Василий Масловский - На Cреднем Дону

И только через двадцать лет вернулся я к воспоминаниям юности, к тяжелым дням войны. Снова и снова приезжал я на свою родину, на Дон. Много исходил пешком. Побывал в Галиевке, Монастырщине, Сухом Донце, Арбузовке, Филоново, Гадючье (ныне Свобода), Осетровке, Верхнем и Нижнем Мамонах и многих других хуторах, станицах, селах. Бродил вдоль Дона по лесам, по степям, взбирался на курганы и подолгу сидел на них, глядя на подвижные маревные дали, и на все смотрел глазами солдата-окопника 1942 года.

Мне везло на встречи с людьми. Они охотно вступали в разговоры, указывали тех, кто знает больше.

Со двора, где я жил, был виден Москаль в лиловых заплатах леса. Трехгорбый осетровский курган, Задонье и леса Придонья. И эта обстановка, говор, быт родного края, вся многослойная и многоцветная гамма звуков, красок, запахов помогли мне очень.

Многие из тех, о ком идет речь в повести, — люди реальные. Это и семья Раичей, и Ахлюстин, и Горелов, и Володя Лихарев, и Воронов, и Казанцев, и Лещенкова. Конечно, у них были другие имена. И образ каждого из них дополнен тем, что можно было найти в других.

Каргаи — прозвище осетровцев.

Быстро! Быстро!

Мне нужна лошадь.

Русская свинья! Быстро!

Отдохнул, теперь за лошадью марш!

Бегом.

Ты свинья!

Я подарил тебе жизнь.

Прочь! Прочь! Назад!

А-а! До чего же ты бесполезный парень!

Ты где, Отто?

Ну?

В чем дело?

Саботажник!

Брат, брат (итал.).

«Ост» — немецкие формирования из предателей.