«Это все неспроста мне приснилось. Что-то будет… Юрка наверняка мертв. Он предупредить меня приходил. Настоящий друг оказался… А может и не настоящий, может сдал меня? И пришел грех искупить?.. И такое возможно… Что же будет? Где опасность? В чем?.. Или менты на меня вышли?.. Но как? Каким образом? Кто меня видел? Ничего не понимаю… А может пустое все? Так просто — глупый сон?.. Нет, не может быть. Что-то случиться: я в вещие сны верю. Часто бывает, что-то происходит, или куда-то прихожу, и кажется мне, что я уже все это видел. И потом вспоминаю — во сне видел. Значит, и сейчас что-то важное должно случиться, плохое… Надо хоть как-то подготовиться!».
Он просидел довольно долго, пока утренняя свежесть не прогнала его в дом, под теплое одеяло, которым Саша любил укрываться даже летом. Но и там, засыпая, он все обдумывал, что же ему предпринять?
* * *
Родители ушли на работу, не став его будить. Из-за этого Саша проснулся поздно, за окном уже было очень жарко, в комнате душно, а он лежал под одеялом мокрый от пота. Слегка болела голова. Саша встал без большого удовольствия. Включил электрочайник, и приготовил себе крепкого кофе — оно помогало ему при легкой головной боли, вот примерно как сейчас.
После кофе ему действительно стало легче. Он оделся, вышел во двор, где приятный прохладный ветерок добавил ему жизни. Саша на всякий случай, как всегда, огляделся и нырнул в тайник. Он вытащил кейс с винтовкой, и перенес его в дом.
— Жаль, собаки нет, — сказал снайпер вслух сам себе, вздохнул, и попытался собрать винтовку на время. Получалось не так быстро, как ему хотелось бы, но в целом он остался доволен собой. Проблема заключалась в другом: как спрятать оружие в комнате, чтобы оно даже случайно не могло попасться никому на глаза, например, во время уборки в доме.
Саша тщательно осмотрел комнату, но ничего подходящего не нашел.
— Ну не спать же мне на нем!? Что делать-то?
Идеально не получалось. Саша вышел в коридор и подошел к внутреннему шкафу в стене. Там были свалены старые чемоданы, сумки, какая-то ветхая верхняя одежда. И насколько помнилось, мама там никогда не убиралась — руки не доходили. Летом — огород и заготовка, зимой — холодно. Так как-то все и оставалось не тронутым. Хотя после сна у Саши осталось некоторое подсознательное неудовлетворение коридорным вариантом, но делать было нечего, и он поместил кейс там, замаскировав его старыми сумками.
— Ну, надеюсь, никакой случайности не произойдет!
После решения проблемы с оружием, Саша снова отправился к тайнику, и снова достал кейс, но уже другой, тот, который появился здесь совсем недавно — серебристый кейс с деньгами. Саша уже пересчитал наличность в рублях; валюту перевел по курсу. Там оказалось около шестнадцати миллионов с небольшим. Не так много как хотелось бы, но и не так мало как могло оказаться.
Саша вернулся в дом, достал из письменного стола маленький ключик, который он сам подобрал, чтобы закрывать и открывать этот кейс. Сейчас он замкнул его, ключ положил на место в стол и отправился к Оксане.
Через десять минут они вернулись уже вдвоем: он оторвал ее от подготовки к экзамену по физике. Но дело, по его мнению, не требовало отлагательства.
— Оксана, — подчеркнуто серьезно он обратился к ней, — возьми этот чемодан, и спрячь у себя во дворе, так чтобы родители ничего не знали.
— Хорошо, — растерянно согласилась Оксанка, — но что там такое?
— Пока я не могу тебе сказать ничего. Но для нас с тобой это очень, очень важно — поверь мне!
— Да я верю, конечно, Сашенька. Но почему ты не хочешь все-таки мне сказать, что там? Не доверяешь, да?
— Доверяю, а главное — люблю. Поэтому тебе лучше этого не знать, пока… Потом, очень скоро я тебе все покажу и расскажу. А сейчас иди и спрячь.
Оксана уже повернулась к выходу, успев, конечно, поцеловать его крепко в губы, когда Саша, вздохнув про себя, все-таки решился кое — что добавить, хотя и понимал, что вопросов это вызовет еще больше, чем просьба просто спрятать кейс у себя.
— Милая, еще вот что: если вдруг произойдет что-нибудь нехорошее, ты открой его. Просто сломай замки — этого будет достаточно. А потом ты поймешь, что делать дальше, поверь.
Оксана замерла на месте, потом повернулась, и на лице ее было написано такое изумление, что Саше стало даже нехорошо.
— Что может случиться нехорошее, а, Сашенька? Ты что, связался с бандитами?
— Милая, клянусь, я ни с кем не связывался. Я не делал ничего противозаконного — я же постоянно думаю о тебе, и не хочу тебя огорчать. Поверь! Но сейчас просто спрячь это у себя, и все будет хорошо.
