— В «яблочко» попали! Представляешь, Герка, расхреначили этих «духов» в пух и прах!
— А как же ракеты?
— Это наша разведка с поста... За «духами» наблюдали. Вот мы при свидетелях их и накрыли! Зови своего «Студента». Премия ему полагается.
— Щщщас, прямо разбежался. Где я его искать буду?
Крестову надоело препираться. Он упал на кровать и тут же уснул.
Новый день принёс новые огорчения. Пока Герман мылся и ровнял бороду и усы, пришёл посыльный.
— Вас, товарищ капитан, и капитана Крестова приглашает товарищ полковник.
— Вызывает или приглашает? — разглядывая своё лицо в зеркале, переспросил капитан.
— Сказал, что приглашает, — удивлённо ответил солдат.
Когда они с Сергеем прибыли к полковнику, там уже сидел за столом Олег Филимонов и что-то показывал ему на карте.
— Вызывали? — спросил Крестов.
— Да, Сергей Антонович. Вот, — и он подвинул ему бумагу, — пришла телеграмма: на период подготовки и проведения XXVI съезда КПСС передать в распоряжение старших зональных и городских партийных советников по одному офицеру, хорошо владеющему стрелковым оружием и приёмами рукопашного боя. Я принял решение откомандировать капитана Потскоптенко и старшего лейтенанта Филимонова в распоряжение аппарата партийных советников.
— За что? — возмутился Фил. — У меня операция на носу.
— У всех что-нибудь на носу... — пробурчал Стрельцов.
— Я в рукопашную только жену могу завалить, и то не всякий раз, — не унимался Олег.
— Николай Иванович, почему двоих из первой группы? — присоединился к протестующему капитан Крестов и толкнул локтем Германа.
— Действительно, почему... — начал Герман.
— А вас я вообще не спрашиваю! — багровея, отрезал Стрельцов.
Из палатки трое офицеров выходили в расстроенных чувствах.
— Пойдём в «дом свиданий», — мрачно предложил Крестов, — там всё это перетрём. Надо придумать, как вас откосить от общественных работ. — И, начиная заводиться, добавил: — Все эти партийные... — такие сволочи!
— Да уж! — поддакнул Фил.
— А я один раз на дежурстве в гостинице утихомиривал председателя райисполкома, — развил мысль о тупости партийного аппарата Герман. — Представляете, мужики, он нажрался, как свинья, наложил в штаны и...
— Это не партийная, а исполнительная власть, — поправил его Крестов.
Офицеры заспорили о принципах построения властных структур в Советском Союзе, и в них, как оказалось, они разбирались весьма слабо. Уже заходя в палатку приёмов, Герман почти заканчивал свой рассказ о пьяном председателе райисполкома:
— ...и по распоряжению начальника Управления снял с него штаны, а потом заволок его всего обосранного в душ...
— Не замарался? — полюбопытствовал Олег.
Но Герман так и не успел ответить. Посредине палатки за пустым столом сидел агент «Талиб», а перед ним лежала огромная дыня.
— Сало-о-ом Алейкум! — запел владелец разбомблённой дачи.
Олегу пришлось уйти. Герман с Сергеем, подбирая самые ласковые слова, деликатно вели беседу с афганцем. Старик называл их своими спасителями, резал складным ножичком душистую дыню и раздавал сочные куски благодетелям. Когда сосуд с елеем был исчерпан, «Талиб», сотворив скорбную мину, произнёс ставшую уже такой привычной фразу.
— Пайс`а лоз`ем аст (мне нужны деньги)! Бачче-х`ойе кучек (малые дети)...
— Понимаю, — участливо продолжил Герман, — детишки плачут, жена нетоптаная пилит. А кому сейчас легко? — с этими словами он встал и пошёл за деньгами.
В штабной палатке его ждала новость. Заходил Фархад, просил срочно найти Германа и направить к зональному партийному советнику Волину. «Пусть подождёт», — буркнул разыскиваемый, отсчитывая купюры. Выдав премиальные агенту и тепло с ним попрощавшись, офицеры, немного поразмыслив, решили сдаться на милость партийных советников и передать «Талиба» на временную связь Репе. На этом оперативная карьера Германа сделала паузу. Через десять минут он уже стучался в дверь уютного особнячка.
За столом сидел тот самый мужик в трусах, что поздоровался с Германом в первый вечер его приезда. Однако в этот раз он был одет в элегантный костюм и источал приятный запах мужского одеколона.
— Заходите, не стесняйтесь, — пригласил хозяин дома.
— Здравствуйте, Олег Семёнович, — стараясь сохранить независимый вид, поприветствовал хозяина Герман.
На столе у партийного советника красовался «Шарп — три пятёрки», а перед ним — фотография симпатичной девчонки в пионерском галстуке.
