— До нас они пока что не добрались, — продолжил Реутов. — Но какую-то белогвардейку на станции все же схватили. Говорят, с поезда высадили. Вроде как шпионка.
— Что, белогвардейская шпионка?! — насторожился Курбатов. — Вы видели ее?
— На перроне. Красивая баба. Вели к вокзалу, в военную комендатуру.
— Все ясно. Кульчицкий, Иволгин — к паровозу. Машинист сказал, что мы должны отправляться через двадцать минут. Если к тому времени мы не вернемся, постарайтесь задержать эшелон еще на десять минут.
— Решили освобождать?! — изумился подъесаул.
— Тирбах, Власевич, Реутов — со мной. Чолданов и Радчук — следуйте в нескольких метрах от нас. Ожидаете у будки путейца. Действовать, исходя из обстоятельств.
— Слушаюсь, господин подполковник, — ответил Чолданов, принимая на себя старшинство.
На перроне людно. Седовласые мужики с деревянными чемоданами-сундучками; исхудавшие старухи, укутанные так, словно в селах, из которых они добрались до станции, все еще лежат снега и трещат морозы… Проходя мимо них, Курбатов всматривался в лица, и все они казались знакомыми — лицами женщин из даурских станиц. Когда две молодки вдруг вежливо поздоровались с ним, подполковник даже не удивился.
— Вход в комендатуру — из зала ожидания? — спросил он у Реутова.
— Да. Но это безумие, князь, — вполголоса проворчал тот. — У нас всего несколько минут. Ни вокзала, ни местности мы не знаем. Вон, у будки с кипятком, целый взвод солдат. Мы не готовы к этой операции.
— Бросьте, Реутов. Мы готовились к ней еще за кордоном.
— Не эта ли красавица? — толкнул Курбатова плечом Радчук, движением головы показывая на женщину, стоящую между солдатами на третьей от вокзала платформе.
— Она, — подтвердил вместо князя Реутов. — И всего два человечка охраны. Берем?
Курбатов насмешливо взглянул на него: что-то слишком быстро загорается! Впрочем, это в характере Реутова. Старый, опытный вояка, он перед операцией, перед боем любил поворчать: все не то, все не так. Но, как только доходило до дела, мгновенно преображался.
— Эй, кто здесь старший? — еще на ходу спросил Курбатов, преодолевая вторую платформу.
— Я, — ответил один ил конвоиров, сержант. Появление капитана и двух солдат ничуть не удивило его.
— Арестованную приказано доставить к воинскому эшелону, вон туда, за водокачку, на запасной путь.
— Так он же вроде бы на Красноярск идет, а эту шлендру велено в Иркутск.
Прежде чем ответить, Курбатов выдержал полный изумления взгляд Алины. Да, это была она. Девушка смотрела на него как на Христа Спасителя.
— Что уставилась?! — рявкнул на нее Курбатов. — Глазками решила брать?!
Алина вновь метнула на него взгляд, преисполненный мольбы, но тотчас же опомнилась и, горделиво поведя головой, отвернулась.
— Эта может, — масляным смешком хихикнул конвоир-рядовой. — И глазками, и всем остальным.
— Что, сержант, что? Вам не ясно было сказано? — дожимал Курбатов старшего наряда. — Я — из особого отдела. На форму не обращать внимания. Приказано доставить не в Иркутск, а в Красноярск. Оттуда, возможно, в Москву, это уж как начальству…
— Но мне тоже вроде как из особого отдела приказывали… — засомневался сержант. Однако Курбатов почувствовал, что он сникает, ссылка на Москву делала свое дело. — Но если бы…
Его слова потонули в надрывном гудке паровоза. Это со стороны Тайшета приближался поезд, на котором конвой должен был увезти Алину в Иркутск.
— Меня не интересует, что вам было приказано раньше, — твердо сказал Курбатов. — Сейчас вы будете выполнять мое приказание.
— Тут что-то не так, товарищ капитан. Мне лучше сбегать к помощнику военного коменданта и спросить, что делать. Пусть он с начальством посоветуется. А то и мне, и вам влетит.
— Можете сбегать хоть к дьяволу. У меня нет времени. Через пять минут эшелон отправляется, и мы не имеем права задерживать его.
— Да я мигом, — не отступил от своего решения сержант. — А ты — гляди в оба, — напомнил своему бойцу.
— Конвой, взять арестованную! — приказал Курбатов, как только сержант оказался на соседней платформе. Не дожидаясь, пока Тирбах, Власевич и Реутов оттеснят солдата, он схватил девушку за плечо и, подтолкнув вперед, заставил перебежать через путь буквально в метре от надвигавшегося паровоза.
