Пришел почтальон, принес письма. От Нади не было по-прежнему никаких известий, хотя село Заплавное было не так и далеко. Да Костя и не ждал этих писем, не зная, что писать в ответ. Подошел Валентин и позвал к себе:
– Разговор есть.
В тесной боцманской каптерке сели на знакомые брезентовые стулья.
– Ты не жди от Надежды писем, – после короткой паузы обронил Валентин.
– Почему? Про Настю узнала?
– Брось ты это детство, – отмахнулся Валентин. – Соврала тебе мать Надежды. Они куда-то в другое место уехали. Ну, не хотела Анна, чтобы ты дочери голову забивал. Она для нее нормального мужа хочет, а моряки слишком ненадежный народ. Сегодня здесь, а завтра за тысячу верст. Это если повезет и выживем. Что, Анна не видела, сколько мы своих похоронили? Зачем ей дочку вдовой в семнадцать лет делать.
– Откуда ты знаешь?
– С водителем говорил, который зенитную батарею обслуживает. Он их семью до Ленинска подбросил, а затем они куда-то дальше поехали, в Ахтубинск, кажется.
– Не могла меня Надя забыть. Хотя бы письмо прислала.
– Может, и посылала, да мать перехватила. И давай на этом закроем тему. У тебя Настя, вот и люби ее.
Костя вышел из каптерки как ошарашенный. Но понемногу пришел в себя. Он и хотел, чтобы эта ситуация как-то разрешилась без писем и упреков. Вот и разрешилась. Чего тебе еще надо? Перемалывать в душе прошлое не было времени. «Верный» и малыш «Быстрый» с зениткой на корме готовились в рейд. Вернулся из госпиталя Тимоха Донцов, помощник механика. Обнялись и долго хлопали друг друга по плечам.
– Я теперь не Ушан, – показывал на обрубленное осколком ухо Тимофей. – Укоротили маленько.
И лицо Донцова, испещренное мелкими шрамами, сильно изменилось. Стало каким-то бледным, постаревшим. У механика Зотова уже имелся помощник. Но команда катера была недоукомплектована, и Зотов попросил Морозова забрать Тимоху к себе. Мичман согласился.
– Нормально подлечили? – спросил он.
– Нормально. Надоело бока пролеживать.
– При механизмах знающий человек никогда лишним не будет, – важно объяснял Григорий Зотов. – Давай переодевайся, Тимоха, хоть отогреешься у нас. Максима Скворцова убили. Хороший мужик был.
– Знаю. И близнецов нет, Толю Кочетова покалечило…
– Война, будь она неладна.
Оба катера двинулись еще до наступления темноты. Над Волгой по-прежнему висел туман. В трюмах обоих судов разместили сто двадцать человек пополнения, груды ящиков и мешков – патроны, гранаты, продовольствие, медикаменты.
«Верный» шел впереди, следом – «Быстрый». Пришлось уменьшить ход, в густом тумане едва не влетели на торчавшую рубку затопленного буксира. Льдины возникали внезапно, требовалась мгновенная реакция, чтобы избежать столкновения. Все же несколько раз приложились довольно крепко.
Из трюма «Верного» доложили, что устраняют течь.
– Клепки ослабли от удара. Льдина хорошо приласкалась.
Хранили радиомолчание. С «Быстрым» обменивались короткими сигналами. Там пока было все в порядке. Берег угадывался трескотней выстрелов и взлетавшими ракетами. Корабли выручал туман и почти бесшумная работа отрегулированных двигателей.
Существовала опасность, что при высадке катера могут промахнуться, поэтому на острове прихватили весельную лодку. Двое моряков из местных хорошо знали ходы и выходы. Оба стояли на палубе вместе с Морозовым и внимательно всматривались в туман. Лодка была принайтована к борту.
– Кажется, здесь, – наконец проговорил старший из лодочников. – Сейчас мы слетаем до берега, глянем.
– Смотрите, в тумане не затеряйтесь.
– Тут всего метров двести. Пять минут туда и обратно.
Переговаривались тихо, но на палубе отдавался каждый звук. Двести метров! Если катера обнаружат, поставят завесу осветительных ракет и расстреляют в упор.
Командиры обоих кораблей ждали возвращения лодки с растущим напряжением. Костя осторожно разжал рукоятки, опасаясь случайно надавить на спуск. Он вдруг отчетливо расслышал голоса на берегу. Негромкие. Отдельных слов было не разобрать, но то, что речь немецкая, сомнений не оставалось.
– Вот вляпаемся, – шептал Федя Агеев. – Лоцманы хреновы.
Двигатели были выключены, катера медленно несло течением. Наконец появилась лодка. Моряки сообщили, что все нормально. Прошли водокачку, еще с полкилометра, и будет место высадки.
– Вы что, разглядели ее в тумане? – недоверчиво спросил Николай Морозов.
