вписаны в русскую уголовную иерархию и, хотя занимали в ней относительно привилегированные места (нет, не герцогов и графов, если брать феодальную лестницу из учебника истории, а скорее рыцарей, эсквайров), следовали указаниям общепринятых преступных авторитетов, а не этнических вождей.
Таджики же с узбеками двигались в абсолютно автономном режиме.
По моим прикидкам, их было 40 % в лагере, а русской массы с инкорпорированными народами — 60 %. В принципе, в каком-то ином сообществе такого расклада было бы достаточно, чтобы подчинить себе номинальное большинство. Но в тюрьме немного иные расклады.
Во-первых, у русского уголовника «красные линии» гораздо дальше смещены в сторону субъекта агрессии, чем у айтишника Жени из Волгограда, женат, трое детей. Там, где айтишник Женя однозначно отступит, Васька Череп, вполне вероятно, засадит заточку в печень.
«Пиковые» это очень хорошо чувствуют. Они далеко не такие отмороженные и дикие, как многими принято считать. Там, где заточка в печени носит неиллюзорный и неабстрактный характер, их модель поведения радикально меняется и рациональное поведение начинает доминировать. Их расхолаживает ощущение безнаказанности. В тюрьме его нет. В тюрьме невозможно забить толпой Ваську Черепа и раствориться среди своей массы. В тюрьме любой шаг будет идентифицирован — и отвечать придется.
Да, в 99 % случаев «пиковые» всегда отмазывают своих, какие бы дикие выходки они себе ни позволяли. С высочайшей долей вероятности любой вопрос, вплоть до убийства, будет урегулирован их вождями.
Но безальтернативно с хлопотами и внутри общеуголовной иерархии. Просто взять и загондошить Ваську Черепа не получится. Подчеркиваю — «просто». Загондошить, конечно, можно, но потом придется «зарешивать вопросы». Однозначно. А из этого следует, что пусть и в силу сложившихся обстоятельств, но придется признать сюзереном кого-то из русских положенцев. А это крайне болезненно для лидеров тюремного джамаата, ибо подрывает их авторитет внутри своего круга.
Они же там внутри, среди своей паствы, говорят, что не боятся «ни воров, ни мусоров» и никого, кроме Всевышнего, не признают в принципе. А тут, получается, надо идти договариваться с каким-то русским.
Надо, потому что на открытую конфронтацию и открытый вызов тюремному миру они пойти не могут.
Тому есть две причины: первая заключается в том, что власть в колонии относится к проблемам вверенного хозяйства много более участливо, чем государственный аппарат РФ к своей стране. Если дело дойдет до открытого столкновения русской массы и союзных народов с «пиковыми», хозя мгновенно заведет в лагерь ботинки, и тогда «пиковым» однозначно придется туго. Там, где на воле менты и Росгвардия будут щелкать клювом и выражать озабоченность, во ФСИН никто колебаться не станет. Кого ботинки будут лупить с особым сладострастием, я думаю, для всех очевидно. Нам бы тоже досталось, но больше для профилактики.
Вторая причина заключается в том, что любой из вождей «пиковых» может оказаться в силу тех или иных причин на другой зоне. А там, например, такой опоры на «зеленую массу» уже нет. И ему придется держать ответ за свои былые действия уже по общеуголовным понятиям.
Поэтому «пиковые» у нас в лагере не стремились к захвату власти и установлению своих порядков. Но очень жестко и решительно проталкивали идею своей автономии.
Модель автономии была такова: «пиковый джамаат» признает номинальный сюзеренитет русских лидеров на зоне. Но живет по своему укладу. Накосячившие «пиковые» судятся и наказываются только своими.
В колонии была установка: «По лагерю кулак не ходит». «Пиковые» ее очень часто нарушали. Как правило, полем битв становилась столовая, где они привыкли пробиваться на раздачу без очереди. С этим было связано много инцидентов, когда кто-то из русских зэков, не выдержав такой наглости, пытался призвать «пиковых» к порядку и уважению других арестантов, которые тоже хотят есть и которые стоят в очереди. Как правило, это заканчивалось словесной перепалкой, «пиковые» слетались со всей столовой и, подобно стае грачей, галдели на осмелевшего зэка, за которого иногда никто даже и не вписывался. Иногда было такое, что к зэку присоединялись другие арестанты, было и такое, что «пиковых» удавалось отогнать от кормушки и заставить встать в очередь. Но максимальный успех не превышал формулы 1:1. То есть баланду берет кто-то из русской массы, за ним «пиковый», потом снова кто-то из русской массы. А так вот, чтобы загнать всю стаю «грачей» в хвост очереди, я не помню. Помню зато много других инцидентов, когда русский зэк, выразив возмущение наглостью «пиковых» в столовой, без каких-либо диалогов, молча и мгновенно получал удар по лицу, что являлось грубейшим нарушением тюремных правил. Драку немедленно гасили, стороны конфликта разводили, после чего… «пиковый» куда-то исчезал, телепортируясь на свой барак, и более оттуда не выходил до разрешения инцидента. Спустя какое-то время делегация «пиковых» вождей шла в русский блаткомитет и начиналось «зарешивание».
«Пиковые» настаивали на том, что виновный из числа их людей должен быть осужден и наказан ими же. Русские блатные, понимая безальтернативность этого решения, соглашались, но требовали публичности данной экзекуции, чтобы не растерять свой авторитет в глазах ропщущей русской массы.
Достигался компромисс. В присутствии представителей русского блаткомитета кто-то из «пиковых» вождей отвешивал «пиковому» же косепору той или иной степени оплеуху и читал ему нотацию, призывающую к миролюбию и предотвращению агрессии. На этом стороны расходились, русскую массу собирали в КВР вечером, и блатные зачитывали нам постановление о решении конфликта со строгим предупреждением, что если кто-то посмеет тронуть «пикового», поднявшего руку на нашего человека, то отвечать уже будет перед общеуголовной вертикалью власти.
На следующий день «пиковый» появлялся в столовой, сверкая белозубой улыбкой, расправив плечи, гордый и довольный своим ухарством. Его радостно приветствовали соотечественники, неделю, а то и две он купался в их восхищении и уважении.
Он был их герой.
Сам по себе инцидент обсуждению не подлежал. Никто из них даже не ставил вопрос, прав или нет был их человек. Этот момент вообще находился за гранью их внимания. Никому даже в голову не приходило находить своему герою оправдание, ну, типа, мол, русский нагрубил, был очень дерзок или же сделал опасное движение рукой, спровоцировавшее превентивный удар. Нет! Это даже не обсуждалось.
Какая разница? Это наш человек, и нам удалось его отбить от русских, минимизировать его наказание и получить гарантии, что больше его никто преследовать не будет.
Однако, повторюсь, успешно и блестяще решая любые вопросы, связанные со спасением своих людей, «пиковые» целенаправленно не стремились к агрессии. У них не было цели прямо подчинить русскую массу или же разрушить русскую преступную вертикаль.
Их задачей был автономный режим их «ксении», гарантии невмешательства русских в
