Последним из люка почти самостоятельно выкарабкался заряжающий. Он сам все время твердил об этом.
– Я – башнер… заряжающий… Еще парней надо… механика нашего – Василя… и радиста…
Андрей приказал Кокошилову помочь башнеру и остальным членам экипажа, а сам, скатившись по броне под несмолкающий звон секущихся о корпус вражеских пуль, бросился по насыпи вперед.
Взвод залег на железнодорожном полотне – кто на шпалах, кто на гравии. Бойцы обстреливали вражеский пулемет, который бил из-за угла каменного домика, похожего на здание станционного смотрителя.
Слева, метрах в двадцати, остановилась «тридцатьчетверка». Башенное орудие, развернувшись в сторону вражеского пулемета, произвело выстрел. Снаряд попал в верхнюю часть кирпичного домика. Взрывом снесло крышу и часть кирпичной кладки.
Не дожидаясь, пока дым развеется, Т-34 взревел своими дизелями и двинулся вперед, переведя огонь пулемета на склон высоты, круто забиравший вверх.
– Вперед!.. – крикнул Андрей, поднявшись на ноги. И тут же снова упал, встреченный пулеметным «та-та-та». Он скатился по гравию насыпи и вжался в землю.
За его спиной, там, откуда только что выстрелил танк, появился Шевердяев с двумя бойцами. Очень быстро, крадучись, они пробирались между низких, аккуратно и одинаково подстриженных плодовых деревьев.
Аникин разгадал их маневр. Они старались зайти с левого фланга в обход пулеметной точки. Что ж, смекалка у Шевердяева работает.
Все внимание врага было приковано к железнодорожному полотну. Как только пулеметная очередь, выщелкивая по гравию и рельсам, проходила мимо, штрафники принимались короткими очередями и винтовочными выстрелами обстреливать огневую точку противника.
Аникину с его позиции было хорошо видно, как трое бойцов ползком преодолели садик, примыкавший к станционному домику. Вот фигура Шевердяева неожиданно мелькнула во весь рост возле самшитовых кустов, метрах в десяти от угла разрушенного танковым снарядом здания.
Он появился с поднятой рукой, махнул ею и нырнул обратно в кустарник. Там, откуда строчил пулемет, громыхнул взрыв. Раздались крики. Кто-то истошно завопил по-немецки. В этот момент прогремело еще раз, а затем возле деревьев мелькнули три фигуры и затарахтели автоматные очереди.
Когда Андрей и остальные подбежали к домику, Шевердяев вместе с Капустиным и еще одним штрафником из взвода Колюжного уже осматривали захваченный пулемет. Здесь же, покрытые пылью, залитые кровью, лежали два убитых немца.
– Две коробки запасных лент, товарищ командир… – радостно доложил Шевердяев, поднимая с груды щебня трофейное оружие. Это был МГ-42, мощная огневая подмога в бою.
– Молодцы… – похвалил Аникин. – Гранаты есть у них?
– Да вроде есть… – отозвался Капустин.
– Тоже берите… Двигаем дальше… Нам от танков отрываться нельзя…
Они пересекли яблоневую посадку, выдвинувшись к краю грунтовой дороги, которая устремлялась круто вверх по склону. Его пыталась штурмовать «тридцатьчетверка». Двигатели машины ревели на пределе, но машина взбиралась по склону медленно, буквально по сантиметру.
Броня танка была охвачена огнем от взрывов гранат, которые сыпались на нее сверху. Сталь звенела от ударявшихся с цокотом пуль и «колотушек», которые отскакивали, не разорвавшись.
Позиции фашистов были оборудованы прямо на скате, на манер террас, которые лентами лепились к отвесному склону. Ответить врагам экипаж «тридцатьчетверки» не имел возможности, так как угол отвеса был слишком высок и башенное орудие слишком задиралось вверх.
– Давай, Шевердяев, машинку трофейную сюда… – крикнул Аникин.
Боец с трофейным немецким пулеметом подбежал к сгоревшему остову вражеского бронетранспортера, за которым укрывался Аникин. Пули повсюду секли пропахший гарью воздух, впивались в покрытый копотью металл.
– Не забыл, как пользоваться? – со злой иронией прокричал Аникин.
– Обижаете, товарищ командир… – возразил Шевердяев и тут же, не медля, передернул затвор.
Вскинув ноздреватый ствол пулемета к покореженному кузову бронетранспортера и упершись в него, Шевердяев припал щекой к рукояти МГ.
– Ишь ты, гад… Еще одеколоном воняет фрицевским… Этот пулеметчик, видать, с литр на себя вылил перед боем-то… Но не помогло ему… гранаткой ему весь одеколон повыветрило…
– Давай, давай, Шевердяй… Не тяни… – поторопил его Андрей. В этот миг он увидел, как метрах в сорока справа по склону замаячили два «фаустника».
