— Понятно, — задумчиво произнес Брэд, явно теряя интерес к командиру субмарины, но тут неожиданно всполошился полковник Ричмонд:
— Стоп-стоп, парень, что-то ты темнишь! — почти прорычал он на своем несуразном, с отвратительнейшим произношением, германском. — Давай-ка все по порядку Итак, мы выяснили, что у членов вашей команды теплой одежды не было.
— Точнее, ее не хватало на всех, кто мог быть задействован в перевозке груза.
— А как были одеты ваши пассажиры? У них были длинные шубы, унты, меховые шапки?
— Да нет, обычные армейские полушубки, такие же обычные утепленные армейские сапоги и обычные шапки.
— Но ведь никакой базы поблизости не было? Вы видели хотя бы одного человека, который бы встречал ваших гостей и ваш груз?
— Нет! — яростно повертел головой обер-лейтенант и, словно бы только теперь осознав всю нелепость подобной высадки, удивленно уставился на полковника разведки.
— В таком случае, проясним еще одну деталь: вы, лично вы, входили в пещеру, которая стала пристанищем для десятерых ваших пассажиров?
— Входил. Обычная пещера. В склоне горы. Шагов десять в глубину и пять-шесть шагов в ширину.
— А куда вел тот ход, в который руководитель группы полярников не рекомендовал вам входить?
— Никуда. Точнее, там не было никакого хода. У пещеры был только, один вход, а три стены оставались глухими. Я специально поинтересовался, из любопытства.
— Вот видите, — подлил Ричмонд вина в бокал обер-лейтенанта. — Теперь вам уже и самому интересно понять, что же гам, в Антарктиде, в действительности происходило. Стоит ли удивляться, что то же самое интересует и нас? Но пока что получается так, что вы высадили десяток людей на совершенно дикий, пустынный берег, и оставили их в заледенелой пещере вместе с кучей каких-то ящиков. Но, согласитесь, обер-лейтенант, что происходило это не на берегу Балтийского моря, а в нескольких милях от побережья Антарктиды. А вы даже не позаботились о палатках для этих несчастных.
— Да не было у нас на субмарине никаких палаток! Мы ведь подводники, а не полярники. У пассажиров, кстати, тоже ни черта не было. Никакого особого снаряжения.
— В таком случае еще раз вернемся к вопросу о базе, или полярной станции. Заметили вы хоть какие-то признаки близости человеческого жилья? Может быть, где-то поблизости виден был дымок, просматривался санный след или след человека?
— Никаких следов, господин полковник. И это меня тоже удивило.
— Слишком запоздало пришло к вам это удивление, обер-лейтенант! — раздраженно упрекнул его Ричмонд. — Пока что получается странная и почти уголовная картина: вы высадили группу людей на берег Антарктиды и ушли оттуда, обрекая их на мучительную гибель. Так, может, вами пора заняться местной криминальной полиции? Кто-либо из этих людей умолял забрать их с собой? Кто-либо из них отказывался оставлять борт субмарины, умолял вас или вашего коллегу оставить его на борту, защитить от расправы, которой ему угрожал командир группы?
— Что-то вы не то говорите, господин полковник. Все они вели себя очень спокойно. Люди, обреченные на гибель, так себя не ведут.
— Вот это уже важная деталь! — самодовольно заключил полковник, обращаясь не столько к германцу, сколько к коммодору Брэду. — Одна-единственная, но важная. Видите ли, в нашем деле всегда очень важны детали, всякие мелочи, подробности…
— Я не следователь, а…
— Не напоминайте мне в очередной раз, кто вы! Я пытаюсь восхититься вами, а вы меня постоянно разочаровываете. Предупреждаю, что это чревато всякими неприятностями. Лучше уж старайтесь очаровывать. Вам известен был хоть кто-либо из этого десятка таинственных пассажиров?
— Никто. Когда они садились в субмарину, лица их были скрыты под марлевыми медицинскими масками, ну, как у хирургов. Из отсека они выходили крайне редко, а если и выходили, то обязательно в маске и общались только со мной.
— Командир этой команды находился на вашем судне?
— На моем. Наверное, потому что я был назначен командиром отряда субмарин. Но и мне он тоже не представился. К тому же мне было приказано не проявлять к пассажирам никакого интереса.
— Тогда еще один вопрос, последний с моей стороны, — вмешался в ход их беседы коммодор. — Эти пассажиры были в армейской форме?
— В черной форме войск СС, но без знаков различия. На полушубках тоже никаких знаков различия.
— Но вы кадровый военный и способны определить, все ли они являлись офицерами или же среди них было несколько гражданских лиц, скажем, людей, похожих на настоящих врачей, или больше смахивающих на школьных учителей, нежели на офицеров?
— И ведь как-то же они обращались друг к другу во время плавания и перехода к пещере, — подсказывал ему ход размышлений полковник.
— Мне понятен ваш вопрос, — задумчиво кивал обер-лейтенант. — Моху утверждать, что двое из этой группы — командир всей команды и старший той части ее, что находилась на борту субмарины «U-437» Хайнца Ридера, несомненно, были военными: выправка, походка, словом, прусская офицерская школа. На остальных военную форму надела война, но они так и не привыкли к ней.
— А ты мне все больше нравишься, парень, — чуть ли не похлопал его Ричмонд по плечу. — Если не будешь противиться судьбе, я могу сделать из тебя первоклассного разведчика или диверсанта. Как этот ваш, который со шрамами на роже…
— Это вы о Скорцени? — внутренне оскорбился обер-лейтенант.
— Да нет, я уважаю этого парня, — понял свою оплошность полковник. — Говорят даже, что он уже дал согласие работать на нашу разведку против русских. Кстати, нам известно, что это под его руководством создавалась в Антарктиде мощная военная база рейха, которая проходит под кодовым названием «База-211», и на которую вы, обер-лейтенант, только что доставили людей и грузы.
Командир субмарины непонимающе уставился на полковника.
— Станете утверждать, что никогда не слышали об антарктической «Базе-211»?
— Мне сказали, что в Антарктиде работает какая-то наша станция. Наверное, секретная. Может, ее называют так, как называете вы, — «База-211», но мне об этом абсолютно ничего не известно. Почти все время перед рейдом в Антарктиду я проводил в море. Переходы, бои, я преследовал, меня преследовали и атаковали. К тому же командиром субмарины меня назначили только в ноябре сорок четвертого, до этого времени я был обычным флотским лейтенантом.
Беседа продолжалась еще несколько минут, однако коммодор Брэд уже потерял к ней всякий интерес. Процесс вербовки германского офицера в американскую разведку его не интересовал. И в допросе командира арьергардной субмарины Хайнца Ридера он тоже почти не участвовал. Довольствовался лишь констатацией того, что в общих чертах его показания полностью совпадали с показаниями Отто Фехтера с той только разницей, что Ридер не мог точно указать место на карте, где они высаживали людей, и не знал, что эта местность называется «Оазисом Ширмахера». Но объяснял: у него не было карты Антарктиды, как у Фехтера, и действовал он по приказам своего командира, не вникая в подробности всей этой странной операции.
* * *
— Насколько я понимаю, вы, сэр, в отличие от меня, результатами допросов довольны, — мрачновато произнес полковник, когда они возвращались на борт торпедного крейсера «Томагавк».
— Можно сказать так: они дали мне значительно больше, нежели я мог ожидать. Ради этого стоило сутки напролет проводить в губительных фолклендских туманах. Для меня важно, что есть неоспоримое доказательство высадки людей и грузов на берег Антарктиды, а это, в свою очередь, подтверждает существование там германской военной базы.
— Это оспаривать трудно, сэр.
— А зачем его оспаривать. Кому это нужно? Признайтесь-ка, вам хотелось когда-нибудь побывать в Антарктиде, полковник, хотелось, чтобы ваши потомки называли вас среди исследователей этого, континента, наряду с Амундсеном, Скоттом?..
— …И адмиралом Брэдом?
— А что, — горделиво повел плечами коммодор, — возможно, и наряду с адмиралом Брэдом. Если только меня повысят в чине.
— Не стану лгать, сэр. Не хотелось. Просто не приходило ничего подобного в голову.
— В таком случае вам не о чем будет сожалеть, если вы так никогда и не попадете в Антарктику, — философски заключил коммодор. — Сожалеть буду я — что на борту флагманского судна не окажется столь многоопытного разведчика и столь трезвого аналитика, как полковник Ричмонд.
— Ну если вы, сэр, всерьез решитесь повести эскадру к берегам Антарктиды, я не прочь буду возглавить ее службу безопасности и представлять на ней ее величество американскую разведку.
— Вот видите, — рассмеялся коммодор, ступая на трап крейсера «Томагавк», — мне удалось завербовать вас значительно быстрее, нежели вам — этого измученного океаном германского обер-лейтенанта.