А два года назад у Петра появилась новая идея, которой он сумел заинтересовать сотрудников чехословацкого телевидения и нескольких деятелей науки: при помощи водолазов и ученых исследовать Черное и Чертово озера на Шумаве и развеять легенды, которые долгие годы окружали эти водоемы.
Одна из легенд гласила: до сих пор никому не удавалось измерить глубину Черного озера. Когда-то якобы строился туннель через гору Шпичак и один храбрец попытался измерить глубину озера, но результат оказался трагическим. Как только он опустил отвес, водная гладь разверзлась и поглотила смельчака.
Другая легенда повествовала об извозчике, который исчез подо льдом озера вместе с конной упряжкой и так же, как другие утопленники, остался на дне озера в том же положении, в каком находился в момент смерти. Много историй рассказывали о гитлеровских солдатах, которые в конце войны кончали жизнь самоубийством, бросаясь в озеро вместе с оружием, о необычном химическом составе воды в озере, где якобы не может существовать ничто живое.
Все эти истории и легенды Черник в содружестве с учеными и водолазами хотел объяснить в серии репортажей. Группа водолазов работала на Черном озере целую неделю и обнаружила на дне ящик с архивными документами военных лет. Район Шпичака сразу наводнили журналисты со всех концов республики и из-за границы. Возникло много версий насчет того, как фашистские документы попали на Шумаву и как оказались на дне озера. Петр Черник смог написать только один репортаж, так как о находке в шумавских озерах появились статьи во всех газетах и журналах. Збынек Краус решил тогда, что при таком потоке информации журнал «АБЦ вояка» ничего нового читателям не сообщит, и приказал Чернику работу над серией репортажей прекратить.
Все сотрудники редакции посчитали, что решение главного редактора обусловлено ограниченным объемом журнала. Один только Валек не удержался от язвительного замечания: Черник, мол, не сумел обеспечить своему журналу приоритет в публикации материалов о находке. Никто его не поддержал, но и против не выступил, что начальника отдела вполне устраивало.
Когда ажиотаж вокруг находки улегся, Петр Черник снова занялся загадками Шумавы, причем район поисков расширил. В военных архивах он обнаружил ряд документов, свидетельствовавших о намерении фашистов создать в конце войны в Шумавских горах так называемую Богемскую крепость в качестве форпоста Альпийской крепости. Автором этого плана был Франк [1].
Черпик вместе с фоторепортером Вондрачеком объехали и исходили десятки километров по приграничной зоне, разыскивая фашистские подземные укрытия. Им удалось обнаружить кое-какие интересные материалы времен войны, которые легли в основу новой серии репортажей. Однако, после того как Валек снова высказался критически: мол, Черник во всех этих поисках не достиг главного — не обнаружил нацистского тайника, журналист обратился к разработке других тем. Но Шумаву он не забывал.
* * *
Обо всем этом вспомнил сейчас майор Валек и вдруг спохватился: «Черт возьми, у меня из головы не выходит этот пижон Черник, а ведь давно пора доложить шефу о несчастье с Дандой!»
Валек неожиданно быстро для своей грузной фигуры вскочил и устремился к кабинету Крауса. На ходу поздоровавшись с секретаршей начальника, он хотел было пройти в дверь, но она, как ни странно, оказалась закрытой.
— У него Брандл.
— Как обычно, — сухо прокомментировал Валек слова секретарши и язвительно добавил: — Интересно, есть ли у нашего ответственного секретаря еще какие-нибудь обязанности, кроме как часами сидеть в кабинете у главного?
— Об этом вы лучше у него спросите, — тем же тоном ответила секретарша.
— Придется.
Майор постучал и вошел в кабинет. Главный тут же обратился к нему:
— Хорошо, что ты пришел. Садись. Вчера вечером Данда попал в аварию, сейчас он в госпитале.
— Я знаю. Именно об этом я и хотел доложить.
— Уже все известно. Мне звонили из госпиталя. У Данды сломана рука и, кроме того, ушиб селезенки. А ты откуда об этом узнал?
— Мне звонила его жена.
— Надеюсь, ты поинтересовался, не нужна ли ей помощь?
— Я предлагал. Но ей пока ничего не нужно. А у меня от всего этого голова идет кругом. Данда должен был сдать на этой неделе…
Краус махнул рукой:
— С этим уж как-нибудь разберемся. Сейчас в первую очередь тебе надо съездить в госпиталь, поговорить с врачами и, если удастся, с Милошем. Пусть он не волнуется и быстрее выздоравливает.
— Чего ему волноваться? О нем заботятся доктора. А мне вот хоть караул кричи.
— Ладно, выкладывай, что у тебя случилось.
