— А меня бабка трубочистом пугала: «Схватит тебя трубочист и посадит в черную трубу…» — Коля засмеялся.
Они говорили, а сами прислушивались. Таинственные шумы темного леса пугали.
Вот треснула ветка. Как будто кто-то кашлянул… Ребята невольно сжали свои автоматы. Хотя они и ожидали дозора, но кто его знает, что там.
Невдалеке три раза громко свистнули. После небольшой паузы свистнули еще четыре раза.
— Пошли! — шепнул Коля. — Это наши!
— Ребята, где же вы? — нетерпеливо окликнул их знакомый голос.
Федор!.. Наконец-то он вернулся из рейда! Мальчики выскочили из окопа и устремились на голос с такой быстротой, что Федор невольно отскочил в сторону.
— Вот, дьяволы, как напугали! — воскликнул он. — А я подумал, что на засаду нарвался.
— Они тут обжились, — сказал пришедший вместе с Федором Харитонов. Он закуривал самокрутку, привычно укрывая огонек согнутой ладонью. — У них теперь свой партизанский лагерь.
— Ну как, ребята, все ждете? — спросил Федор.
— Ждем, — ответил Виктор.
— И долго еще будете?
— Пока не дождемся.
Федор помолчал.
— А может, это дело безнадежное? Уже почти две недели прошло.
— Отец сказал, что придет, — твердо произнес Коля.
— Ну ладно, — проговорил Федя. — Мы еще к вам под утро зайдем. Сейчас некогда.
— А где Геннадий Андреевич? — спросил Коля.
Федор ответил не сразу:
— Уехал.
— Куда?
Федор снова помедлил.
— В дальнюю командировку… — совсем тихо ответил он и вдруг заторопился: — Ну, мы пойдем, ребята…
В том, как Федор оборвал разговор, Коля почувствовал какую-то неправду.
— Когда же вернется? — настойчиво спросил он, стараясь в темноте заглянуть Федору в глаза.
— Когда вернется? — переспросил Федор. Голос его вдруг охрип. — Пожалел вас, хотел соврать… Не вернется, ребята. Геннадий Андреевич… совсем не вернется. Перед смертью вас вспоминал. Горевал, что свидеться не удалось…
Коля хотел спросить, как погиб Геннадий Андреевич, но не смог: перехватило горло. Он услышал рядом всхлипывания и понял: это плачет Витя.
Большая рука Федора опустилась на Колино плечо.
— Держитесь, ребята, — только и нашел он что сказать мальчикам, сердцем понимая, какую тяжелую рану он им сейчас нанес.
…Мальчишки не спали всю ночь. Постепенно отчетливей стали проступать очертания дальних кустов: занимался рассвет. И, хотя небо было закрыто тучами и солнце не могло позолотить своими лучами верхушки деревьев, день побеждал медленно и настойчиво.
Внезапный выстрел, прорезавший лесную тишину, заставил Колю и Витю вскочить на ноги. Автоматная очередь!.. Еще одна!..
— Оставайся здесь, а я побегу за Федором к ключу! — крикнул Коля, рванувшись из окопа.
Но бежать уже не было необходимости. Голоса Федора и Харитонова звучали где-то близко.
— Кто стреляет? — Взволнованный Федор подбежал к ребятам. По его правой щеке сочилась кровь: впопыхах наткнулся на острый сучок.
— Опять!.. И ближе!.. — прислушался Харитонов. — Надо укрыться!..
Они притаились за деревьями, тревожно вглядываясь через поле в дальние кусты. За кустами шла дорога, и стрельба доносилась оттуда.
— Там! Там! — вдруг вскрикнул Витя.
Из глубины кустов вышли люди. Их было человек десять. Они бежали через поле к лесу. При первом же взгляде можно было определить: это не солдаты. Только последний из них был в немецкой шинели. Он бежал прихрамывая и часто останавливался.
Коля искал глазами отца, но никто из бежавших не походил на него. Виктор пристально глядел на человека в немецком мундире; что-то знакомое показалось ему в этом человеке: маленькая голова, нескладная фигура, длинные руки…
«Это же Петька! Полицай!» — внезапно понял он.
В этот момент и Коля узнал полицая. Он бросился к Федору, который лежал за другим деревом.
— Они из концлагеря!.. Наверное, из концлагеря! — задыхаясь от волнения, зашептал он. — Их послал отец!.. Можно я крикну, чтоб бежали к нам?..
— Не смей! — оборвал его Федор. — Надо лучше распознать их…
Но у Коли уже не было никаких сомнений. Это наши! Товарищи отца из концлагеря! У них нет оружия. На них рваная одежда. Вот уже видны их измученные, бледные лица.
