Леонов первой же длинной очередью из ручного пулемета сразил одного душмана. Второй гранатометчик успел залечь за невысоким глиняным дувалом. Путь боевых машин пролегал недалеко от этого места. Шувалов по внутреннему переговорному устройству приказал механику-водителю взять резко влево, затем наклонился к Леонову и прокричал:
— Антон, не дай этому духу высунуться из-за дувала!
Леонов согласно кивнул головой. На идущей следом боевой машине, оказалось, тоже заметили гранатометчика и по дувалу ударили из орудия.
«Порядок! — обрадовался Шувалов. — Теперь он не опасен». И приказал открыть огонь из орудия БМП по быстро надвигающейся минометной батарее. Десантники работали прямо с борта, и рой трассеров понесся в сторону разбегавшихся душманов.
Вот и позиция батареи. Боевые машины остановились недалеко от четырех брошенных минометов и ящиков с минами.
Шувалов спрыгнул с машины, дал короткую очередь вдогонку трем душманам, успевшим добежать до «зеленки», и проворчал:
— Тоже мне бой! Пыли больше, чем дела!
Осмотрел минометы: три английских и один египетский.
Подошел к ящикам: все мины новехонькие, подержал в руках английскую мину — доставлена недавно. Возвратился к БМП и, взяв микрофонную трубку, связался с командиром взвода. Доложил, что батарея захвачена.
Медведев спросил:
— Потерь нет?
— Нет, товарищ ноль-десятый.
— Пленные?
— Никак нет, — ответил старший сержант, но тут же, увидев, что Леонов и Кольцов ведут захваченного в плен гранатометчика, крикнул: — Виноват, ноль-десятый, есть один с гранатометом.
Кончив доклад, отдал радисту микрофонную трубку и повернулся к солдатам, взявшим в плен душмана.
— Молодцы, мужики! Как вы его?
— Да очень просто. — Бросил на землю уже разряженный гранатомет Леонов. — Ребята не давали ему высунуться из-за дувала и удрать, ну а мы с Костей с фланга приблизились и скомандовали: «Дреш!»[1] Он улыбнулся и лапки кверху…
— Это он тебе, Антон, улыбнулся, — пошутил Кольцов, — ты ему напомнил духтар [2].
— «Духтар», «духтар», — передразнил Леонов. — Ты лучше скажи, почему остальные гранаты не забрал?
— А где ты их видел?
— В трех метрах от места, где он лежал.
— А я. не видел, — простодушно признался Кольцов и обратился к командиру отделения: — Товарищ старший сержант, разрешите? Я сбегаю!
— Отдыхай! — Шувалов приказал двум другим солдатам забрать гранаты и спросил радиста: — От командира взвода ничего нет?
А радист в этот момент принимал распоряжение Медведева: «Занять позицию и перекрыть путь к отступлению из кишлака».
Ну что ж, для командира отделения и его солдат занять позицию — дело привычное. Боевые машины пехоты с их мощным, скорострельным оружием — на фланги, секторы огня для их орудий и пулеметов — перекрестные, тяжелые пулеметы и автоматические гранатометы в центре, для обеспечения тыла — ручные пулеметы, автоматчики — в цепь. Через несколько минут Шувалов доложил: к бою готов.
А в это время командир роты на БМП пробил в дувале брешь и, давя гусеницами битый кирпич, обрушил на душманов огонь из всех видов оружия, имевшегося на борту. Оглушительно ревя двигателями, в пролом пролез и бронетранспортер. Гулко ударил крупнокалиберный пулемет Владимирова. Прямо с борта били автоматчики. По команде Бочарова дружно ударили и все десантники, которые уже подбежали с другой стороны.
Душманы начали разбегаться. Как только они сунулись к окраине, заработали БМП, расставленные у кишлака полукольцом. Уцелевшие бандиты стали отходить к югу, но там их встретил Шувалов со своими солдатами. Деблокированные афганские роты сразу же начали преследование.
Вскоре бой кончился. К разрушенной школе начали сносить трофеи. Шувалов на БМП доставил минометы и мины к ним. Отличились саперы, их командир прапорщик Святцев четко доложил Бочарову:
— Товарищ капитан, мы обнаружили шестнадцать английских переносных зенитно-ракетных комплексов «Блоупайп».
— Где вы их взяли? Это точно «Блоупайп»?
— А я сегодня в ЦБУ видел их фотографии и тактикотехнические характеристики. Вот они. — Святцев достал записную книжку, перелистал несколько листиков и начал читать: — Длина — сто тридцать пять сантиметров, диаметр — семьдесят шесть миллиметров, головка наведения — инфракрасная…
Пока прапорщик громко продолжал читать данные «Блоупайпа», командир роты весело переглянулся с офицерами: уж больно в этот момент прапорщик напоминал назидательного инструктора.
