И, после паузы: "А я ей отвечаю…"
– Именно так, – говорит Филипс. – Ага. Точно так. И голос у ней такой холодный. Я подумал, что спячу сейчас на хер. Моя винтовка говорила…
Здоровенный кулак сержанта Герхайма вбивает следующее слово Филипса ему в глотку так, что оно вылетает у него из задницы. Размазал Филипса по палубе. Тот лежит на спине. Губы – в смятку. Он стонет.
Взвод замирает.
Сержант Герхайм упирается кулаками в бока. Его глаза поблескивают из-под полей "Медвежонка Смоуки" как два дула охотничьего дробовика.
– Рядовой Пайл – восьмая статья. Всем слышно? Если рядовой Пайл разговаривает с винтовкой, то потому, что спятил на хер. Приказываю отставить всю эту болтовню, гниды. И не позволяйте рядовому Джокеру играться с вашим воображением. Больше ни слова об этом слышать не хочу. Все слышали? Ни слова.
* * *
Ночь над Пэррис-Айлендом. Мы стоим в строю, и сержант Герхайм отдает свой последний на сегодня приказ: "Приготовиться… По шконкам!" И вот мы уже лежим на спине в нижнем белье, по стойке "смирно", оружие в положении "на грудь".
Читаем молитвы:
"Я – рекрут корпуса морской пехоты Соединенных Штатов Америки. Я служу в вооруженных силах, которые охраняют мою страну и мой образ жизни. Я готов отдать мою жизнь, защищая их, да поможет мне бог… Ганг хо! Ганг хо! Ганг хо!"
Затем – "Символ веры стрелка", который сочинил генерал-майор морской пехоты У. Х. Рупертэс:
"Это моя винтовка. Много таких, как она, но именно эта – моя. Моя винтовка – мой лучший друг. Она жизнь моя. И она в моих руках, как и жизнь моя.
Без меня нет пользы от винтовки моей. Я должен метко стрелять из моей винтовки. Я должен стрелять точнее, чем враг мой, который хочет убить меня. Я должен застрелить его, прежде чем он застрелит меня.
Клянусь".
Леонард открывает рот – впервые за последние недели. Его голос гремит все громче и громче. Поворачиваются головы. Ворочаются тела. Голос взвода затихает. Леонард вот-вот лопнет. Слова вырываются из легких, как из глубокой жуткой ямы.
В эту ночь дежурит сержант Герхайм. Он подходит к шконке Леонарда и останавливается, уперев кулаки в бока.
Леонард не замечает сержанта Герхайма. Вены на шее Леонарда вздулись, он продолжает реветь как бык:
"Моя винтовка – это человек, как и я – человек, ибо это жизнь моя. И потому я познаю ее как брата своего. Я познаю все ее принадлежности, ее прицел, ее ствол.
Клянусь содержать мою винтовку в чистоте и готовности, как и я должен быть чист и готов. Мы станем с нею едины.
Клянемся…
Перед лицом Господа клянусь я в вере своей. Моя винтовка и я сам – повелители врага нашего. Мы суть спасители жизни моей.
Да будет так, пока не победит Америка, и не останется врага, и только мир пребудет!
Аминь".
Сержант Герхайм отвешивает пинок по шконке Леонарда.
– Э – ты – рядовой Пайл…
– А? Что? Так точно, сэр! – Леонард замирает на шконке по стойке "смирно". – Ай-ай, сэр!
– Как зовут эту винтовку, гнида?
– Сэр, винтовку рядового зовут Шарлин, сэр!
– Вольно, гнида, – ухмыляется сержант Герхайм. – А ты почти совсем уж классный рекрут, рядовой Пайл. Из всех рядовых в моем стаде у тебя мотивации больше всех. Глядишь, я даже разрешу тебе послужить стрелком в моем любимом Корпусе. Я-то думал, ты из говнюков, но из тебя получится славный хряк.
– Ай-ай, сэр!
Я бросаю взгляд на винтовку на своей шконке. Это прекрасный прибор, ее линии так грациозны, а сама она – надежна и совершенна. Моя винтовка вычищена, смазана и работает безотказно. Это отличный инструмент. Я прикасаюсь к ней рукой.
Сержант Герхайм проходит вдоль отсека.
– Рядовой Пайл может все прочее быдло многому научить. Он доведен до кондиции. Вы все доведены до кондиции. Завтра вы станете морпехами. Приготовиться… Спать!
* * *
Выпуск. Тысяча свежеиспеченных морских пехотинцев стоят навытяжку на парадной палубе, подтянутые и загорелые, в безукоризненных хаки, начищенные винтовки прижаты к груди.
* * *
Во взводе 30-92 звание отличного курсанта получает Леонард. Он награждается комплектом парадного обмундирования и получает разрешение промаршировать в этой расписной форме при выпускном прохождении взводов. Генерал – начальник Пэррис-Айленда – пожимает Леонарду руку и одаривает его своим "Благодарю за службу". Начальник нашего выпуска прицепляет ему на грудь знак "Стрелок высшего разряда", а командир нашей роты объявляет Леонарду благодарность за лучший результат по стрельбе во всем учебном батальоне.
* * *
В качестве особого поощрения по представлению сержанта Герхайма я получаю звание рядового первого класса. После того как начальник выпуска и мне прицепляет "Стрелка высшего разряда", сержант Герхайм вручает два красно-зеленых шеврона и объясняет, что это его собственные нашивки с тех времен, когда он сам был рядовым первого класса.
* * *
Во время парадного прохождения я иду правым направляющим, подтянут и горд. Ковбой получает нагрудный знак "Стрелок высшего разряда" и право нести взводный штандарт.
Генерал – начальник Пэррис-Айленда – говорит в микрофон:
– Узрели вы свет? Свет истины? Свет великого светила? Путеводный свет? Прозрели ли вы?
И мы аплодируем и орем в ответ, исполненные беспредельного восторга.
Начальник запевает. Мы подхватываем:
Хей, морпех, ты не слыхал?
Хей, морпех…
Эл-Би-Джей приказ отдал.
Хей, морпех…
К маме с папой не придешь.
Хей, морпех…
Во Вьетнаме ты помрешь.
Хей, морпех… йе!
* * *
После выпускного церемониала мы получаем предписания. Ковбой, Леонард, рядовой Барнард, Филипс и большинство прочих морпехов из взвода 30-92 направляются в УПП – Учебный пехотный полк, где из них будут делать хряков, пехотинцев.
* * *
Согласно моему предписанию, после выпуска из УПП я должен отправиться в Начальную школу военной журналистики в Форт Бенджамин Харрисон в штате Индиана. Сержант Герхайм выражает свое отвращение по поводу того, что я буду военным корреспондентом, а не солдатом-пехотинцем. Он обзывает меня тыловой крысой, штабной сукой. Говорит, что только говнюкам вся халява достается.
Стоя "вольно" на парадной палубе под памятником в честь водружения знамени на Иводзиме, сержант Герхайм говорит:
– Курительная лампа зажжена. Вы больше не гниды. С сегодняшнего дня вы морпехи. Морпех – всегда морпех…
Леонард разражается хохотом.
* * *
Последняя ночь на острове.
Мне выпало дневалить.
Стою на посту в повседневных брюках, нижней рубашке, начищенных ботинках и в каске с чехлом, выкрашеным в серебряный цвет.
Сержант Герхайм вручает мне свои наручные часы и фонарик.
– Спокойной ночи, морпех.
Я хожу взад-вперед по отсеку отделения между двумя безукоризненно выровненными рядами шконок.
