Но вот, наконец, все было готово, перегруппировка осуществлена, задачи доведены до войск. И 15 октября утром, после мощной артиллерийской и авиационной подготовки, этот бронированный кулак в составе четырех общевойсковых и одной танковой армии нанес совершенно неожиданный удар во фланг частям гитлеровцев на правом берегу Днепра!
А Манштейн все, что было у него под рукой в те дни, бросал для отражения неожиданного удара под Киевом. Против войск Конева фельдмаршал применял много авиации, чтобы быстро отреагировать на это наступление советских войск. Бои шли очень напряженные. В своих воспоминаниях Манштейн по этому поводу пишет: «В течение всего октября Степной фронт противника, командование которого, вероятно, было наиболее энергичным, перебрасывал все новые и новые силы на плацдарм, захваченный им южнее Днепра на стыке между 1-й танковой и 8-й армиями. К концу октября он расположил здесь не менее 5 армий (в том числе 1-ю танковую армию), в составе которых находились 61 стрелковая дивизия и 7 танковых и механизированных корпусов, насчитывающих свыше 900 танков. Перед таким превосходством сил внутренние фланги обеих армий не могли устоять и начали отход соответственно на восток и запад».
Ну, прямо скажем: у страха глаза велики. Насчет количества армий Манштейн прав. Но вот насчет 7 танковых и механизированных корпусов — тут он преувеличивает. И шестидесяти одной стрелковой дивизии на этом плацдарме тоже не было. Но еще характерно то, что, перечисляя эти объединения и соединения советских войск, он ни слова не говорит о том, что он «проморгал» их сосредоточение, что удар-то этот фланговый был для него абсолютной неожиданностью. Об этом свидетельствует то, что у него на этом направлении резервов не оказалось.
В результате такой крупномасштабной операции, которую координировал Жуков, как представитель Ставки Верховного Главнокомандования (но надо отдать должное, исполнителем и непосредственным руководителем был Иван Степанович Конев), был создан огромный плацдарм меньшими усилиями, чем если бы такое пространство освобождалось с форсированием Днепра. Переправившиеся части сминали оборону противника на широком фронте вдоль Днепра и вышли к Кировограду.
В целом наступление завершилось успешно.
После захвата стратегических плацдармов на западном берегу Днепра не прекращались крупные сражения. Целью их были с нашей стороны — закрепление успеха и расширение плацдармов для подготовки исходных рубежей дальнейших наступлений, а с немецкой стороны — Гитлер еще надеялся восстановить положение на «Восточном валу» по западному берегу Днепра. Последней надеждой гитлеровского командования и особенно самого фюрера был Корсунь-Шевченковский выступ. На этом участке гитлеровские части: 1-я танковая армия и 8-я полевая армия еще удерживали правый берег Днепра, и довольно широкая полоса была в их руках. Попутно следует отметить, что немецкие армии не такие малочисленные по количеству дивизий, как наши. Две армии имели здесь 9 пехотных дивизий, 1 танковую и 1 моторизованную.
Для нашего командования этот выступ был как кость в горле, он не позволял спокойно развивать наступление дальше на запад в сторону границы, потому что с «того клина гитлеровцы могли в любой момент ударить под основание наших наступающих частей. Например, наступлением с Корсунь-Шевченковского выступа и с юга (там еще находилась целая группа армий вдоль берега Черного моря) могли отсечь крупную группировку, или ударом с этого плацдарма на север при взаимодействии с армией «Центр» тоже могли причинить нам большие неприятности. Для гитлеровцев это был, как говорится, выступ последней надежды. И они действительно (мы об этом поговорим подробнее позже) готовили контрудар с целью восстановления своего «Восточного вала».
Надо было ликвидировать Корсунь-Шевченковскую группировку, чтобы она не мешала дальнейшему освобождению Правобережной Украины.
Ставка дала директиву, которая предусматривала: «Нанести два встречных удара под основание Корсунь-Шевченковского выступа, соединениям войск 1-го и 2-го Украинских фронтов в районе Звенигородки поручено окружение и ликвидация этой крупной группировки гитлеровцев.
Общий замысел нашего командования, утвержденный на совещании Ставки, заключался в том, чтобы освободить Правобережную Украину силами четырех фронтов и выйти к государственной границе и к Карпатам. Это огромное по пространству и по силам сражение — фактически от Полесья на севере и до Черного моря на юге, от Днепра на востоке и до Карпат. Сначала надо было расчленить войска противника, находившиеся на этом театре боевых действий, и поочередно их уничтожить. Первую часть этого плана как раз и должно было составить уничтожение Корсунь-Шевченковского выступа силами 1-го и 2-го Украинских фронтов, действия которых координировал Жуков.