Святцев наконец оторвал глаза от блокнота и улыбнулся.
— Так что, эти ПЗРК — железно «Блоупайп». Четыре из них были подготовлены к пуску. Обнаружены рядом с убитыми операторами.
Подошли трое афганских офицеров. Старший капитан, который прибыл в кишлак вместе с советской ротой, представил Бочарову командиров афганских рот и сказал:.,
— Они благодарят за своевременную помощь. Если бы не вы, дело закончилось бы плохо, боеприпасы уже были на исходе.
— Помогать вам — наша обязанность, — улыбнулся Бочаров и спросил: — Какие у вас потери?
Афганцы ответили, что у них двадцать один человек погиб и двадцать семь ранены.
Бочаров помрачнел.
Командир роты царандоя сообщил:
— В банде был иностранный инструктор. Скорее всего из Европы. Он погиб, а душманы его голову отрезали и пытались унести, но и тот, который нес эту голову, тоже далеко не ушел, догнала его наша пуля.
— А зачем голову-то отрезать?
— Если инструктор попадает в плен, то главаря банды ждет смерть. Поэтому, если инструктор погибает, они хотя бы его голову своим хозяевам в Пакистан несут, чтобы доказать, что тот не попал в плен. Бывают случаи, когда раненого инструктора добивают, если его нельзя унести, и опять-таки голову его с собой прихватывают…
Возвращаться решили все вместе. Советские и афганские солдаты разместились на броне техники, а в грузовики, вызванные по радио, поместили раненых и погибших солдат.
В расположении батальона капитан Бочаров доложил комбату о результатах боя.
— Хорошо, что вы подоспели, — сказал комбат и повернулся к своему заместителю по политчасти. — Как, товарищ майор, считаете, отличившихся надо отметить?
— Конечно, — улыбнулся Шукалин, — кто заслужил, того следует отметить.
— У меня очень хорошо действовало отделение старшего сержанта Шувалова. Особенно отличился рядовой Леонов. Он лично уничтожил гранатометчика, изготовившегося к стрельбе по БМП, а затем вместе с рядовым Кольцовым захватил в плен второго гранатометчика.
— Ну вот и прекрасно, — обрадовался Бунцев. — А мы сегодня подготовили документы о присвоении рядовому Леонову звания «младший сержант». Вскоре надо будет ехать в Союз за пополнением. Направим туда Леонова и Кольцова, а их родителей предупредим, чтобы в Ташкент приехали. Вот обрадуются наши ребята!
Вера Федоровна уже в который раз перечитывала последнее письмо от сына, пытаясь разгадать в его бодрых словах, как на самом деле ему служится в далеком Узбекистане. Она сидела на диване, уютно укутав ноги в тонкое одеяло. За стеклом книжной полки стояла фотография Коли. Он прислал ее несколько дней назад. Форма очень идет ему: голубой берет чуть сдвинут на затылок, из-под ворота гимнастерки видна тельняшка с голубыми полосками.
Вот уже прошло четыре месяца, как Коля в армии, а Веру Федоровну тревожил один и тот же вопрос: как могло случиться, что Коля оказался в десантных войсках? Ее даже не успокаивало первое письмо от Коли, где он с восторгом описывал, как ему посчастливилось попасть в десантники. Как только Вера Федоровна узнала, что сын находится в учебном подразделении, откуда большинство солдат направляется в Афганистан, в ее сердце поселилась постоянная тревога. Она как-то попыталась заговорить об этом со старшим сыном, но он обнял ее за плечи и, улыбаясь, сказал:
— Успокойся, мамочка, Коля служит в самых лучших войсках, и я уверен, что с ним ничего не случится. И никто его туда не толкал. Быть десантником — это его мечта. Я знаю не меньше десятка ребят, которые служили в Афганистане. Все они вернулись живыми и здоровыми.
Вера Федоровна встала с дивана, включила верхний свет, посмотрела на фотографию: Коля улыбается весело и открыто. «А может, и обойдется все…»
Она подошла к окну. По заснеженной улице суетливо проносились автомашины. Вера Федоровна. посмотрела вдаль, где за сквером виднелась огромная труба ТЭЦ. Из трубы валил густой дым, который на фоне голубого неба казался черным. Коля очень не любил мыть окна и покрытые копотью подоконники. Он ворчал: «Черт возьми этот крематорий! Он нам задает работу!»
Вера Федоровна провела пальцем по подоконнику: нет, уплотненные на зиму окна не пропускали копоть внутрь квартиры. Постояла немного, вернулась к дивану, снова взяла письмо и начала читать:
