– Вечер добрый, товарищ майор, – поздоровался он. – Ну и фрукт вы сегодня пригнали… Мы его еле в ангар закатили!
– Привет, Леш. Пилотов куда девали? – сухо спросил Хваленский.
– Да увезли уже куда-то…
– Жаль… – вздохнул летчик.
– Товарищ майор, у вьетнамцев там что-то с тягачом. Минут пять ждать придется еще, наверное. Может, я за вас до ангара досижу, как тягач придет?
По правилам, при буксировке самолета в кабине должен был находиться пилот или техник, который в случае необходимости нажимал на тормоз. Обычно после приземления это делали сами летчики, но сейчас майору хотелось только одного – остаться одному и поразмышлять. Поэтому он с готовностью выбрался из кабины.
Когда летчик спустился на землю, техник увидел, что тот улыбается. Все на аэродроме уже успели забыть, когда майор в последний раз был веселым, и потому Леша был несказанно удивлен.
А Хваленский, хлопнув его по плечу, неспешно зашагал вдоль взлетной полосы. Он шел по траве и смотрел на звезды, глубоко вдыхая свежий ночной воздух и чувствуя, как легко становится на душе. Черная злоба, снедавшая его с того памятного мартовского дня, когда погиб Ашот, постепенно исчезала. И уходило чувство вины за то, что не смог спасти его.
Огненной полоской вдруг чиркнул по небу падающий метеорит, и майор, остановившись, мысленно пожелал погибшему Чапаю легкого лежанья. Постояв немного, пошел назад.
На полпути его встретил Володя. Капитан уже успел сменить летный комбинезон на повседневные брюки и рубашку и теперь неторопливо брел вдоль полосы, засунув руки в карманы и насвистывая что-то разудалое. Заметив командира, он умолк и приосанился.
– Товарищ майор…
– Вольно, – усмехнулся Хваленский. – Как, пришел уже в себя?
– Да, – улыбнулся летчик. – Здорово мы все-таки этих янки посадили…
– Это точно, – кивнул майор. – А куда самолет их поставили? Посмотреть бы потом вблизи…
– В третьем ангаре стоит. Пойдемте посмотрим? Я там только что был…
– Да не, потом… Как тебе самолет?
– Ничего так машина! – одобрительно покачал головой капитан. – Кабина удобная, просторная, обзор такой хороший – нам и не снился… Бомб, правда, нет – он пустой прилетел.
– Ну и хрен бы с ним, – пожал плечами Хваленский и, взглянув на небо, с наслаждением зевнул. – Главное, что прилетел… Ладно, поехали-ка в лагерь. Устал я что-то…
Они неспешным шагом направились к стоянке возле КДП, где майор утром оставил свой джип. Помолчав, Володя сказал:
– Я вот все думаю… Если бы американец вдруг начал там ерепениться и маневрировать, как бы мы его загоняли на нашу базу? С тем «Фантомом» попроще было… он хоть днем летел, да и не так быстро. И нас четверо тогда было…
– Если честно, я и сам не знаю, что бы мы сделали, – признался майор. – Но, думаю, выкрутились бы. Не впервой.
Володя кивнул в знак согласия. Когда офицеры подошли к стоянке и майор принялся стаскивать с себя летный комбинезон, он задумчиво спросил:
– Интересно, еще что-нибудь в этом духе нам подкинут?
– Ага. «Бэ-пятьдесят два» пригнать попросят… – буркнул майор, швырнув комбинезон в кузов джипа.
Володя вначале недоуменно воззрился на командира, а потом они оба расхохотались. Принудить к посадке стратегический бомбардировщик, способный зараз превратить несколько квадратных километров в испещренную кратерами пустыню, – это была бы просто сказка!
– За тот «Фантом» – благодарность от командования, – сквозь смех говорил Маргелов, – за сегодняшнего меньше медали не дадут, а за «Б-52», наверное, сразу Героя получим…
– А что, мысль! – утирал слезы Хваленский. – Только ты никому ни-ни, а то и правда прикажут… Лучше сами как-нибудь попробуем, в порядке самодеятельности. Ладно, поехали в лагерь… шутник!
Уже в хижине Хваленский разложил на столе нехитрую снедь и плеснул в стаканы немного водки:
– За наше безнадежное дело, Володь…
Выпили. Посидели. Налили еще.
– Готовься принимать дела, – сказал Хваленский. – Завтра моя командировка заканчивается. Поеду в Союз…
– Понимаю, Михаил Антонович, – капитан посмотрел на командира. – А я, пожалуй, останусь потом… на сверхсрочную…
– Если не секрет – зачем? – спросил майор. – Ладно я… Я свои счеты с янки сводил. А тебя-то что держит?
– А у меня свои счеты, – угрюмо ответил Володя. – Помните, меня тогда «охотники» подловили, когда я с курсантом летал? Да мне до конца дней это сниться будет! – стукнул он вдруг кулаком по столу. – Ржут, фотографируют меня на свой фотоаппарат из кабины, а я зубами скриплю и от ракет уворачиваюсь… Суки!
Про Лилю он не упомянул.
Майор кивнул.
