– Хотелось бы знать, кто именно рассчитывает на Сирко как на претендента на булаву?
– Пока никто, – спокойно ответил Коронный Карлик. – К чему, если оба претендента еще живы, а до Кодака куда ближе, чем до Дюнкерка?
Появился граф Оржевский и, учтиво склонив голову, попросил короля войти в замок. Стол давно накрыт, просто он не решался отрывать Его Величество от важных дел.
– Очень жаль, – сказал граф, – что, как мне стало известно, канцлеру Оссолинскому срочно понадобилось отбыть в Краков.
– Почему же мне об этом пока ничего неизвестно, – резко прервал его речь король. – И у меня тоже немного времени.
К замку король пошел пешком, в сопровождении только Коронного Карлика. Оржевский попытался совершенно естественным образом оказаться в его сопровождении, но тайный советник взглянул на него так, что граф тотчас же отстал и принялся что-то выяснять с королевским камердинером, распоряжавшимся насчет шатра.
– Меня интересует сейчас не Сирко, а доселе смиренный монах-иезуит Ян-Казимир, который вдруг решил вернуться к мирским делам, и даже готов к тому, чтобы со временем поддержать своими молитвами польский трон.
«Молитвами поддержать? – осклабился про себя Коронный Карлик. – Ишь ты!»
– Как и другой кардинал ордена иезуитов – ваш брат Карл, – произнес он вслух.
– Они уже оспаривают право на польскую корону?
– Им немного мешает трансильванский князь Юрий Ракоци.
– Ну, трансильванский князь… – проворчал король. – Не думаю, чтобы при двух живых братьях короля сейм и орден иезуитов допустили его к престолу.
– Простите, Ваше Величество, но вам вообще не следовало бы вести со мной разговор о престолонаследниках, поскольку…
– Вы всегда были безжалостно откровенны со мной, тайный советник. При этом порой потрясали меня своей откровенностью.
– Что непозволительно даже для тайного советника, – покорно признал Коронный Карлик.
– И только попробуйте в эти дни быть со мной менее откровенным. Особенно в том, что касается моих дорогих братьев. Итак, они уже сейчас ведут борьбу за престол. Засылают сюда своих агентов и доверенных лиц, ведут переговоры и плетут заговоры с некоторыми известными аристократическими родами; обращаются к сенаторам со всевозможными предположениями. Что еще?
– Видите ли, они ведут спор не только за трон, ваше величество.
«За что же еще?!» – удивленно взглянул на него король, на какое-то мгновение остановившись почти у ворот. Он не произнес этого вслух, но тайный советник очень выразительно вычитал его вопрос по глазам.
– Я не осмелюсь сказать этого. Даже под пытками, в присутствии следователя по особым поручениям.
Глаза Коронного Карлика встретились с глазами короля. Эти люди слишком давно знали друг друга, чтобы требовать слов, когда уже ничего нельзя добавить к тому, что высказано недомолвками.
«Но и за руку королевы Марии Гонзага, – с холодным оцепенением добавил вместо тайного советника сам король. – Оказывается, они уже ведут борьбу за руку прелестной вдовы Марии Гонзаги!..»
Увлекшись вылазкой Кагира, графиня и маркиз на какое-то время совершенно забыли о том, что происходит за дверью соседней комнаты, где к тому времени оставался лишь вооруженный мечом и алебардой чех Ковач.
– Они таранят дверь, господин маркиз! – доложил тот с явной тревогой в голосе.
– О чем нетрудно догадаться, – спокойно ответила ему графиня. В дверь ударяли чем-то мощным, от чего содрогалась не только она, но и стены.
Притаившись у баррикады, Диана на несколько мгновений замерла, держа в руках лук с натянутой тетивой, потом вдруг резко развернулась и выпустила стрелу в небольшой, оставленный пулей разлом дубовой доски. Истошный крик, долетевший из коридора, был самым достойным призом, которого она удостоилась за свое искусство лучницы, переданное ей когда-то Кара-Батыром.
Грохнулся о пол таран. Засуетились нападавшие, оттягивая подальше от двери раненного графиней собрата.
– Прекратите стрелять, иначе мы перебьем друг друга! – зычно, хотя и довольно примирительно, прозвучал голос из вражеского стана, который показался Диане знакомым.
– Тогда немедленно оставьте замок! – потребовал маркиз де Норвель. – Иначе все вы будете казнены!
Тот, кто решил прибегнуть к переговорам, злорадно рассмеялся.
– Мы уйдем отсюда не раньше, чем вы, маркиз, покажете нам все тайные ходы и тайники вашего замка. Нас интересуют они, а не вы.