– Нет. Трубу увидели, которая в воду уходит.
– Там же немцы!
– Они далеко, на обрыве. Не беспокойтесь.
Наконец подрулили к берегу. Из тумана появилось несколько фигур, замигали фонариком. Свои! Торопливо высаживалась рота автоматчиков, пронесли несколько длинных противотанковых ружей. Выгружали на берег ящики и мешки
– Ну, молодцы, морячки! – хлопал по спине Морозова пехотный капитан с немецким автоматом под мышкой.
– Как тут у вас на острове? – спросил появившийся из темноты командир «Быстрого». – Оголодали небось?
– Ох и оголодали! – признался со смехом капитан. – Убитую лошадь на нейтралке по костям разобрали.
Начали загружать раненых. Часть забрал два дня назад прорвавшийся катер первого дивизиона и лодочники.
– Их побыстрее надо бы в госпиталь. Некоторые по неделе лежат, – объяснял военврач. – Ни бинтов, ни других медикаментов.
– Привезли вам несколько мешков всякой всячины. Думаю, хватит.
– Вы про наше наступление слышали? – спросил капитан, пристраиваясь за бортом катера и жадно закуривая папиросу. – Вот, черт, голова аж закружилась. Без курева сидим.
– Что за наступление?
– Какое-то мощное, километрах в ста севернее. Наши разведчики час назад «языка» взяли. Он утверждает, что танки прорвали оборону под Клетской и гонят румын. В Сталинграде войска Паулюса получили приказ прекратить наступательные действия и перейти к обороне.
– Неужели дождались? – воскликнул командир «Быстрого», молодой мичман. – Помните, что товарищ Сталин говорил?
– Помню, – отозвался Морозов, глядя на светящиеся стрелки часов. – Раненых загрузили?
– Так точно, – отозвался Валентин Нетреба. – Сто сорок человек к нам, и восемьдесят взял «Быстрый».
– Еще бы человек тридцать, – просил военврач.
– Мели кругом, суда затопленные. Завтра еще катера придут.
Морозова все больше тревожила тишина и вялая перестрелка. Растроганный капитан совал ему пистолет в массивной кобуре.
– Спасибо, ребята. Это тебе, мичман, на память. Тут у нас немецкие саперы шустрили. Какие-то особые части с гранатометами, взрывчаткой. И через один браунингами вооружены. Я таких еще не видел. Автоматические, на четырнадцать зарядов.
– Спасибо, друг, – обнял на прощание пехотного капитана Николай Морозов. – Значит, наступление?
– Оно самое.
– Тогда живем. Валентин, отчаливай!
Катера медленно отходили от расплывающегося в тумане берега. Дожить бы еще до рассвета…
«Верный» и «Быстрый» шли на среднем ходу. Туман продолжал висеть густой пеленой, но взлетающие ракеты каждую минуту прорезали темноту, и Морозов старался не приближаться к берегу. За последние дни уровень воды в Волге и температура воздуха несколько раз менялись.
10—12 ноября шел сильный ледоход, поднялась вода. Затем морозы немного отпустили, льда стало меньше, понизился и уровень воды. Это усиливало опасность натолкнуться на косу или затопленное судно. Оба матроса-лодочника стояли на носу, вглядываясь в туман. Благополучно миновали недавно намытую на мелководье косу, увернулись от крупной льдины.
Но спустя несколько минут загруженный ранеными «Верный» налетел на подводную мель. Винты подняли бурлящий, смешанный с песком бугор воды. Двигатель взревел на высоких оборотах, его мгновенно отключили.
Морозов среагировал быстро: отдал негромкую команду, и несколько человек, сбросив бушлаты, спустились за борт. По пояс в воде принялись выталкивать катер на глубину. Валентин Нетреба и еще двое моряков с силой отталкивались баграми. Бронекатер имел малую осадку и прошел путь на левый берег свободно. Теперь с ранеными на борту он все же сел брюхом на мель.
– Давай… ну, пошел…
В воду спустились еще четверо. Катер понемногу сдвигался с места, но шум уже услышали на берегу, взвились «фонари», медленно опускающиеся на парашютах. Желтые клубки света мерцали в ночном тумане, предательски вырисовывая силуэты обоих катеров. В тот момент, когда «Верный» столкнули с мели, с берега ударили сразу два пулемета.
– Всем на борт! – скомандовал Морозов.
К пулеметам присоединились винтовки, звонко хлопнула полевая пушка. Пулеметные трассы, прорезая туман, тянулись к катеру. Один из моряков, уже перелезавший через леер, повис на ограждении. Вскрикнув и выронив багор, упал на палубу помощник Валентина Нетребы.
Пули лязгали о броню, достали еще одного моряка. Его успели втащить в укрытие, но, ловя в прицел катер, дважды выстрелила с берега пушка. По команде Морозова открыли огонь все четыре орудия и пулеметы обоих бронекатеров.