— Мы уже где-то встречались? — приглашая к разговору, спросил Волин.
— Да, только тогда вы в трусах были.
— Ах, да... припоминаю. Знаете, Герман, ведь вас Германом зовут?
— Да.
— Так вот, Герман, я постараюсь вас не обременять. Я не привык быть с охраной, но приказ есть приказ. И уж если честно, не хотелось бы мне, чтобы эта девочка, — и он показал на портрет, — осталась сиротой. — Волин сделал паузу. — Полёты как переносите?
— Нормально, не тошнит.
— Вопросы есть?
— Скажите, а где вы «Шарп» купили?
— Это подарок афганских коммунистов, — слегка недовольный меркантильностью своего охранника, ответил Волин и тут же перешёл к делу. — Тогда давайте начнём работу с сегодняшнего дня. Экипируйтесь, как положено, через полчаса выезжаем на собрание партийного актива афганской бригады. Вечером вылетаем в Нуристан.
Ехать в белой «Волге» было много приятнее, чем в бэтээре, но представительскую машину трясло на ухабах немного сильнее. Волин сидел в шляпе и курил в окно. Его крепкая шея и сбитые плечи внушали уважение.
На пороге Дома культуры Олег Семёнович предложил своему охраннику на выбор: погулять в саду или послушать выступления актива. Любопытство взяло верх, и Герман, опуская автомат на вытянутую руку, пошёл следом за Волиным.
В зале было душно. Партийный актив в серой и коричневой униформах монотонно гудел, как обычно гудит зрительный зал перед началом фильма. В воздухе витал неистребимый афганский запах. Герман вдруг почувствовал, что он уже привыкает к нему и что куча афганцев пахнёт ничуть не хуже, чем куча русских в переполненном автобусе.
Вошли члены президиума. Зал встал. Мощные репродукторы исполнили гимн Демократической Республики Афганистан. Зал сел. Сотни глаз устремились на сцену. Молодой охранник вдруг осознал, что это не те люди, что встречались ему до сих пор. У них был неподдельный энтузиазм. Они были собранными и, пожалуй, действительно верили во всё, что говорили.
Начались выступления. Герман, не понимая, о чём идёт речь, разглядывал президиум. Лысеющий Волин обменивался репликами с афганцем с седой профессорской бородкой, большим лбом и буйной, с залысинами, шевелюрой. Рядом с «Профессором», откинувшись, сидел «Штатив» — высоченный худой мужик с хрящеватым с горбинкой носом. Других членов президиума Герман рассмотреть не успел. Под монотонное выступление оратора он начал клевать носом.
Герман проснулся от рукоплесканий и мощного скандирования «Зенд`е бод!» (да здравствует!) На трибуну вышел новый выступающий.
— Рафиг (товарищ) Бабрак Кармаль гофт (сказал)...
Зал встал. «Зенд`е бод!» Зал сел. Оратор довольно эмоционально продолжил. Делегаты то суровели, то, словно дети, улыбались. Но тут выступающий опять вскользь помянул руководителя Апрельской Революции. «Зенде бод!» — вставая, выдохнул зал. Снова сели. Оратор продолжил. Герману становилось интересно. Наконец выступающий дошёл до «рафига» Брежнева. Зал встал. «Зенде бод!» Зал сел. Следующий партийный активист сразу «взял быка за рога»: уже во вступительном предложении он дважды упомянул лидера Афганистана. Зал встал. «Зенде бод!» Зал сел. И так два раза. Пройдя мазком по состоянию дел в провинции Нангархар, а это Герман понял по трескотне цифр и обилию имён собственных, относящихся к названию уездов и населённых пунктов, всё более заводящий себя полковник афганской армии перешёл к «Большому Шайтану» — Соединённым Штатам Америки. Имея намерение вскрыть истинную сущность их руководителей, он скороговоркой перечислил все мыслимые и немыслимые пороки нового американского президента и, наконец, бросил в зал его подлое имя — «Рон`алд Рейг`он!», после чего сделал театральную паузу. Видимо, у некоторых партийных активистов сдали нервы и чуть ли не с десяток из них повскакали с мест с криками «Зенде бод!» По залу покатились смешки. Ведущий собрания ударил в колокольчик, что-то сказал оратору, тот помахал головой и продолжил. Дальнейшее перечисление имён ведущих империалистов проходило без эксцессов.
К трибуне подходили всё новые и новые активисты. Герман, не обращая внимания на регулярно повторяющиеся «Зенде бод», начал клевать носом и вскоре снова уснул.
После совещания он первым вышел на улицу. Свежий весенний воздух сразу привёл его в чувство. На ступенях перед входом маялся Олег Филимонов в каске, бронежилете и с автоматом. Подсумок с рожками съехал и болтался на ягодицах.