– И Ашота с Васей я им не прощу… – глухо произнес Володя. – И курсантов своих, которые в боях погибли. Я все помню… Да и скучно там, в Союзе, – добавил он после недолгого молчания.
– Почему скучно? Служить будешь, летать…
– Тут хоть летаем вволю. А там будем на партсобраниях мозги сушить. Да и опять же – здесь спецзадания, а там скукота… Не хочу.
– Вот оно что, – протянул Хваленский и подлил себе водки. – На адреналин ты подсел, Володь… Опасно так воевать.
– Я знаю, – ответил капитан.
Повисло молчание. Хваленский, глядя в окно, разминал пальцами оказавшееся на столе рисовое зернышко; Маргелов смотрел в пол, и на скулах его играли желваки.
– Ладно, Володь, не бери в голову… – извиняющимся тоном произнес наконец майор. – Все. Забудь этот разговор. Не будем больше о грустном…
– Хорошо, – тихо ответил Володя.
– Осторожней будь, – не приказал – попросил Хваленский. – Мне повезло. Повезет ли тебе, если собьют, – никто не знает…
– Угу…
За окном занимался рассвет, а офицеры молча сидели и размышляли – каждый о своем. Протарахтел над лагерем «кукурузник» с техниками, потом вернулись вьетнамские перехватчики, но летчики даже не пошевелились.
Джонсона вытащили из джунглей ранним утром, когда один из спасательных вертолетов смог отыскать его по сигналу радиомаяка. Капитана подняли на борт и привели в чувство, после чего командир спасателей крикнул ему на ухо:
– Вас должно быть двое! Где второй летчик? Мы не можем засечь его маяк!
– Его убили «чарли»… – процедил сквозь зубы летчик. – Я был вынужден оставить его.
Весь оставшийся полет его ни о чем не расспрашивали. Вернувшись на базу, Джонсон рассказал, как их сбила вьетнамская ракета, и показал место на карте. Аэрофотосъемка вскоре подтвердила наличие большой воронки и выжженной земли, но обломков почти не было.
– Их, наверное, вывезли вьетнамцы, – со вздохом предположил кто-то в штабе. – Как с той машиной… помните?
Все согласились, что так оно, скорее всего, и было.
– А как вы потеряли своего штурмана? – спросил один из офицеров.
– Мы успешно катапультировались, но он потом подвернул ногу, выбираясь из кабины. Я начал оказывать ему первую помощь, а потом пришли «чарли», и мы с ним попытались скрыться. Косоглазые шли за нами по пятам. Потом Виктора ранили в спину – снайпер, наверное. Он упал ничком, я наклонился, чтобы проверить пульс, и тут на поляну стали выбегать вьетконги. Мне показалось, что пульса у него уже нет, и я побежал дальше.
– Сочувствую… – вздохнул штабник-майор, но в глазах его явственно читалось презрение.
Эскадрилья Джонсона вскоре будет расформирована, а три уцелевших самолета перебазируют обратно в Штаты. «Ф-111» подвергнутся серьезнейшей доработке и вновь появятся над Вьетнамом лишь в 1972 году. Но они уже никогда не будут столь же неуязвимы, как раньше, – вьетнамские зенитчики сумеют сбить еще несколько машин.
После возвращения в Америку у Джонсона найдут какую-то болезнь, и он вскоре по-тихому уйдет в отставку. Бывший капитан сделается удачливым бизнесменом; судя по тому, что его сестре вскоре сделают операцию, деньги за самолет он все-таки получит. Сполна ли – неизвестно. Жена его так и не узнает об интрижке мужа с тайской девушкой, и это навсегда останется тайной Роберта Джонсона. И, разумеется, тайной Главного разведывательного управления (ГРУ) СССР, в архивах которого осядет досье на капитана…
Лейтенант Уотсон будет признан пропавшим без вести. По отрывочным сведениям, штурман согласился сотрудничать с советскими специалистами и вскоре был тайно вывезен в СССР, где его следы затерялись.
В Союз будет вскоре доставлен и трофейный «Ф-111», который советские авиаконструкторы подвергнут детальному изучению. Самолет впоследствии будет некоторое время стоять на одном дальневосточном аэродроме, а потом бесследно исчезнет, как и захваченный «Фантом». Знания, полученные при изучении трофея, пригодятся нашим при создании фронтового бомбардировщика «Су-24». Он, правда, ни в коей мере не будет являться копией «Аардварка», как это станут утверждать заграничные источники.
Майор Хваленский в конце апреля 1968 года отбудет в Союз и вернется в Кубинку. В 1970 году он переведется в Туркмению, где в пустыне Каракумы будет создан специальный учебный центр для подготовки летчиков. Там, в обстановке, приближенной к боевой, инструктора станут готовить летчиков-истребителей. До 1978 года Хваленский будет учить молодых летчиков премудростям воздушного боя, а потом окончит школу летчиков-испытателей в подмосковном Жуковском и станет работать в конструкторском бюро Микояна и Гуревича, где создавались истребители «МиГ». В числе прочих он будет испытывать самолеты «МиГ-23» и «МиГ-29». В отставку летчик уйдет полковником, незадолго до смерти Брежнева.
