Ознакомительная версия.
– Если их авиация впереди бомбит, то фронт еще далеко. Ты сводку слыхал?
– Слыхал. Немцы еще позавчера были у Борисова и Могилева, а сейчас – кто знает где. Ведь как прут-то!
К паровозу подошел лейтенант Корнилин, адъютант старший батальона, жилистый, небольшого роста парень с тонкими чертами лица.
Капитан Лебедев спрыгнул с подножки паровоза:
– Боятся дальше ехать, да и говорят, что топливо у них кончилось.
– Товарищ капитан, я на гражданке помощником машиниста работал, как раз на «Щуке», – сказал Корнильев. – Разрешите, я сам поведу. Так вернее будет. А топливо – долго ли шпал напилить, вон их, целые штабеля лежат.
«Конечно, надо помаленьку ехать, не топать же еще с полсотни километров, – думал капитан Лебедев. – А если на танки напоремся? Нет, рискнуть стоит».
Пока бойцы пилили шпалы на топливо, лейтенант Корнилин осваивался в кабине машиниста. Помощник машиниста и кочегар незаметно ушли, но старый машинист в последний момент решил все же остаться.
– Корнилин! Лукьян, трогай, браток! – крикнул капитан Лебедев и побежал к первой теплушке.
Поздно вечером эшелон с батальоном был на станции Зубры. Оттуда хотели ехать и дальше, на Оршу, но комендант божился, что там уже немцы, и Лебедев решил разгружаться.
– Ну, Корнилин, молодец ты! Теперь нам главное – найти своих из дивизии. Комендант говорит, что до нас тут был эшелон, он спрашивал, откуда – арзамасцы. Наши, значит. Командиров рот ко мне. Проследи, чтобы в вагонах ничего не оставили. Я буду на станции. Охранение из четвертой роты поставь.
– Алексей Александрович! Срочно! – выходя из резко затормозившей машины и отряхивая пилотку от пыли, позвал полковник Гришин своего начальника штаба Яманова. – Получен приказ командующего фронтом: сдать свои позиции соседям и выводить дивизию в Сухари, это километров двадцать восточнее Могилева. Переходим в тринадцатую армию. Сегодня у нас какое число? Восьмое? – И после паузы Гришин глубоко вздохнул: – Убит командующий тринадцатой армией генерал Филатов. Заступил генерал Ремизов…
– Командующий армией убит? – недоверчиво переспросил Яманов, но тут же заговорил о деле: – Сдать позиции соседям, а самим в тыл? Ведь здесь и так фронт в нитку. Немцы к Орше подходят, здесь могут быть и завтра.
– Приказ. Там виднее.
– Какая хоть в целом обстановка на нашем направлении, что-нибудь удалось уточнить?
– В штабе армии и сами толком ничего не знают, – зло ответил Гришин. – Все только в общих чертах. Там нет и половины работников штаба, эти-то еле вырвались из-под Минска. Да еще командующий убит… Дали ориентировку, а сколько у Гудериана дивизий – узнавайте сами. Западнее Минска две наши армии в окружении. Вот такие, брат, дела… Кто у нас еще прибыл, пока меня не было?
– Да никого больше! Имеем пять батальонов пехоты и два дивизиона артиллерии, не считая полковой. Дороги бомбят, везде заторы. 409-й Корниенко и 624-й Фроленкова прибыли, но у обоих пока только по батальону. Растеряем дивизию, Иван Тихонович. Плохо дело. Штаб нашего корпуса тоже еще не прибыл?
– Нет еще. Да-а, дела… Голова в Орше, а хвост, наверное, еще и Москву не прошел. Долго, долго собираемся? – Гришин устало потер лоб ладонями, встряхнулся: – Так! Готовь приказ на марш в Сухари.
Яманов достал карту, и они быстро набросали маршруты движения.
– Соседям дай знать немедленно, – сказал полковник Гришин. – У тебя еще есть связь с теми, кто в Зубрах? Пусть все наши части, которые будут прибывать туда, направляют в Сухари, и как можно скорей. Да, придется потопать: почти семьдесят километров до этих Сухарей. Пошли ко мне Кузьмина, я в машине буду, сутки ничего не ел.
Восьмой месяц командовал Иван Гришин 137-й стрелковой дивизией, и какая дивизия ему досталась! Счел за честь ее принять, когда предложили, хотя до этого занимал должность более высокую – начальника отдела боевой подготовки Московского военного округа. Сам ее готовил к прошлогодним наркомовским учениям, и подготовил, надо думать, неплохо: орден Красной Звезды получил, именные золотые часы от наркома, а дивизия – сразу два переходящих Красных Знамени от округа и от Наркомата обороны.