Ну зачем же медлить, Федор?.. Надо скорей встретить их, спросить об отце…
Коля снова рванулся вперед, но Федор удержал его:
— Без приказа ни с места!
Наконец бежавшие достигли леса и скрылись за деревьями. Коля теперь уже был уверен: отца среди них нет.
— Федя, я к ним, можно? — Колю бил озноб нетерпения. — Они ведь ищут нас… Они знают, где отец!..
Но Федор не отвечал. Вдруг он весь подался вперед. В лице его появилось что-то жесткое, упрямое… Коля взглянул из-за дерева и вдали увидел двух людей. Они отстреливались, перебегая от одного куста к другому. Стреляли они по направлению дороги. В ответ на их выстрелы со стороны дороги неслись автоматные очереди.
Один из этих людей был невысокого роста, коренастый, в расстегнутой гимнастерке, другой… Коля невольно до боли стиснул зубы; невозможно, чтобы у другого были такие знакомые движения, словно наперед знаешь, как он сейчас поднимет худощавую, с острым локтем руку, как побежит. Он узнал бы его среди тысяч людей!
— Папочка!.. Папа!.. — крикнул Коля и, сложив руки рупором, поднес их ко рту, чтобы усилить звук голоса.
Но сильный удар заставил его тут же опустить руки.
— Дуралей!.. Сопляк!.. — услышал Коля над самым ухом. — Хочешь погубить отца?..
Федор собирался еще что-то добавить, но вдруг вскинул автомат и прижался к дереву.
Коля увидел, что из придорожных кустов за спиной отца поднялись четверо гитлеровцев. Один из них, тот, что был впереди, держал в руке какой-то предмет. Он поднял руку, сейчас замахнется…
Это было так страшно, что Коля невольно зажмурил глаза. По щекам его медленно текли слезы.
— Папочка, дорогой, обернись!.. Ну обернись, пожалуйста!.. — как заклинание, шептал он про себя.
Навряд ли Коля понимал сейчас истинный смысл всего происходящего. Два смелых, но уже теряющих силы человека, одним из которых был его отец, обрекли себя на гибель. Они стали мишенью для гитлеровцев, чтобы отвлечь их внимание от остальных.
Рядом с Колей застрочили автоматы. Это Федор и Харитонов хотели спасти отца и его товарища.
Первым упал гитлеровец, который держал гранату. Вслед за ним, странно взмахнув в воздухе руками, рухнул навзничь другой. Остальные двое прижались к земле и, видимо не понимая, откуда в них стреляют, посыпали свои пули веером. Их автоматы словно захлебнулись в ярости, очереди, казалось, не будет конца. Несколько пуль пролетели над головой Федора, срезали толстый сук. Прошелестев зеленой листвой, сук свалился на землю.
Теперь Коля не видел ничего, кроме узкой спины Федора в побуревшей от пота гимнастерке, кроме его вздрагивающих от напряжения плеч. В нем, в Федоре, было сейчас сосредоточено все самое для Коли дорогое: его надежда на спасение отца, его вера в жизнь вместе с отцом…
Еще несколько выстрелов, и автоматы гитлеровцев смолкли.
Федор откинулся к дереву, и Коля заметил, что руки его дрожат мелкой дрожью…
Теперь Коля снова увидел отца. Отец шел через поле и волочил за собой автомат. Он шел удивительно медленно. Правой рукой он придерживал ремень автомата. Левая рука лежала на груди.
Кругом была необыкновенная тишина, такая тишина всегда наступает сразу после стрельбы.
Отец шел, качаясь из стороны в сторону, как будто в поле был сильный ветер. Он шел так медленно, что расстояние между ним и Колей почти не уменьшалось…
Коля не мог больше ждать. У него не было сил ждать…
И Федор вдруг увидел, как впереди мелькает фигура продирающегося сквозь кусты мальчика.
— Стой! — крикнул Федор.
Но Коля уже ничего не слышал. Он бежал по полю. Бежал навстречу отцу.
Федор видел, как высокий человек вдруг остановился и стал медленно опускаться вниз, будто земля тянула его к себе. Мальчик бросился к нему и обхватил его руками, стараясь удержать на ногах.
Федор вдруг резко повернулся к Харитонову.
— Если что случится, прикрывай огнем! — крикнул он и устремился вперед к Коле и его отцу…
Час спустя весь партизанский лагерь уже знал, что группа пленных во главе с Алексеем Охотниковым вырвалась из фашистского концлагеря, что десять человек добрались благополучно, но Алексей Охотников тяжело ранен, что вместе с пленными бежали два полицая: один погиб на дороге, а другой, решив покончить с прошлым, явился к партизанам.
Прошло много тревожных дней, пока Алексей Охотников наконец стал поправляться. Тяжелое ранение в грудь особенно опасно для человека, измученного непосильным трудом и долгой голодовкой.
