир роты. – Только долго не задерживайтесь. Да и какие сейчас прогулки? Сыро, вода кругом. Не присесть, не прилечь.
Экипаж, чутко слушавший интересный разговор, посмеивался и морально поддерживал своего командира.
– Младшой найдет, где присесть и прилечь, – сказал Коля Серов. – Вчера познакомились, время зря не теряет.
Остальные тоже согласились, что командир у них молодец. И воюет лихо, и насчет девок не промах.
– Тимофей, ты за меня остаешься, – крикнул уже на ходу Саня и получил громкий ответ:
– Так точно, товарищ лейтенант.
Взявшись за руки, неторопливо пошли в сторону санчасти.
– А я тебя весь день ждал, – сообщил Саня.
– Вижу. С капитаном не дал поговорить, утащил быстрее.
– Нечего тебе с ним делать.
– Ревнуешь?
– Может, и так.
Саня, осмелев, накинул на плечи девушки один край трофейной плащ-палатки. Невольно прижались друг к другу. Ольга ничего против не имела.
– Страшно сегодня было, – призналась она. – Я с водителями на склады ездила. Пара «мессершмиттов» налетела, бомба прямо в ЗИС-5 ударила. А там снаряды к вашим пушкам. Такой взрыв сильный был, даже нашу машину подкинуло.
Саня прижал девушку ближе к себе, но Ольга, снова вспоминая страшный эпизод, продолжала сбивчиво рассказывать:
– От машины и двух человек в кабине ничего не осталось. Воронка и мелкие куски на полста метров раскидало. Я водителя и второго бойца пыталась найти. Вдруг, думаю, взрывной волной отбросило. Один дурак-снабженец ботинок за шнурок поднимает и мне показывает. А из ботинка кость торчит. Выпивший, ржет, как в цирке. Мол, вот все, что и осталось. Твоя помощь не требуется. Глаза залил, не видит, что в другой машине стекла вышибло. У водителя осколки из-под кожи полчаса вытаскивала, хорошо, хоть в глаза не попали.
– Не надо, – попросил Чистяков. – Нагляделся я на все это. А тебе лучше бы не видеть вообще.
Ольга понемногу успокоилась. Ходить по мокрому лесу было не слишком уютно. Остановились под сосной. Саня поцеловал ее в губы. Ольга слабо отстранилась, затем прижалась еще теснее. Целовались, забыв про все на свете. Девушка ахала и шептала что-то ласковое. Саня расстегнул гимнастерку, гладил ее грудь, плечи, вздрагивающую спину.
– Санечка, береги себя.
Он пытался гладить бедра, но Ольга отстранилась.
– Хватит, родной. Все будет, только не сейчас.
– Когда? Кто знает, доживу до завтрашнего вечера или нет.
– Я знаю, доживешь. Иди к себе, Саня. Меня тоже ждут.
Но еще не меньше чем полчаса стояли, обнявшись, то начиная вновь целоваться, то шепча друг другу, что они будут вместе всегда.
До рассвета, когда экипажи уже поднялись, мимо самоходок санитары пронесли на плащ-палатке тяжело раненного сапера. Рядом шагали еще двое саперов, покрытые с ног до головы густым слоем грязи. Один тащил на плече миноискатель, обе ладони были перевязаны. Остановились передохнуть, попросили закурить.
– У танкистов завсегда курево имеется.
– Мы самоходчики, – поправил их Вася Манихин.
– Все равно за броней да с пушкой. А мы под пулями ползаем, как кроты в земле ковыряемся, мины ищем.
Присев за броню, дружно задымили. Саперы рассказали, что с собой им категорически запретили брать спички и махорку, чтобы не выдать себя огоньками.
– Много мин извлекли?
– Порядком. Проходы флажками обозначены.
– Знаем мы ваши проходы. Ближе, чем на двести метров к фрицам, наверное, и не приблизились. А возле траншей мин больше всего понатыкано.