«Дивизия сколоченная, вооружение, оснащение – как положено, люди замечательные, а в бой, наверное, придется вступать с ходу и по частям, – думал Иван Тихонович. – Эх, не так все представлялось… Разве могли предполагать, что столько потеряем еще по дороге. Хотя бы еще неделю сроку! Главное – кулак собрать. А тут опять переброска, и так все запутано до предела. Еще и воевать не начали, а нервов уже натрепали. Ясно, что участок фронта, на который мы прибыли, – наиглавнейший. Для Гудериана – прямая дорога на Москву. Но до чего же быстро он продвигается…»
И Гришин вспомнил, что читал его нашумевшую в военных кругах книгу «Внимание! Танки!». В Польше отличился, от Бреста до Минска вообще за неделю прошел. «Сколько же все-таки у него сейчас танков? Удивительно, что пробивная сила его дивизий не снижается. Хотя на Березине топчется уже который день. Спасибо Крейзеру, сколько дней для нас выиграл… Не может быть, чтобы немцы не понесли за это время серьезных потерь… Скорей бы у себя порядок навести…» – думал полковник Гришин.
Уже несколько часов без привала шел пыльными дорогами от Орши на юг 771-й стрелковый полк Ивана Григорьевича Малинова. Колонны его батальонов и батарей растянулись на несколько километров.
– Когда у нас большой привал? – догнал своего начштаба полковник Малинов.
– В семнадцать часов, в Каменке, – ответил капитан Шапошников. – Но, товарищ полковник, может быть, сделаем позднее, и не в Каменке, а вот здесь, – он показал по карте. – А то немецкие самолеты уже несколько раз колонны облетали, но ни одной бомбы не сбросили. Такое чувство, что ждут, когда мы всем полком привал сделаем.
– Хорошо, распорядитесь по батальонам.
С удивлением смотрели издали бойцы и командиры полка Малинова, как самолеты с черными крестами разгружали бомболюки над Каменкой, откуда всего лишь за полчаса до этого полк был выведен в лес.
– Кого они там бомбят, товарищ капитан? – спросил лейтенант Тюкаев начштаба полка.
– Нас, должно быть, – ответил Шапошников. – Немцы, видишь ли, нация пунктуальная, еще в ту войну себя так показали. Приказ выполняют с методической точностью. – А про себя подумал: «Что-то здесь не то… Откуда бы немцам знать, что мы именно в это время должны быть в Каменке?»
Многокилометровый марш по жаре с полной выкладкой так утомил бойцов, что, когда прозвучал сигнал «Привал!», большинство сразу же сели или легли где попало, только сняв вещмешки, скатки и расстегнув ремни.
Лейтенанту Вольхину тоже очень хотелось снять сапоги, но он даже не присел, а пошел искать старшину роты, чтобы накормить людей. На опушке леса он встретил полевую кухню. И в ней, на удивление, что-то варилось, а вокруг толпились и постукивали котелками бойцы.
– Это когда ж ты успел? – спросил Вольхин черного, как чугунок, повара.
Он был узбек, но звали его по-русски – Миша. Имя его произносили мягко, с «я» на конце – Мишя, как он себя называл.
– В той деревне еще заправил. Конь идет, еда варится, только дров клади.
– А что варишь?
– Кашю, – ласково и мягко ответил Миша.
Вольхин весело усмехнулся и пошел к своим. Встретил его взрыв хохота. «Опять Савва развлекает…»
– Послушай, командир, какой сон нашему старшине приснился. Перед отъездом он все выдавал да выдавал обмундирование, сбрую всякую, и довыдавался – приснилось, что…
– Командиров взводов к командиру роты! – раздалась команда.
Все дружно хохотали.
– …и одному взводу не хватило!
Вольхин так и не дослушал, что же такое приснилось их старшине.
– Взвод, котелки достать, обед будет, – сказал он и пошел к ротному.
К вечеру 11 июля полк Малинова после изнурительного семидесятикилометрового марша втянулся в село Сухари. Едва услышав команду «Привал!», бойцы валились на обочины. От хат уже спешили женщины с кринками, и в эти же минуты по селу понеслись крики: «Воздух! Воздух!» Группа самолетов на бреющем пронеслась над селом, стреляя из пулеметов. Визги женщин, команды, матерщина, стрельба слились в сплошной треск и гул. Машины, повозки, упряжки с орудиями рванулись в разные стороны, прячась за избами и деревьями, а фонтанчики пыли от пуль взметнулись по всей улице.
Второй заход самолетов был встречен хоть и не дружным, но все-таки залпом винтовок и пулеметов. Третьего захода не было, большинство бойцов еще лежали, но кое-где уже слышался смех, неестественный, какой бывает после пережитого страха.
– Товарищ командир, один, кажется, подбили, к лесу потянул, – к Васильчикову подбежал лейтенант Христенко, командир зенитно-пулеметной роты. – Разрешите сбегать, хвост дымный был, и сел недалеко, километра два, не больше.
Ознакомительная версия.
