Ознакомительная версия.
Через несколько минут бой стих. Поляки частично были уничтожены, другие успели скрыться.
Самоходка подошла к мосту и развернулась. Несколько САУ его батареи стояли на другом берегу, перед мостом.
Павел связался по рации с Куракиным.
– Ольха, я Тополь-два. Что мне делать? Поляки сбежали.
– Погляди там, чтобы не вернулись, нам надо мост осмотреть.
Предосторожность оказалась нелишней – все опоры моста были подпилены и тяжесть самоходки не выдержали бы. Был бы мост цел, самоходки просто проскочили бы его и сами подавили бы польскую группу. Но попробуй осмотри опоры моста под пулеметным огнем!
– Молодец, Сазонов! – подошел к нему комбат. – Сам на берег без тягача вылез и нам помог. Небось, бревно к гусеницам привязал?
– Его самое. Учили раньше в танковой школе. Мы на Т-34 даже бревна с собой возили – приторачивали к борту.
– На танке проще, а здесь рубка мешает, – согласился с Павлом комбат. – И нам, командирам, впредь наука будет. Как говорится – не зная броду, не суйся в воду. Хорошо, машины не повредили.
– Куракин сказал – машину Веденеева подбили.
– Правильно сказал: гранатой сожгли. Экипаж выбраться успел, а машине хана, выгорела вся.
– Жалко.
– Да черт с ним, с железом – люди живы!
В Красной Армии за подбитый гранатой танк или самоходку боец получал единовременную денежную выплату в сумме 1000 рублей. Если танк подбивали танкисты или самоходчики, выплаты получал весь экипаж. Командир танка и наводчик – по 500 рублей, заряжающий и радист – по 200 рублей, механик-водитель – тоже 500 рублей.
Если в начале войны нашими танками новой конструкции – вроде Т-34 и КВ – немецкие T-II, T-III и T-IV подбивались с больших дистанций и не могли серьезно противостоять, то уже к середине войны соотношение сил изменилось. T-IV приобрел длинноствольную пушку и усиленную накладками броню, выпускался до конца войны. Появились новые немецкие танки T-V «Пантера» и T-VI «Тигр». «Пантера» была значительно легче и маневренней «Тигра», а ее 75-миллиметровая пушка лишь ненамного уступала по бронепробиваемости «Тигру». Но в «Тигре» стояло лучшее танковое орудие Второй мировой войны.
На базе новых танков появились и самоходные орудия – вроде «Фердинанда». Правда, выпустить их успели немного, всего 90 штук. Самоходки выгодно отличались от танков значительно меньшей трудоемкостью в производстве и меньшей стоимостью. «Тигр» же обладал мощной защитой, но именно потому и значительным весом в 55 тонн. Его не выдерживали мосты, и в бою большой вес не всегда ему помогал. Его одиннадцатитонная башня поворачивалась наводчиком легко – гидроприводом, но полный оборот в 360° длился долгих 60 секунд. Для маневренного танкового боя – целая вечность.
Были среди наших танкистов асы, бившие T-IV, «Пантер» и «Тигров». Старший лейтенант Д. Лавриненко имел на счету 52 уничтоженных фашистских танка, старший лейтенант К. Самохин – 30, капитан А. Дьяченко – 31, лейтенант Кученков – 32, старший лейтенант А. Бурда – 30, старшина Н. Новицкий – 29 танков.
Были танковые асы и у немцев. Правда, на начальном этапе войны они столкнулись с устаревшими, легкобронированными и слабовооруженными советскими танками вроде БТ, БТ-5. И счет стал увеличиваться после получения немцами в больших количествах «Пантер» и «Тигров». Однако цифры впечатляют.
Самый результативный немецкий ас К. Книспель – 168 танков, лейтенант О. Кариус – 150, обер-лейтенант Г. Белтер – 144, гауптштурмфюрер СС М. Витман – 138, оберштурмфюрер СС П. Эгер – 113, оберфенрих Рондорф – 106.
Во многом большую роль играла высокая выучка немецких танкистов, слаженность экипажей, наличие радиосвязи с началом войны на всех мощных боевых машинах, отличная обзорность командиров танков. А на войне – кто первый увидел, тот и победил. Было много других причин – в том числе великолепная оптика и прицелы, а также комфорт экипажей. Кроме того, немцы уделяли большое внимание снарядам. Снаряды к их пушкам при равном калибре имели большую бронепробиваемость из-за легированных сердечников, имевших присадки вольфрама и других металлов.
Через два дня батарея самоходок подверглась авианалету. Разведка ли немцев донесла или «рама» пролетела – как называли на фронте ненавистный всем самолет-разведчик «ФоккеВульф-189», – только внезапно послышался шум авиадвигателей, мелькнули хищные тени немецких пикировщиков Ю-87, и на батарею посыпались бомбы. Вопреки обыкновению бомбардировщики бомбили не с пикирования, а с низкого полета – метров с двухсот.