Оксана стояла и молчала.
— Ну не могу я тебе сейчас ничего объяснить! — Саша разозлился и расстроился одновременно. — Пожалуйста, выполни мою просьбу и ни о чем не спрашивай больше. Клянусь, все будет хорошо.
Девчонка покачала головой, но отвернулась и ушла. Саша хотел броситься за ней следом, просить прощения, говорить что-то еще, но скрепя сердце, удержался.
— Пусть лучше немного подуется на меня — ничего страшного. Я чувствую, что приближается какая-то гадость. Пусть родная в это время будет подальше отсюда.
Саша рухнул в неубранную постель, и, глядя в потолок, снова и снова прокручивал в голове зловещий ночной кошмар.
Старенький «жигуленок», с волдырями ржавчины на кузове, со сделанными масляной краской заплатами, со своим полуисдохшим движком, терпеливо тащил по московской трассе четырех человек. За рулем уверенно — талант не пропьешь — держался землистого цвета человек с испитым лицом, рядом сидел крепкий, слегка полноватый мужчина, как говорится, жгучих кавказских кровей; на заднем сиденье располагались лицо неопределенной национальности, и подросток с горящими нетерпеливыми глазами.
Лицо неопределенной национальности со злобой провожало взглядом каждый автомобиль, обгонявший их несчастного доходягу. Иногда, через тонкую полоску губ можно было расслышать проклятия и жалобы: «Вот был бы я сейчас на своем, ты бы хрен меня обогнал, козел». Но дальше плохо слышного бормотания дело не шло.
— Успокойся, Муса! Что ты в самом деле! — сказал, обернувшись назад, обладатель выразительной кавказской внешности. — Уже скоро. Пост проезжать не будем: тут у придорожного ресторана есть поворот на грунтовку, и ментов мы обойдем. Я уже вечером про этот путь вспомнил. Так что все будет в лучшем виде.
Муса явно обрадовался. Он совершенно перестал обращать внимание на пролетавших мимо, зато достал из спортивной сумки пистолет с глушителем, и принялся им щелкать. Руслан, а это был он — сын Арсана — с завистью смотрел на действия дяди. Невооруженным глазом можно было определить, что этот пистолет составляет сейчас мечту всей жизни мальчишки.
— Помнишь Руслан, — наконец обратился к нему дядя, — как стрелять из «Мухи»?
— Да, дядя, помню.
— Не промахнешься?
— Ни за что!
Муса улыбнулся, и одобрительно потрепал племянника по плечу.
— Надеюсь, что он не понадобится, но на всякий случай…
Арсан опять обернулся, и вытаращил глаза от изумления.
— Брат, ты с ума сошел?! Еще рано вытаскивать. Успеется. Там, на грунтовке остановимся, и все опробуем… Кстати, и Филя повторит, что ему надо будет сделать… Правильно, Филя!?
Водитель неопределенно пожал плечами:
— Да я и так помню. Позвать Сашку Куценко к машине. Если не пойдет, сказать, что есть новости от водителя Юрки, с которым служили вместе об одном деле, о котором только они двое и знают. Он подойдет, а дальше уже не мое дело.
— Молодец. Правильно мыслишь. Если все будет удачно, то получишь не только литр, но и на закуску подброшу.
Арсан хрипло захохотал. Ему в ответ захохотал и Филя, но не понять было, отчего слезы выступили у него на глазах — то ли от смеха, то ли еще от чего.
Переехав мост через небольшую речушку, машина замедлила ход, и плавно повернула с асфальта на пыльную песчаную дорогу. Она поехала довольно медленно, но все же пыль, поднятая крутящимися колесами, быстро скрыла ее из виду.
* * *
— Опять ехать в рейд по водке! Тошнит меня от нее уже, тошнит. Опять по магазинам ходить. Где я всех продавцов уже по именам знаю; мало того, я знаю, у кого что и на какой полке стоит… Ну что там можно найти?!
Сергей Ерохин вяло выслушивал стоны своего коллеги Плотника. Они уже превратились в обычный ритуал перед каждым выездом на проверку порядка оборота зеленого змия совместно с налоговой инспекцией и полицией. Вообще-то Плотник предпочитал бы ездить один. Были у него знакомые девчонки в отдаленных хуторских магазинчиках, с которыми можно было посидеть, пивка попить в рабочее время, а потом спокойно возвращаться к жене с чувством полученного украдкой удовольствия. К большому сожалению Валентина, в виду безрезультатности таких поездок начальник милиции перестал выделять ему на это «баловство» лимит горючего, в результате чего поездки остались только совместные с другими контролирующими органами; и уже не посидишь, не отдохнешь душой, а только приходится отводить глаза от недоуменных взглядов хорошеньких продавщиц. Жизнь Валентина, и без того напоминавшая сплошной серый фон, стала совсем беспросветной.