— Данда должен был готовить репортаж ко Дню авиации.
— Пусть напишет кто-нибудь другой.
— Тебе легко говорить. А кто конкретно?
— Кто? Может, мне написать этот репортаж или засадить за него ответственного секретаря? Знаешь что, за материал отвечает твой отдел, вот, будь добр, и решай. Кстати, я не возражаю, если ты сам его напишешь.
— Это невозможно.
— Почему? Ты не хочешь ехать к летчикам? Странно, но сейчас никто не хочет встречаться с летчиками. С тех пор как мы стали писать о «серебристых птицах в голубом небе» и «об отважных защитниках наших воздушных рубежей» пилоты нас терпеть не могут.
— В нашем журнале никогда не было таких слов о летчиках, — подал голос ответственный секретарь.
— Было, не было — все равно! Не мы, так наши коллеги использовали подобные штампы. Поэтому нечего удивляться отношению авиаторов. Так что на этот раз серьезный репортаж о военных летчиках напишет майор Валек. Ты понял меня, Любош?
— Но я действительно не могу сейчас взяться за этот материал!
— Почему?
— Ты отлично знаешь, что завтра я уезжаю на тактические учения на Доброводицкий полигон. Репортаж о них должен появиться в том же номере, что и материал о летчиках.
— Я об этом не знал.
— Я докладывал тебе вчера на редакционном совещании.
— Возможно, но, как видишь, обстановка изменилась. На полигон поедет кто-нибудь другой, а ты отправляйся на аэродром.
— Я хотел предложить, чтобы репортаж ко Дню авиации написала Яна Крейзлова.
— А почему Крейзлова? — раздраженно спросил Краус.
— Она сейчас выполняет задание редакции: после возвращения из Моравии пишет материал о радиолюбителях, — вступил в разговор ответственный секретарь Брандл.
— В таком случае нам мог бы помочь Черник, — внес новое предложение майор Валек.
— О нем я тоже подумал. Черник поедет вместо тебя на Шумаву, а ты занимайся летчиками.
— Как угодно…
Валек прекрасно знал, что дальше спорить с начальником бесполезно. Тот уже начал давать необходимые распоряжения. В первую очередь вызвал секретаршу и попросил разыскать Черника.
Яна Забранена раскрыла рабочую тетрадь, в которой сотрудники редакции записывали, где их можно найти или чем они конкретно заняты.
— Черник сейчас должен быть в Клубе журналистов: в десять часов там начинается пресс-конференция со строителями метро, — четко доложила секретарша.
Краус посмотрел на часы:
— Попробуй позвонить ему домой. Если он еще не ушел, пусть едет в редакцию.
— Хорошо…
Валек с Брандлом ушли, а секретарша взялась за телефон и начала разыскивать Черника.
* * *
В это время Петра не было ни дома, ни в Клубе журналистов. Удобно развалившись на диване в комнате своей подружки Тани Флорковой, он с нетерпением поглядывал на дверь в кухню, откуда должна была появиться Таня с обещанным завтраком. Уже полчаса назад, когда он обнимал хозяйку квартиры, ему стало ясно, что сегодняшняя пресс-конференция пройдет без него. Молодой журналист успокаивал себя тем, что поставленную перед ним задачу можно решить по-другому; например, съездив в управление Метростроя и побеседовав с его сотрудниками.
Такими мыслями Петр Черник только убаюкивал свою совесть. В действительности же ему до смерти не хотелось покидать приятное общество Тани. «Мы слишком долго откладывали нашу встречу, чтобы так быстро ее завершить», — говорил себе Черник, запустив пальцы в копну темных волос. В последнее время его прическа постоянно раздражала Валека: тот считал ее недопустимой даже для гражданского сотрудника армейского журнала.
«Все получилось отлично», — повторял Петр, блаженно потягиваясь на диване. Накануне у Тани выдался свободный вечер, когда ей не надо было спешить на телевидение, где она работала ассистентом режиссера передачи «Телевизионные новости». К тому же ее родители еще не вернулись из Болгарии.
Они посидели в ресторане киностудии «Баррандов» за бокалом вина, немного потанцевали, а закончили вечер на этом чудесном диване. Ничего не скажешь, Таня — фантастическая девушка, хотя бы потому, что на протяжении их четырехлетнего знакомства ни разу не сделала попытки женить его на себе. Она — полная противоположность Ярмиле, которая постоянно пристает с этими разговорами. Сколько раз он давал ей понять, что у него и в мыслях нет жениться на ней, но все напрасно. Таня же ко всему относится легко, хотя и она, конечно, была бы не против вступить с ним, как говорится, в законный брак.
