тем как выйти из тесной комнатки, протянул Кузьме Щедрину руку:
— Благодарю за помощь, товарищ старшина. Без вас бы не справились.
Тот вспыхнул от радости, на его глазах выступили слезы от испытываемой благодарности за то, что в нем увидели человека, а не только предателя. Он кивнул на прощанье:
— Спасибо за все.
Глеб вышел из штаба с ощущением тяжести в груди, следом за ним спешил Павел. Он забежал вперед, изнывая от нетерпения:
— О чем Тарасов вам говорил? Про меня сказал? Отправят к немцам на диверсию?
При виде хозяина из кустов вынырнул тощий Снежок. Глеб окинул взглядом тонкое, худое лицо парнишки, потом костлявого пса и рассмеялся впервые за долгое время:
— Успеешь к немцу в тыл, боец. От тебя вон уши да пилотка одна остались. Сейчас обедать идем.
— Так мы прибыли только, обед уже, поди, съели, — недоверчиво протянул парень.
А Шубин по-свойски ткнул его в спину, направляя в сторону кухни Федотыча:
— Сейчас, Павел, у нас такой обед будет, ого-го-го. Давно у тебя и Снежка такого пира не было. Но ты его заслужил, герой!
И они дружно, вместе направились туда, откуда тянулись ароматы еды.
Вечером, отмытые до скрипа, в чистой форме, начищенных до блеска сапогах, разведчики снова стояли на крыльце штаба. Павел неуверенно переспросил:
— Мне тоже с вами, товарищ капитан?
Тот кивнул в ответ:
— Тарасов прямо сказал, что ты будешь участвовать в операции в немецком тылу. Так что не робей, Павел, заходи.
И сам толкнул дверь. Несмотря на вечер, в штабе было по-прежнему многолюдно: в небольшом доме, где раньше располагались правление колхоза и почта, в каждой комнатушке кипела работа. За шторкой из брезента связистка отстукивала морзянку; инженеры с командирами отделений что-то вполголоса обсуждали над картой; дневальный возился с тряпкой и ведром в дальней комнате.
Именно туда и провел майор НКВД прибывших разведчиков, бросив дежурному:
— Ну все, хватит, иди.
Тот подхватил ведро с водой и скрылся за дверью. Василий Тарасов поплотнее прикрыл дверь, выглянул в окно, проверяя, не дымит ли кто поблизости самокруткой. В это время от внимания разведчиков не ускользнули замытые следы крови на бревенчатых стенах, сломанный о чью-то спину табурет, раздувшиеся от ударов костяшки на руках майора. Шубин с Зинчуком молча переглянулись, Тарасов допрашивал задержанных диверсантов, и не просто допрашивал, а избивал, добиваясь правдивых ответов.
Энкавэдэшник уже был не в таком хорошем расположении духа, как днем. Он раскрыл на столе карту местности, ткнул в кружок:
— Поселок Советский. Туда ваш Щедрин должен сведения отправлять, там у немцев гнездо осиное. Штаб абвера крымской германской группировки, его надо уничтожить, разгромить, чтобы следа не осталось. Двоих вы задержали, еще десять по нашим военным частям разбежались, как крысы, вынюхивают важную информацию.
Мужчина навис над столом. Лицо его было серым от тяжелых мыслей. Разведка, конечно, отличилась, накрыла диверсантов. Только в Советском могут завербовать еще с десяток перебежчиков. Зашлют их на освобожденную территорию, и не найти этих шпионов в толпе таких же советских бойцов. Так и будут вербовать, засылать, узнавать важные сведения о положении дел в войсках РККА, а ему, майору Тарасову, придется днем и ночью ловить лазутчиков, будто вошь гребешком. Он понимал, что действовать надо по-другому, более решительно, и уничтожить штаб на корню, только так можно остановить поток предателей в советских войсках. Как это сделать? Вот пускай разведка и разрабатывает план ликвидации штаба, а его дело — отдать приказ.
Мужчина нахмурил кустистые брови:
— Щедрина оставляю в живых; если выполните задание, то отправится в штрафную роту. Если нет, то будет расстрелян. Он вам в помощь как связист, чтобы усыпить на крымском плацдарме бдительность абвера. Радиостанцию «Север» выдадим, у него такая же в тайнике. В операции участвует ефрейтор Зинчук, командир диверсионно-разведывательной группы — капитан Шубин. Ставлю задачу: в кратчайшие сроки спланировать ликвидацию штаба абвера в поселке Советском. Утром жду предложений по организации диверсии. — Майор кивнул на карту: — Забирай, капитан. Здесь отмечены все заграждения и узлы обороны, которые пленные выдали на допросе. Утром жду обратно с готовым планом.
Краем глаза Глеб видел, как вытянулось лицо Зинчука, который хотел уже начать спорить, что задание слишком трудное для выполнения. Движением локтя разведчик остановил молодого напарника, чтобы тот снова не вспылил и не сцепился с Тарасовым в споре, а то и похуже — в стычке. И сам, сдержав недовольство, глухо спросил:
— С Щедриным переговорить можно?
Василий Тарасов нахмурился:
— Я уже с ним побеседовал. Все, что он знал, рассказал. Если бы не был связным, то уже встал бы к стенке, как и командир этих изменников. — Ладони особиста сжались от сдерживаемого гнева. — Нечего с предателем разговоры вести, сделает то, что прикажем. Забирай карту, тут все сведения есть. Утром жду, иди.
Тон у майора был раздраженным, он устал во время допросов от криков пленных. А еще злился от того, что разведка вскрыла огромный канал утечки информации и теперь нужно этот гнойник срочно ликвидировать. А каким путем — тут у майора Тарасова никаких мыслей не было, особенно после того, как карта вокруг Советского покрылась кучей условных отметок, которые обозначали блокпосты, заграждения, рвы и окопы, минные поля.
Глеб сложил аккуратно карту, убрал в офицерский планшет и вышел вместе с верным Зинчуком из комнаты, где обитал особист. Они прошли через шумный штаб, оказались на крыльце, где Павел, не удержавшись, стал задавать вопросы:
— Мы что, вдвоем должны немецкую разведку уничтожить? Видели, все в крови! Бил Щедрина, наверное?
Капитан цыкнул на парня, чтобы тот замолчал. Понятливый паренек сразу затих и пошел следом за командиром. Только направились они не в теплую казарму, где им выделили уголок, чтобы поспать на сколоченных нарах, а в сторону кухоньки, где повар Федотыч проводил уборку. На просьбу разведчика разрешить им посидеть в сарайчике, где хранилась поварская утварь, старик без лишних вопросов кивнул. Попросил лишь:
— Лампу не забудьте погасить, чтобы не спалить все. И там лук навален, почистить надобно. Завтра бойцам в госпитале раздавать будем, чтобы не было рахита.
— Сделаем, — согласился Глеб и нырнул в маленькую пристройку, где хранились ведра и котлы. Здесь он пристроил карту на перевернутом ящике, а Зинчуку указал на наваленную кучу из луковиц: — Ну, чего стоишь, бери ведро, нож и садись. Будем думать. Голова работает отдельно, руки отдельно. Помочь старику надо.
Они устроились рядом с картой, рассматривая значки и отметки, которые расставил карандашом Тарасов во время допроса. А ножи
