— Никольцев. Помнишь Афганистан — концерт Кобзона и наша первая встреча. Вместе с Зоей чай с вареньем пили.
— Ты объясняешь, как будто я уже совсем склеротик, — сказала Ася, беря трубку.
— Здравствуй, Вадим.
— Здравствуйте, а кто это?
— Угадай.
— Не могу угадать.
— Тут мне один военный напоминал, как я вместе с Зоей в кабинете командира полка в Афганистане чай с вареньем пила. Я — Ася.
— Кто, кто? Асенька, ты откуда?
— С небес спустилась.
— Передай этому везунчику, что я сейчас же выезжаю.
Через некоторое время открылась дверь кабинета и залетела Зоя. От тонкого женского визга, казалось, лопнут перепонки.
— Мне Олег звонит, а я говорю, ты что напился. Я тут рядом работаю, в
элитном садике медсестрой. Я своего Олежку от себя далеко не отпускаю.
Пока Зоя разговаривала с Асей, Бурцев подозвал Васина, и сунул ему деньги.
— Пулей в гастроном и всё ко мне на квартиру. Да и горячих блюд закажи, там же ничего нет.
Пока все гости собирались, Васин с Олегом подвезли все необходимое. Зоя тут же принялась хозяйничать на кухне, а Бурцев у себя дома был за гостя. Он сидел и не сводил с Аси глаз. Всё внимание гостей было уделено Асе. Она заливалась краской от смущения, всеобщего внимания и счастья.
Вадим поднял бокал и сказал:
— Я знаю своего друга, как человека очень скромного, честного и стеснительного, поэтому я хотел бы от его имени попросить Асю, чтобы она взяла его в мужья.
— Плохо ты, Вадик, знаешь своего друга, — улыбаясь, сказала Ася. — Он первым делом расспросил меня о моём семейном положении, и тут же взял быка, вернее, не быка, а козу, за рога. Он уже, Вадик, сам это сделал, предложил руку и сердце. Так что эта вечеринка считается помолвкой.
— Ну, Петрович, ты делаешь успехи, — пошутил Никольцев.
— Учителя-то какие, — так же шуткой ответил Бурцев.
— Горько! — закричала Зойка. Все вокруг подхватили, Ася покраснела. Осмелевший Бурцев обнял её. После нескольких лет разлуки он так сладко целовал эти нежные, горячие, любимые ему губы.
— А свадьба когда? — спросила Зоя.
— Чем быстрее, тем лучше, — засмеялся Бурцев.
— Я бы хотела повенчаться, — сказала Ася. — Василёк, ты крещённый?
— Крещённый. Меня мама крестила, я уже большим мальчиком был, всё помню.
Попа домой пригласили, соседей и окрестили. Тогда это всё было под запретом.
— Вспомнила, ты ж мне в Афганистане рассказывал. У меня виза скоро закончится. Не знаю, успеем ли, там, наверное, очередь.
— Ася, ты, о чём говоришь, — вмешался Васин, — мы же банкиров охраняем, а они деньги на строительство храмов выделяют. Неужели ты думаешь, что они не решат эту проблему. Я думаю, что завтра уже можно будет и под венец. Лишь бы была твоя воля, а в очереди вы уже за эти годы настоялись.
— А ты, что во Францию возвращаешься? Вы разве не в Москве будете жить? — спросила Зоя.
— Мы ещё не решили, — сказал Бурцев.
— Вася, как это не решили? Там у меня работа. Там у нас имение. Там наш сыночек учится, он же плохо говорит на русском.
— Вот здорово, — сказал Бурцев, — а как же я с ним общаться буду.
— Придётся вам с сыном языки учить, — вмешался Никольцев.
— Опять подружку надолго потеряю, — сказала Зоя.
— Нет, теперь не потеряемся, — сказала Ася. — Мы к вам в гости будем приезжать, а вы к нам.
Мужчины сделали перерыв, и вышли на лестничную площадку покурить. Ася осталась наедине с Зоей.
— Ну, как при встрече с тобой Вадим прореагировал? — спросила Ася.
— Нормально, я с ним много раз виделась.
— Нравится тебе Вадим?
— Очень нравится.
— А как же Олег?
— Олежку я люблю. Что ты, без него я и жить не смогу.
— А он знает, что ты с Вадимом была?
— Может и знает, а может и нет. У нас об этом никогда разговора не было. Ты веришь, Ася, когда мы поженились, я ни на одного мужчину не посмотрела. Олежка знает, что я ему верна. Нормальный мужик рога сразу ощущает. Пусть даже не видит, но лоб чешется, — Зоя расхохоталась.
— Семья у тебя большая?
— Двое деток. Девочке двенадцать и мальчику пять, со мной в садике. Да, мама с нами живёт. Мы же из Афгана к нам приехали. Сначала на время. Олега комиссовали. Ох, и помыкались мы по чиновникам, думали квартиру дадут. И на очередь было, поставили, а тут — этот развал. У бабушки под Москвой дом, так мы все на лето к ней. Там и сад, и огород, и дача. Первый раз в этом году на море съездила. Олег стал на фирме работать, хоть деньги появились. Спасибо Вадиму, это же он их всех пристроил. Он же сейчас большой человек, в Думе заседает.
