— Эспера, натяни проволоку в двухстах метрах вниз по автостраде и привяжи к ней инфракрасные палочки, — сказал я. Нужно было избежать перестрелки ближнего боя. Водители противника увидят инфракрасные палочки на проволоке и, я надеюсь, повернут назад.
— Есть, сэр.
Эспера и еще двое морских пехотинцев побежали вниз по дороге, волоча за собой катушку проволочной спирали, которую мы с Уинном благоразумно прикрепили к капоту «Хаммера». Привязав к ней три инфракрасные палочки, они побежали обратно ко взводу. Сквозь шум наших двигателей, работающих на холостом ходу, я услышал шум мотора приближающегося автомобиля: на мосту показались две тусклые фары. Двадцать винтовок и пулеметов взяли их на мушку в то самое время, когда Эспера со своей группой подбегал к нашим позициям.
Уинн взял контроль над ситуацией в свои руки:
— Расслабьтесь джентльмены. Подождем, пока машина доедет до проволоки, дадим ей шанс остановиться. Если она прорвется — уничтожим.
Уинн всегда показывал себя с лучшей стороны, когда ситуация была хуже обычного. Он одаривал наш взвод флюидами спокойствия.
Вдруг я понял: проволока была недостаточно далеко и укорил себя, что не приказал натянуть ее на расстоянии метров трехсот. Если машина пересечет проволоку, делая шестьдесят миль в час, у нас будет на реагирование шесть секунд. Мне передали по рации об отсутствии поддержки с воздуха. Наши инструкции оставались неизменными: остановить любое движение с юга.
Когда заскрипели тормоза автомашины, я с облегчением выдохнул. Она развернулась, фары сменились габаритными огнями. Повесить инфракрасные палочки — это была хорошая идея. Иракский водитель увидел это непонятное свечение и спас свою жизнь. Улыбки, шутки и дружеские похлопывания по спине. Осознание, что неминуемый бой предотвращен, по уровню приятного возбуждения уступает только радости от боя выигранного.
— Лейтенант, проверьте движение машин в западной части, — попросил меня сержант Лавелл, показывая на другой мост. Поток фар двигался по этому мосту в северном направлении.
— Черт возьми, они обходят нас с фланга, — возмущенно сказал я, связываясь с батальоном, чтобы доложить о возникшей ситуации. Казалось, будто все вокруг были прекрасно осведомлены о нашем присутствии на автостраде, и федаины или малочисленными группами убегали далеко на север, или двигались вдоль фланга, чтобы атаковать нас с другого направления. Майор Уитмер запросил более подробную информацию о местонахождении и количестве идущих на север машин.
Мост опять оказался в центре нашего внимания. Еще одна пара фар. Но, в отличие от предыдущих, эти были расположены выше — грузовик. Он двигался быстро, скорость сбавлять не планировал. Может, водитель нас не видел?
«Фары». Свои фары мы выключили, не хотели стать легкой мишенью, но если грузовик не увидел инфракрасных палочек, то определенно должен был заметить отражение, света своих фар в наших.
«Ну давай, давай, давай же», — думал я и очень хотел, чтобы водитель грузовика остановился и повернул назад.
Я подумал: размер и скорость этого грузовика такие, что он сможет в нас врезаться, даже если мы откроем по нему огонь. И вспомнил инструкцию генерала Конвэя, который еще в Кувейте говорил нам: «Ваша первая обязанность в качестве офицеров — защищать своих солдат». Этот грузовик, конечно, мог быть полон раненых детей, но, если я позволю ему врезаться в наши позиции, мы стопроцентно потеряем, по крайней мере, три машины и стоящие на них крупнокалиберные пулеметы, а еще большую часть наших боеприпасов, еды, медикаментов, топлива и воды. Мы потеряем также морских пехотинцев. Грузовик приближался к проволоке, он был к ней очень близко. Одно из двух: или сидящие в нем были в панике, или намеревались нас убить.
— Огонь! Взорвите его!