«Да это же Артур де Моле! – только теперь вспомнила Диана, кому именно принадлежит сей бархатно-вальяжный полубас. – Новоявленный великий магистр Ордена бедных рыцарей Христовых».
– Выражайтесь яснее, магистр де Моле, – молвила она, прислоняясь плечом к стене у двери. – Вам нужны не столько мы, сколько драгоценности тамплиеров.
– О, значит, и вы здесь, красотка? – вновь, теперь уже почти победно, рассмеялся граф де Моле. – Молодцы, парни, что загнали эту гиену в каменный мешок, – обратился он к своим соратникам. – Слишком долго она путается у меня под ногами.
– Обещайте, что этот трофей достанется нам! – возрадовался чей-то полупьяный бас.
– Жертвую на ваше мужское братство.
Несколько глоток ответило на обещание графа ревом истосковавшихся самцов.
– А что касается вас, маркиз, то слово рыцаря: мы не причиним вам никаких обид, – продолжал Артур де Моле. – От вас требуется только одно: предоставить нам ключи и указать, где находится тайник с сокровищами тамплиеров.
Окна комнаты озарились первыми лучами солнца – яркого и удивительно теплого. Их появление заставило Диану как-то по-иному взглянуть на затаившихся по обе стороны двери вооруженных мужчин, вообще на все, что случилось. То, что происходило здесь в предрассветном мраке, сейчас, при солнечном свете утра, казалось ей развеявшимся ночным кошмаром.
«Хватит дурачиться, граф де Моле! – хотелось крикнуть ей. – Перестаньте разыгрывать нас! А вам, маркиз, пора пригласить гостей к столу».
– Вам не кажется, маркиз, что вчера, во время пира, ваши гости слегка перебрали, – спросила вместо этого Диана. – Маркизу де Норвелю вопрос ее показался настолько странным, что от неожиданности он чуть не уронил шпагу. – Не пора ли снова сесть за стол и слегка подправить свое здоровье?
– Вы еще способны шутить, графиня?! – от двери, за которой нервничали насильники графа де Моле, их отделяла теперь целая комната, поэтому злодеи вряд ли могли слышать, о чем они говорят.
Все трое умышленно отошли сюда, чтобы, в случае прорыва, иметь возможность встретить нападавших пулями и стрелами. А если повезет, еще и взять на засов эту, последнюю дверь.
– … А я считаю, что самое время. После подобных вечеринок у меня обычно чертовски болит голова.
– Она разболится еще сильнее, если только ваши татары не сумеют спасти вас.
– Мы спасем себя сами. Подойдите к баррикаде. Вступите в переговоры с этим ничтожным кладоискателем.
– В переговоры? Я не желаю вступать в какие-либо переговоры с человеком, ворвавшимся в мой замок…
– Напрасно. Нам нужно выиграть время.
– Эй, вы что, оглохли?! – вновь осквернил комнату нетерпеливый, слегка охрипший полубас графа.
Маркиз нерешительно взглянул на графиню.
– Идите, идите, – презрительно проговорила Диана, не разделяя его нерешительности. – И подольше торгуйтесь. А вы, Ковач, приготовьте пистолеты.
– Что вы намерены делать? – спросил слуга.
– Сейчас узнаете. Но прежде потихоньку отодвиньте все, что вы натаскали под дверь.
– Уж не собираетесь ли вы прорываться? – почти шепотом спросил маркиз. – Они перебьют нас.
– Это не так просто сделать, как им кажется, мой воинственный маркиз, – улыбка, которой графиня одарила явно перетрусившего де Норвеля, могла заставить взять себя в руки даже покойника.
Как только чех почти неслышно отодвинул все, что мешало распахнуть дверь, Диана приготовила лук, присела у щели и кивком головы заставила маркиза подойти поближе.
– Вы ставите совершенно неприемлемые условия, граф, – голос де Норвеля не стал ни строже, ни увереннее. Однако Диана не могла не заметить, что начало переговоров он избрал верное. – Я не могу выйти отсюда, зная, что вы не гарантируете безопасность моей гостье, графине де Ляфер.
– Пусть она сама позаботится о своей безопасности. Она это умеет делать.
– О чем вы говорите, де Моле? Как она может позаботиться о своей безопасности, если вы осаждаете нас?
– Это ее дело. За этой графиней тянется такой кровавый след, какой не каждому королевскому палачу в кошмарном сне может присниться.
Маркиз ошарашенно взглянул на графиню. Такое он услышать явно не ожидал.
– Вам придется поверить ему на слово, мой недоверчивый маркиз, – не стала оправдываться графиня. Да и что она могла возразить сейчас в свое оправдание: уверять, что все, что о ней наговорят, ложь? До такой низости она еще не опускалась. – Чего вы медлите? Открывайте дверь и выдавайте меня.