— А я и не догадалась. Думаю, почему у него машина с мигалками, а он оказывается государственный человек.
— Тоже холостяк. Как приехал из Афганистана, развёлся. Жаль его, тем более я виновница развода. Ей кто-то настучал, она примчалась ко мне.
— Она, что дура? Зачем это ей?
— Не знаю, Ася, наверное, хотела на меня посмотреть. Спрашивает, что у нас с ним было. А я ей ответила, что же ты за жена такая, если приехала ко мне грязь собирать, чтобы вылить ему на голову. Не любишь ты его, он же к тебе приехал, а не ко мне. А дочь он сюда забрал, она вышла замуж за богатенького. Домину построили на Рублёвке. Я, как на Вадима погляжу — в нем такая печаль и одиночество, душа разрывается. Для него эти ребята родня. Зоя вытерла накатившуюся на щеку слезу.
— Да ты что, Зоя? — спросила Ася.
— Что, что, люблю я их обоих, — Зоя глянула на Асю глазами полными слёз.
— Да разве так бывает?
— Бывает, ещё как, бывает. — Она посмотрела на Асю, взяла на столе недопитую рюмку и выпила. — Эх, Асенька, был бы матриархат, я бы их к себе взяла и зажила бы тогда счастливо. — Она тут же преобразилась и засмеялась.
После того, как разошлись гости, Ася ещё долго сидела с Бурцевым. Они всё говорили и говорили, и никак не могли наговориться. Потом лежали в постели: ей казалось, что это какой-то сон и, когда она проснётся — это счастье исчезнет.
— Беби ещё мне на старости лет подаришь! Совсем одурел — как в молодости. Молодцом держишься, не износился.
— Не с кем было изнашиваться, — шептал он, — а по поводу беби, я согласен.
— Перестань совращать старуху.
— Какая же ты старуха? Молодая красивая женщина.
— Сорок лет — бабий век, — засмеялась она.
— Сорок пять, — баба ягодка опять, — пошутил Бурцев.
— Только кислая, — Ася щёлкнула его по носу. Бурцев уткнулся нос в её белые локоны и потянул воздух.
— Ах, как пахнет.
— Запах нравится? Тебе эти духи нравятся?
— Там кроме духов Асей пахнет. Я твой запах узнаю среди тысячи.
— Ты как Бонапарт Жозефине — «не мойся» — оба засмеялись.
Утром она проснулась, рядом лежал огромный букет цветов.
— Какая прелесть. Откуда цветы?
— Я ещё вчера заказал, а сегодня наш сотрудник привёз.
— Василечек, ты мой любимый и зачем нас Боженька так долго испытывал?
— За непослушание. Он соединил два сердца, а им не то показалось. Вот и проучил, как следует.
В кабинет к Бурцеву вошёл Васин.
— Ну что, Витя, есть какие сведенья?
— Кое-что есть. Ребята из спецслужб поработали. Фирма эта приказала долго жить.
— Однодневка, что ли?
— Да нет, не однодневка. Она с годик пожила. Для этого, наверное, и была открыта. Но хозяева тут. Грузины — вполне состоятельные люди, имеют рестораны, магазины. Главный у них некий Гиви Барадзе. На него была и зарегистрирована эта фирма. Почему он допустил такую оплошность, не понимаю.
— Может из жадности, — сказал Бурцев, — миллион не захотел делить. А, может, из-за беспечности, посчитал, что французы не найдут.
— Ну да, как не найдут? Ты чего, Петрович, — это же миллион? За такие бабки в бетон замуруют и на площади в качестве памятника поставят. Мне кажется, он крепко сидит: с ментами делится, поэтому и не боится.
— Вполне возможно.
— Тогда, Петрович, нам бандиты нужны.
— Да, но Ася не согласна. Не хочет она с ними связываться, но на всякий случай надо найти таковых.
— А чего их искать. Есть на примете одна группировка; главарь у них — кличка «Седой». Националист ещё тот. Партию «нацистов» деньгами снабжает. Если его натравить на Гиви, хороших денег пообещать, он с него ремешки нарежет.
— Это будет наш козырь, Витя. Я думаю, Гиви о нём знает. Если его подпугнуть «Седым», он может дрогнуть.
— У меня, Петрович, ещё один козырь в запасе.
— Я знаю. Васин, всегда козырную карту под конец держит, — пошутил Бурцев, — и, небось, туза?!
— Туз, не туз, не знаю, но банкиры помогли. Есть два счёта за рубежом, куда Гиви деньги сливает. Большие деньги. Это, я думаю, его счета. Или его патрона. Если его припугнуть, мол, эти счета будут арестованы, я думаю, Гиви дрогнет. У меня есть идея, надо с Асей обсудить.