Экипажи проводили с самоходками регламентные работы – чистили пушки, протягивали ходовую часть, регулировали двигатели. САУ оказались без маскировки.
Экипажи бросились во все возможные укрытия – ямки, канавы, воронки. Взрывы грохотали один за другим, сверху сыпалась земля, осколки били по бортам боевых машин. Что говорить, поленились самоходчики отрыть щели для укрытия.
Это раньше, в 41–42-м годах, старались после остановки как можно быстрее вырыть хоть небольшую щель, поскольку немецкая авиация не дремала. Теперь же, в наступлении, когда позиции менялись часто, а в воздухе господствовали советские самолеты, рвение улеглось.
Батарея поплатилась одной сгоревшей самоходкой и пятью погибшими. А Павел сделал вывод – нужно всегда искать укрытие поблизости, при его отсутствии – рыть щель. А также не пренебрегать маскировкой. Ведь только случай уберег сегодня батарею от больших потерь. И еще – наши истребители, довольно быстро отогнавшие «юнкерсов».
Постепенно становилось холоднее, чувствовалось ледяное дыхание приближающейся зимы.
Военнослужащим выдали зимнюю форму одежды. Офицеры получили полушубки, рядовой и сержантский состав – ватники. И все – ватные штаны и шапки-ушанки.
По полушубку Павел не расстроился – неудобно в нем забираться и выбираться из самоходки, а потерянные секунды – если машина подбита – могли стоить жизни. А вот ватные штаны одобрили все. В рубке холодно, сиденья железные, и вокруг – стылое железо. Только и радости, что ветра нет да на голову не капает. Павел не раз вспоминал немецкие танки, имеющие обогрев от радиатора печки, только молчал об этом. Политрук вместе с особистами не дремали, за положительные отзывы о технике врага вполне могли припаять «неверие в силу и превосходство советского оружия» с последующими выводами.
В одном из маленьких польских городов, куда прибыла батарея, оказалась целая, неразрушенная баня. На фронте помыться горяченькой водичкой, да с мылом и мочалкой, – великая редкость. Летом еще как-то выкручивались, купаясь в реках и озерах.
Баня по случаю военных действий не работала, но комбат нашел работников бани. Как и чем он их прельстил, осталось неизвестным, но батарея вымылась вся. Намыливались, терли друг друга мочалками, смывали грязь горячей водой, а затем с величайшим наслаждением переодевались в чистое белье. Что может быть лучше? Многие на передовой не мылись месяцами, появились вши.
Бойцы боролись с насекомыми сами. Из пустых бочек делали вошебойки: разводили под бочками костры и прожаривали одежду. Быть танкистом на войне – пыльная в прямом смысле слова служба. Танк или самоходка при движении поднимают клубы пыли, которая через все щели набивается в танк, садится на лицо и одежду. А уж при стрельбе танкисты были черными от пороховой гари, чумазыми, как трубочисты или кочегары на паровозах. Белье тоже пропитывалось копотью, становилось серым и пахло кислым запахом сгоревшего пороха. Верхняя же одежда – ватники, комбинезоны постоянно были в многочисленных пятнах от моторного масла, солярки и пушечного сала. Попробуй уберечься в этакой тесноте и в постоянном соприкосновении с замасленным железом. В общем, танкисты перед вами или самоходчики, можно было сразу узнать по внешнему виду, даже не глядя на черные петлицы с эмблемами. Немцы презрительно называли наших танкистов «русскими трактористами».
После баньки не грех и по сто грамм фронтовых пропустить. Многие солдаты, особенно из деревенских, вздыхали:
– Хороша банька! Парной только да веничка не хватает.
Сколько потом Павел ни бывал в польских или немецких банях, парной он не видел ни разу. Русские посещали баню для души, а рациональные немцы – только помыться, грязь смыть.
Вечером экипаж Павла заступил в караул. Павел, как сержант, – начальником караула, экипаж – часовыми.
Батарея стояла компактно – комбат не разбрасывал самоходки при постановке на ночевку в чужих землях. Это у нас, в России да в Белоруссии, иногда пренебрегали безопасностью: население-то свое, встречало освободителей с радостью. А в Польше ситуация была иной, и потому караульную службу несли исправно.
Батарея после бани отдыхала, и около десяти часов вечера Павел пошел проверять посты: не дай бог кто уснет на посту да ЧП случится. Было такое у танкистов три дня назад. Уснул караульный или отвлекли чем, только зарезали его и оружие забрали. Не иначе как местные.
Ознакомительная версия.
