тебя, никто знать не должен.
Его собеседница остановилась, уставилась серьезным взглядом серых глазенок:
— Обещаю, что никому не расскажу. Меня в пионеры принять не успели. Но я вам клянусь, что никому ни слова не расскажу. Чтоб у меня язык отсох!
Бесхитростная клятва вызвала у разведчика улыбку. Он наклонился поближе к ней:
— Как тебя зовут?
— Маришка. — Она от волнения сдвинула засаленный платок почти на затылок.
— Маришка, мне нужна лодка. Крепкая, хорошая, с веслами. Ты знаешь, где можно такую достать?
Тонкие пальчики потянули за край куртки:
— Отведу, сейчас железо сдам в цех и отведу в лодочный сарай. У нас все лодки в нем хранили. Заводь рядом, спустил на воду и плавай.
— Я тебе помогу в цех отвезти металл, а ты поможешь мне.
За дверями гремел металл, в мастерской шла работа над починкой поврежденной в боях техники. Павел, уже перемазанный машинным маслом, продемонстрировал напарнику готовый крюк с привязанным к нему крепким канатом:
— Готово! Скоро и когти сварят, ищем пока стальные прутки.
Глеб указал на тележку с металлическими колышками от могильных оградок:
— Вот, добытчица привезла. — Он подхватил легкую, как перышко, девочку на руки. — Идемте послушаем сводку и к сараю выдвинемся, лодку выбирать.
С девочкой на руках, в сопровождении Зинчука он зашагал к площадке перед штабом. Здесь снова скопились раненые, жители Дмитровки, чтобы послушать новости с фронта. Черный рупор ожил и заговорил, каждое слово диктора озаряло лица людей радостью. Красная армия, советские солдаты теснили армию вермахта, Гитлер и его генералы несли потери, фашисты отдавали назад километр за километром захваченной земли. И от этого на душе теплело: не зря все тяготы, победа уже близко, надежда живет! Когда радиоточка стихла и люди начали потихоньку расходиться в стороны по своим обычным делам, Зинчука вдруг окружила стайка девчат в новеньких гимнастерках: это были недавно прибывшие снайперы, которые ждали отправки на фронт из тыловой части плацдарма. Самая бойкая из них, брюнетка с родинкой на щеке и волнами темных кудрей, развевающимися на ветру, лукаво спросила:
— А вы тот самый разведчик, что диверсантов поймал?
Павел молчал, женское внимание ввело его в полный ступор. Он снова побагровел, опустил взгляд в землю и не в силах был даже шевельнуться, не то что ответить на вопрос девушки.
— А меня Валентиной зовут, а вас как?
Подруги переглянулись и потянули разговорчивую Валентину назад к госпиталю, где их уже ждали более бойкие ухажеры — выздоравливающие офицеры. Девушка напоследок приподнялась на цыпочках и провела кончиком пальца по перепачканной щеке парня:
— Тут грязь у вас, товарищ разведчик. Вы бы так не задавались, важничаете, разговаривать даже не хотите. — Она развернулась спиной к парню, чтобы тоже уйти со штабного пятачка.
И тут Зинчук, наконец, нашел в себе силы заговорить:
— Я — нет! — И смолк от взгляда синих глаз в упор.
— Что вы «нет», не разведчик? — Озорница веселилась над робостью юноши.
А тот никак не мог прогнать свою оторопь, промычал в ответ что-то невразумительное. Непослушный язык отказывался складывать звуки в слова.
— Разведчик. — Слово получилось едва слышным.
Валентина вдруг рассыпалась звонким смехом, отчего лицо ее засияло.
— Раз разведчик, тогда с вами не страшно в темноте прогуляться. Приходите вечером, — сказала она и бросилась отстукивать каблуками сапог по улице, испугавшись собственной наглости.
А молодой разведчик так и остался стоять на месте, позабыв обо всем на свете. В голове у него сейчас звенел только этот переливчатый задорный голос, да перед внутренним взором лучились улыбкой синие глаза.
Шубин не стал тревожить парня: как очнется от любовного волшебства — вернется обратно в мастерскую. Он опустил Маришку на землю, перехватил ее тонкую ручонку.
— Ну, идем, показывай, где этот сарай.
Та заторопилась, потянула его к окраине Дмитровки, указывая дорогу:
— Там вот, через бывшую ферму пройти и сухой лог. Дед всегда в сарае пропадал, бабуля его ругала за это. Соберет ему сала, хлебка, яичек в рушник и меня отправляет, чтобы он голодный весь день не сидел.
Капитан спохватился:
— А ты что ела сегодня, Маришка?
Та со вздохом вытащила окаменевший кусок хлеба, бережно обтерла пальчиком от налипшего мусора и протянула разведчику:
— На, тебе надо сил набираться против Гитлера воевать. Твердый, так ничего, ты помочи его во рту.
От ее взрослой не по годам заботы сердце у Шубина екнуло:
— У меня паек офицерский, ты сама жуй. Я не голодный, а тебе силы нужны. Без металла на фронте никак.
Девочка сунула уголок сухаря в рот:
— Я знаю, из него снаряды и пули отливают!
— Правильно, а еще танки и пушки. Да везде он нужен, так что ты работу важную делаешь. Считай, боец Красной армии, и паек тебе тоже положен. Лодку выберем и пойдем получать паек на кухне.
— Там такие щи вкусные, — закатила девочка глаза. — Повар нам по куску хлеба дает и разрешает котел обтереть. Он сказал, это еда такая — тюря называется. На всех не хватает, так мы по очереди. Через три дня я буду обтирать. Оставлю тебе кусок, поешь, и силы будут, чтобы оружие держать.
Так, за разговорами, они прошли короткую тропинку, которая незаметно вилась от Дмитровки через опушку, а потом спускалась вниз к полуразрушенной постройке. Отсюда была видна широкая заросшая травой полоса — ход, оставшийся от лодок, которые деревенские тащили между деревьями к удобному спуску на морской берег.
Капитан шагнул в распахнутую ветром дверь и принялся разбирать гору из наваленных деревяшек. Почти ничего из этой рухляди уже не было пригодно для использования: гнилые доски, обломки уключин, разлохмаченные веревки. Но из-под горы черных от сырости досок Глеб вытащил небольшую рыбацкую лодочку. Он с сожалением провел по днищу рукой: доски рассохлись, в них зияли щели по всей длине суденышка.
— Эх, на таком далеко не уплывешь.
Но шустрая Маришка вдруг велела:
— Сади меня на плечи!
Разведчик подхватил худенькую девчушку и усадил себе на плечо, она потянулась вверх и оттуда стащила тяжелое ведерко с мотком пеньки, привязанным к ручке.
— Вот этим деда починял лодку.
— Это твоего дедушки лодка? — понял Шубин. Он перехватил тяжелый груз. Внутри ведерка оказалась черная смола, смешанная с дегтем, чтобы конопатить щели.
— Да. — Девочка, оказавшись на земле, ладошкой счистила паутину и пыль с борта лодочки. На борту было выведено поблекшей краской: «Мария». — Он в мою честь лодку назвал, вот! Я еще знаю, где весла лежат. Их деда прятал, чтобы мальчишки не утащили. Они дедову лодку все время кататься брали, потому что она самая легкая и удобная.