– Вправо бери, на десять минут… – крикнул он Шевердяеву. Но тот сработал на долю секунды раньше.
Длинная очередь размашисто вылетела из пулеметного ствола и расправилась веером на лету. Самый край этого стального веера полоснул по высунувшимся на бруствер гранатометчикам. Один за другим, как кули с мукой, они сорвались и покатились вниз по склону, нелепо размахивая руками и ногами.
Пули, выпущенные Шевердяевым, взрывали грунт брустверов траншей, разили зазевавшихся немцев, заставляя остальных спешно прятаться в земляных укрытиях.
Танкисты, воспользовавшись возникшей передышкой, на ходу изменили тактику движения. Сдав назад, «тридцатьчетверка», форсировав работу двигателей, начала катить в правый бок, устремившись вверх по диагонали. Одновременно башня стала разворачиваться орудием влево. Теперь угол для стрельбы вполне соответствовал обозримым целям. Об этом не замедлил сообщить выстрел, произведенный из башенной пушки.
Снаряд вошел в грунт, поддев снизу одну из верхних террасных позиций фашистов. Судя по характеру взрыва, танкисты применили фугасно-осколочный заряд. Мощная взрывная волна сковырнула из склона целую глыбу породы, на которой базировалась вражеская траншея.
Целый пласт грунта начал движение вниз, увлекая за собой фашистов. Огромные комья земли на ходу разрушались, рассыпаясь на камни, песок и булыжники. По склону, вперемешку с усиливающим свою скорость камнепадом, катились вниз беспомощно кричавшие солдаты.
Эта лавина накрыла еще одну траншею, располагавшуюся ниже ярусом. Кто-то попытался спастись от смертельного обрушения, но этих обреченных разили пули залегших внизу штрафников и очереди курсового пулемета «тридцатьчетверки», которая неуклонно и настырно карабкалась вверх.
Теперь экипаж, нащупав гусеницами более-менее устойчивый пятачок, произвел разворот на девяносто градусов влево. Танк двигался зигзагами, пытаясь таким маневром преодолеть слишком отвесный угол ската. Слева и справа по склону безнадежно буксовавшие под шквальным огнем противника экипажи «тридцатьчетверок» тут же взяли находку своих боевых товарищей на вооружение и пошли на штурм высоты, используя тот же зигзагообразный маневр.
Склон до самой вершины высоты покрылся вспышками взрывов. Это танковые орудия с удвоенной интенсивностью наверстывали потерянное время. Почти одновременно по вершине и верхней части неприступных скатов заработали минометные расчеты и батареи «сорокапяток», подтянувшиеся почти к самой железнодорожной насыпи.
Верхний ярус высот затянул непроглядный черный дым вперемешку с взвесью бурой пыли. Это значительно затруднило фашистам возможность оказать огневую поддержку тем подразделениям, которые внизу отражали натиск наступавших русских танков и пехоты.
А штурмующие, вдохновленные весомым подспорьем в лице минометчиков и артиллеристов, бросились на скаты Зеелова с удвоенной силой.
– Прикрой! – коротко крикнул Аникин Шевердяеву и опрометью бросился к глиняному бугру, который возвышался метрах в пятнадцати выше по склону. Еще двое бойцов снялись со своих позиций, побежав в сторону большого, глыбоподобного куска глины, который откололся от ската. Пули свистели у самого лица и под ногами, впиваясь в землю. После первых десяти шагов бежать в гору стало намного труднее. У самого глиняного скола Андрей еле удержался на ногах, едва не споткнувшись.
Уже прижавшись к глине спиной, Андрей обнаружил, что этим же укрытием воспользовались Кокошилов и Капустин.
– Щас мы их, товарищ командир… – выкрикнул Кокошилов. Он с каким-то отчаянно-отрешенным выражением лица сжимал в одной руке гранату, а в другой – трофейный немецкий пистолет-пулемет.
– Как ты их собираешься… если у тебя рука занята? – спросил Аникин, ткнув бойца стволом ППШ в руку с гранатой.
– А вот ею, родимой… В этом… – он поднял вверх руку с автоматом. – В этом у меня патроны закончились… Все как есть…
– Скорее надо отсюда убираться… – крикнул Капустин. – Нас тут из «фаустпатрона» достать могут…
– Достать везде могут… – урезонил его Аникин. – Перво-наперво надо прикрытие организовать для остальных… У тебя что-то осталось?
– Есть малеха… – крикнул Капустин, демонстрируя свою винтовку. – Одна обойма…
– Давай, ты справа держи угол, я возьму правую сторону. А ты, Кокошник, как наши побегут, бросай свою лимонку немцам в глаза…
