заваривали в полевых кухнях как чай, а после разливали во фляги каждому солдату. Получалась коричневатая горькая жидкость, которая обладала неким вяжущим эффектом. Причем этот напиток был популярен не только у контингента войск в Афганистане, но и во всем ТуркВО.
В общем, наш герой (тогда еще молодой старший лейтенант, назовем его Борис, например) и его товарищи, ответственные за службу РАВ, захотели проучить воришку. Решили заминировать подступы к хранящимся материальным ценностям. Долго обсуждали, как минировать, в итоге отказались от растяжки с гранатой, так как побоялись, что осколки могут наделать делов (ведь на этой базе куда ни плюнь – всюду боеприпасы). Решили для растяжки использовать ИМ-100 (имитационный патрон), в который один из «кулибиных» поставил обычный запал от гранаты.
Ну, поставили растяжки в пятнадцатиметровой зоне между двумя рядами колючей проволоки. Поставили и забыли. Дальше повествование пойдет от лица Бориса.
– Ну, прошло дней пять. Мы уже и забыли про эти растяжки. Я сплю в своем модуле, и тут залетает Лешка, водитель. «Тащ старший лейтенант, там ЧП!» – «Что такое?» – спрашиваю я его. «Да кто-то на растяжки ваши набрел, поедемте, я уазик подогнал!» – суетился Лешка.
Ну, сели, домчали до места, а там – все офицеры стоят уже, что-то бурно обсуждают, руками машут. Подхожу, мол, «что случилось?». А они мне показывают – между двумя рядами «колючки» лежит душман. «Надо проверить, живой аль нет», – говорю я, обращаясь к медикам. «Да вот х… й там, ты иди свои растяжки сними сначала, – заворчал капитан медслужбы. – А потом я людей туда и отправлю».
Ну а я помню, что ли, где эти растяжки мы ставили. Ну вроде как прошел, все до духа снял, коридор сделал, так сказать. Медики осмотрели духа, двое осталось суетиться около него, а капитан подошел обратно к толпе.
– Ну что, дух живой, ногу оторвало, рука – открытый перелом, и вон его мошонка висит на колючке, – констатировал он и указал на забор. И действительно, на заборе висели окровавленные яйца душмана. У меня у самого аж сжалось все там.
Пока суд да дело, какие-то гении уже доложили руководству, и то приняло решение эвакуировать духа на вертолете в госпиталь в Шинданд. «Борь, грузи его в уазик свой», – сказал мне капитан медслужбы. «Да вот хренушки, – влез в разговор Лешка. – Он там сейчас все кровью зальет, а мне отмывать потом!» – «Да, не вариант, – поддержал я Лешку. – Давайте дежурную машину». А дежурная машина была тентованный КамАЗ. Ну, загрузили в кузов носилки с духом, в кабину прыгнули медики, а я, сказав, что подкачу к вертолетной площадке, поехал по одному делу в штаб.
Когда я приехал на площадку, то, к моему удивлению, вертолет даже не запустил движок. Возле него стояли экипаж и медики и о чем-то беседовали и курили.
Я заметил, что тент на КамАЗе не откинут. «Вы что ж, ироды, тент не подняли? – обратился я к ним. – Духота такая на улице, а там вообще, поди, дышать нечем. Он так кони там двинет. Как он, кстати?» – «Слушай, старлей, – обратился ко мне командир экипажа. – Вот я сейчас взлечу с ним, он от перепада давления умрет, я ж потом бумажки дольше писать буду, чем лететь отсюда до госпиталя. На, покури минут пять, подожди».
Через пять минут доктор констатировал смерть душмана.
Тогда нас очень выручил особист, хороший дядька был. Собрал уазик продуктов и поехал в деревню задабривать старейшин.
После этого случая, кстати, воровства материальной базы больше не случалось.
Торвальд
В тот день я, как обычно, с утренней кружкой кофе сидел в курилке и листал сообщества боевиков ССА [90], чтобы потом сделать Профессору небольшую сводку. Дня два назад именно с таких аккаунтов я и «выловил» интересный документ: обращение турок к группировкам ССА. В нем строго-настрого запрещалось последним наносить удары или вести огонь по подразделениям ВС РФ и сирийской армии, а также по местам их дислокации.
Внезапно мне пришло сообщение в Вотсапе от Фейсала, нашего агента. Фейсал был завербован еще до нашего появления и являлся командиром одного из подразделений Свободной сирийской армии. Он был курдом, но национальную принадлежность от «коллег», естественно, скрывал.
«У нас проблема, – начиналось его сообщение. – Ко мне подошли люди и сказали, что, по указанию их кураторов из MIT [91], я должен выпустить 6 ракет по аэропорту N. Что мне делать?»
Профессор сидел на кровати и крепил подсумок к варбелту [92], когда я залетел в комнату.
– Что там, Торвальд? – не отрываясь от своего занятия, спросил он.
– Фейсал написал… – ответил я.
Профессор сразу отложил в сторону пояс и внимательно посмотрел на меня. Фейсал нечасто выходил на связь, но когда это случалось, то мы получали очень ценную и полезную информацию либо о скоплении боевиков, либо об их планах и маршрутах следования.
Я прочитал Профессору сообщение от агента.
– Вот пиздюки хитрые, – улыбнулся он, привстал и подошел к окну. – А позавчера документ выпустили: мол, не стреляйте по русским. У нас же на N наши стоят?
– Ага, – сказал я, печатая параллельно Фейсалу, чтобы он подождал несколько минут. – В начале недели туда зашли вместе с садыками. Флаг вывесили, все дела.
– Уточни, что за ракеты ему принесли, я пока до спортуголка дойду, киборга нашего позову. – И Профессор пошел звать Бороду.
Когда они вернулись, я сообщил, что «ракеты», как их назвал Фейсал, – это реактивные снаряды к 107-мм корейской РСЗО «Тип-75», которая является лицензионной версией китайской РСЗО «Тип-63». Садыки очень часто в заявках на боеприпасы вписывали эти 107 мм, и я никак не мог достучаться до них, что такого калибра у нас нет и раз они говорят «мия ва сабаа курий» [93], то, значит, и искать его нужно не у русских.
– Так, – Профессор заходил по комнате, – Борода, иди в душ ракетой, сейчас поедем в группировку. Тор, напиши ему, чтобы он, как мог, тянул время. Не знаю, пусть придумает что-то: установка вышла из строя, погода плохая, порох отсырел. В общем, пусть выиграет для нас время. Ему там виднее на месте, как отложить обстрел.
Я отправил Фейсалу сообщение, и через несколько минут мы уже мчали в сторону группировки, чтобы сообщить командующему о коварных планах турецких «братишек». Защищенной связи с ним у нас не было, а сотовым телефонам Профессор в таких вопросах предпочитал не доверять. Да и ехать туда было минут десять от силы.
Нам повезло, генерал стоял на крыльце штаба и раздавал