– Двести не двести, но метров на восемьдесят сумели подползти. Колючую проволоку, где могли, перекусили, спираль Бруно немного растащили.
– А те восемьдесят метров мы собственными машинами чистить будем, – сказал Лученок. – Там и останемся.
– Чего пустой разговор вести? – огрызнулся сержант-сапер. – Часть мин во время артподготовки подорвут, ну а остальное – как повезет.
Впереди взлетали ракеты, стучали пулеметные и автоматные очереди. В одном месте стрельба шла особенно густо, ахнули несколько взрывов.
– Еще одну группу накрыли, – сообщил сапер. – Нашу роту с вечера на группы разбили и запускали одну за другой разминирование вести. Из шести-семи человек, дай бог, если трое возвращаются. Часть пути на себе раненых тащим, а ближе к окопам санитары, спасибо, помогают. Половина групп там в полном составе и остались, пулеметы траву стригут, башку не поднимешь.
– А вас, значит, тоже трое вернулось? – спросил Манихин.
– Нас восемь человек было. А того на палатке можешь не считать. У него нога оторвана, и промежность вывернуло, доходит парень. Так что наступать еще не начали, а половина людей в роте накрылись.
Разговор с саперами оставил тягостное впечатление. Перекусывали под грохот артиллерийской подготовки. Кроме гаубиц активно работали «катюши». Светящиеся стрелы с воем уходили в темноту, там громыхало, вспыхивало, высоты застилал дым. На смену отстрелявшимся реактивным установкам подгоняли другие, и снова неслись в сторону холмов раскаленные стрелы.
– Дают… – завороженно следил за стрельбой «катюш» Вася Манихин. – Там живого ничего не останется.
– Ну, рассыпят по площадям с полтысячи ракет, а что дальше? – как всегда, бурчал Тимофей Лученок. – Напугают молодняк, блиндажи кое-какие прошибут. А доты, бронеколпаки и закопанные танки они не возьмут. Мощности не хватит, да и точечный огонь нужен, а не пальба куда попало.
– Хватит ныть! – не выдержал Чистяков. – Все тебе не так.
Обычно горластый механик стушевался:
– Я же за своих болею, Сан Саныч. Мало толку от такого шума. Гаубицы бы на рассвете подтянуть поближе и бить прицельно. А они тоже с трех километров свои чушки запускают. Нам да танкистам все расхлебывать.
Между танками и самоходками быстро расхаживал замполит полка с пистолетом. Выкрикивал что-то бодрое, но все заглушал звук работающих на холостом ходу двигателей. Доносилось знакомое:
– Любой ценой, орлы, прорвать оборону и гусеницами фашистскую свору размазать.
Танки, густо облепленные десантом, двинулись в рассветной полумгле. На самоходках тоже сидели десантники, человек по десять. Батальон Швыдко укомплектовали до полного состава. Правда, это были уже не те два десятка новых «тридцатьчетверок». Танки были закопченные, виднелись заплаты.
Следом за Т-34 шли легкие Т-70. Чистякову они показались несуразными. Короче «тридцатьчетверок» метра на два, узкие, со слабой бортовой броней и нижними колесами, крепившимися непонятно к чему. Рядом фугас взорвется, вышибет к чертовой бабушке.
Тем не менее силы сосредоточили большие. Среди машин Саня увидел несколько СУ-122, которые они также изучали в Челябинском училище. Переваливая через заполненные дождевой водой низины, двигались «виллисы» с легкими полковыми трехдюймовками на прицепе. Иногда буксовали, тогда их дружно подталкивали расчеты. Лошади с усилием тянули «сорокапятки» с зарядными ящиками, набитыми снарядами.
Пехота цепями шла по мокрой траве. Тяжелые 82-миллиметровые минометы бойцы тащили в разобранном виде на закорках. Люди были навьючены ящиками, коробками с боеприпасами не хуже лошадей и шагали медленно, застревая в грязи. Бронебойщики парами несли на плечах длинные противотанковые ружья.