24 января началось наступление, которое вошло в историю войн как Корсунь-Шевченковская операция. Первым перешел в наступление 2-й Украинский фронт Конева, нанося главный удар в направлении Звенигородки. 1-й Украинский фронт перешел в наступление на сутки позже. Именно здесь на наблюдательном пункте Ватутина находился Жуков.
Противник предпринял яростные контратаки на флангах наступавших советских войск, пытаясь отразить вырвавшиеся вперед подвижные соединения 5-й гвардейской и 6-й танковой армий от основных сил и ликвидировать прорыв. Однако командование 1-го и 2-го Украинского фронтов, быстро подтянув к флангам артиллерийские и танковые части и соединения, при поддержке авиации, отбило контратаки противника. Ударные группировки обоих фронтов продолжали наступление и 28 января соединились в районе Звенигородки, отрезав пути отхода фашистским войскам.
После того как кольцо окружения замкнулось, дальнейшее уничтожение окруженной группировки, как говорится, было «делом техники». Опытные командующие фронтами Ватутин и Конев и руководивший действиями этих фронтов Жуков уже умели это делать и одновременно создали как внешнее кольцо окружения, так и внутреннее, понимая, что противник предпримет все возможное для того, чтобы выручить окруженных ударом не только извне, но и изнутри кольца. Кстати, в окружении оказались силы немалые: 10 дивизий и одна бригада, около 80 тысяч солдат и офицеров, 1600 орудий и более 230 танков. Было кому и командовать, и организовать прорыв: два штаба корпуса, восемь штабов дивизий, да еще и целиком мощная танковая дивизия СС «Викинг».
Часть сил немцев из окружения вырвалась. По поводу этого высказывали взаимные обвинения Жуков и Конев, но это не имеет прямого отношения к Черняховскому. Поэтому я расскажу, какие полезные боевые дела по обеспечению Корсунь-Шевченковской операции совершила 60-я армия.
Как было сказано, в описанной выше операции 1-й Украинский фронт Ватутина участвовал своим правым флангом.
Вот что происходило на левом фланге фронта, где находилась 60-я армия Черняховского.
Хотя Киевская наступательная операция и завершилась успешно, битва за столицу Украины продолжалась. Гитлеровское командование, стремясь поправить пошатнувшееся положение своих войск, в частности на киевском направлении, спешно перебросило туда новые соединения и в первую очередь танковые дивизии: 25-ю — из Франции, 16-ю — из Италии и 1-ю — из Греции. Враг был еще в состоянии на отдельных направлениях задержать наступление наших войск, перейти в контрнаступление и нанести чувствительные удары. Противник, сосредоточив крупные силы, вновь угрожал Киеву.
В этой обстановке Ставка приказала приостановить продвижение на запад войск центра 1-го Украинского фронта, усилить 38-ю армию, не допустить прорыва противника к Киеву.
Генерал армии Ватутин, исполняя директиву Ставки, приказал центру и левому крылу фронта с 13 ноября перейти к обороне. Правое крыло, на котором действовали 13-я и 60-я армии, продолжало наступать. 17 ноября войска Черняховского овладели городом Коростень — большим железнодорожным узлом, имевшим важное стратегическое значение в системе обороны врага.
Противник, не сумев прорваться к Киеву с юга, стал искать слабые участки в нашей обороне на других направлениях.
Обстановка на фронте меняется порой удивительно быстро… Едва успел Иван Данилович вернуться в штаб армии, как позвонил генерал Людников:
— Товарищ командарм, противник прорвал позиции обороны дивизии генерала Мищенко и вышел на рубеж огневых позиций артиллерии.
— Но ведь дивизия Мищенко у нас во втором эшелоне! — удивился Черняховский. — Почему же вы не докладывали, когда противник прорывал наш передний край, первую позицию, наконец вторую позицию? Немедленно уточните и доложите, что делается на участках дивизий первого эшелона! — и положил трубку.
Донесение командира корпуса не только запоздало, оно казалось неправдоподобным, и командарм имел основание вспылить. Но Черняховский сдержался. Выдержка и спокойствие помогли ему.