Пробежав по перрону, Курбатов, а вслед за ним Власевич и Тирбах, тоже сумели проскочить на соседнюю платформу Замешкался лишь Реутов. Поняв, что его обманули, красноармеец вскинул винтовку, но стрелять в него не решился.
— Чего стал? За мной! — не растерялся Реутов. — Надо сопровождать арестованную!
Возможно, на солдата подействовал уверенный командирский бас Реутова. Или, может, сработал страх: ведь пришлось бы предстать перед сержантом без шпионки. Как бы там ни было, он рванулся вслед за Реутовым.
Когда они, вместе с Чолдановым и Радчуком, добежали до штабного вагона, Курбатов и Алина уже находились там. Еще через минуту поезд тронулся. Это однако не помешало князю спрыгнуть с подножки и вручить красноармейцу записку: «Действую по особому приказу. С Иркутском свяжется сам генерал. Подполковник Смерша Курбатов».
Узнав о содержании этой записки, едва отдышавшийся подполковник Реутов, которого на ходу втащили в вагон, произнес:
— Вы рождены быть диверсантом, князь. Невероятная выдержка и адское везение. Но до Урала вам с вашей авантюристской натурой не дойти.
— Поговорим об этом на берегу Волги, — спокойно ответил Курбатов, прощально махая рукой все еще глядевшему им вслед конвоиру. — Там у меня появится больше аргументов, способных убедить, что вы не правы.
Величие великих армий всегда воплощалось в величии морального духа их офицерского корпуса, костяк которого во все века и у всех народов формировался на основе элитарности, кастовости и рыцарских традиций.
Автор
— Помнится, Родль, вы говорили о каком-то русском офицере из армии генерала Семенова…
— О ротмистре Курбатове, господин штурмбаннфюрер. — Родль уже собрался выходить из кабинета, и неожиданный вопрос настиг его буквально у двери.
— Курбатов? — небрежно уточнил Скорцени. — Возможно. Оказывается, вы даже запомнили его фамилию.
— Но и вам он тоже запомнился, — простодушно возразил адъютант. — Такого диверсанта грешно упускать из виду.
Родль слишком хорошо знал своего шефа, чтобы допустить, что о Курбатове речь зашла случайно. Скорее всего, штурмбаннфюреру понадобился такой человек. Причем понадобился именно в России.
Скорцени отложил папку с донесениями из Рима от агентов, которые снабжали его сведениями, связанными с окружением папы римского, и устало помассажировал виски. В последнее время навалилась уйма всяческих дел, к тому же сидение в кабинете, над ворохом бумаг, всегда утомляло его не столько физически, сколько морально.
— Я просил вас проследить за этим парнем и время от времени докладывать о его рейде.
— Не сомневайтесь, я помню о вашем приказе, — подтянулся Родль. — Но за это время в моем досье на господина Курбатова, он же Легионер, появилось всего одно небольшое донесение, пробившееся к нам через агента, работающего в посольстве Маньчжоу-Го.
— Границу-то он, надеюсь, преодолел?
— И несколько раз выходил на радиосвязь. Из того, что стало известно о нем… Прорвался через засаду у границы. Ушел от преследования заградительного отряда. Пустил под откос воинский эшелон. Сумел сохранить группу во время тотального прочесывания местности, когда красные задались целью уничтожить его маньчжурских стрелков. Последнее известие от князя Курбатова поступило из района Читы. Оказалось, что двое коммандос из его группы, в том числе радист, остаются в этом городе.
— Какого дьявола? Сочли, что вашему князю радист уже не понадобится?
— Или что в Чите он нужнее. Ясно одно: князь Курбатов имел задание довести этих двоих до Читы, где их примут на явке. И выполнил его.
— Где он сейчас, и жив ли — это известно?
— Если жив, то сражается где-то в сибирских дебрях. Разыскать его будет трудновато.
Скорцени поднялся и с почтением взглянул на карту. Найти голубой ятаган Байкала и чуть южнее город Читу — особого труда для него теперь не составляло. После того как они с Родлем попытались проследить безумный путь, избранный ротмистром Курбатовым, Скорцени волей-неволей не раз возвращался к его маршруту, удивляясь, прикидывая и по-мальчишески фантазируя…
Мысленно он не раз представлял себя на месте Курбатова. Идея запускать в страну группы таких вот вольных «маньчжурских стрелков» захватывала его все больше и больше. Он и сам с удовольствием прошелся бы по тылам врага, не имея никаких конкретных заданий, а лишь время от времени появляясь в пунктах контроля — своеобразных диверсионных маяках, дабы засвидетельствовать свое существование в этом мире и передать собранную информацию.