Я еще не успел договорить последнего слова, как взвод открыл огонь из всего имеющегося оружия. Как при замедленном движении, я видел в воздухе следы от пятидесятого калибра и гранат из «Mark-19».
Тем не менее еще секунду я думал, что он все же в нас врежется.
Грузовик был все ближе и ближе. Его фары уже светили на нас. Я уронил рацию. Обычно она была моим самым смертельным оружием, но сейчас, когда грузовик покрывал последние сто метров до нашего взвода, рация была бесполезна. Морские пехотинцы вокруг меня стояли или на коленях, или опершись на дверцу «Хаммера» — они целились, стреляли, меняли магазины. Я прижал автомат к плечу и переключил рукоятку на положение «очередь». M-16 стрелял или полуавтоматическими одиночными выстрелами, или очередью из трех выстрелов.
Затем пауза. Все ждали, что произойдет дальше. Почти невероятно, но двое мужчин вдруг выпрыгнули из кабины и побежали по дорожной насыпи сбоку от автострады. Если бы они только подняли руки и захотели сдаться, они бы остались в живых. Но этого не случилось. Сержант Эспера прицелился своим М4 и свалил их точными выстрелами в грудную клетку. Оба рухнули на землю и лежали там в свете наших фонарей.
По рации передали: «Головорез-два, следуйте на север, присоединитесь к Крестному отцу». Даже не посмотрев на трупы, результат нашей работы, мы погрузили свои вещи в «Хаммеры» и повели машины на север. Я решил оставить проволоку на дороге, надеясь, что она плюс искалеченный грузовик и пара изрешеченных пулями мертвецов придержат всех желающих прокатиться сегодня ночью по автостраде на север.
До рассвета я прогулялся по линии обороны — посмотреть, как там дела, и подошел к сержанту Эспера и его морским пехотинцам.
Они сняли свой пулемет 50-го калибра с «Хаммера» и установили его на треножный станок в окопе, обращенном на юг, на Эль-Хай.
— Стой. Кто идет? — спросили морпехи, заметив мое приближение.
Я застыл на месте: «Лейтенант Фик, ищу сержанта Эспера».
— Как вы, сэр? Как вам вечерок?
— Лучше не бывает. Устал, холодно, сыро, голодный, опять же. Чувствую себя морским пехотинцем.
Я впрыгнул в окоп, к команде — так мы сможем пошептаться и разделить тепло наших тел. Эспера улыбнулся:
— Лейтенант, в последний раз я видел вас в холодном окопе в Афганистане. Начинаю чувствовать себя старым служакой.
— Ты и есть обычный бывалый вояка, Эспера. Подожди. В следующем году будет Сирия, потом Северная Корея, а потом — кто знает, где мы окажемся. Больше никаких учений. Только война, война, война.
Прежде чем я смог сформулировать благопристойный предлог моего визита, сержант Эспера сам мне подсказал:
— Сэр, как вы думаете, что было в грузовике, который мы делали сегодня ночью?
На это у меня был заранее припасенный ответ:
— Этого я не знаю. Но я знаю одно. Каждый из нас отвечает за жизнь своих товарищей. У тебя есть команда, и ты отвечаешь за ее безопасность. Я отдал приказ открыть огонь по грузовику. Ответственность лежит на мне. Если бы вы не стреляли, он бы разрушил большую часть нашей техники и, возможно, убил бы морских пехотинцев. Ты поступил правильно.
— Да.
Эспера кивнул, но выглядел далеко не убежденным. Я ему сочувствовал. Никто не знает цену войны лучше, чем пехотинцы.
На небе рассвело, капитан позвал меня к своему «Хаммеру».
— Нат, через несколько часов мы возвращаемся в Эль-Хай, для атаки нужно подкрепление. Я хочу, чтобы ты со своим взводом немедленно туда вернулся и понаблюдал за перекрестком, — он тыкал пальцем в карту рядом с тем местом, где мы обстреляли грузовик. — Сообщай всю полезную информацию. Не ждите, когда ее наберется сто процентов. Если попадете в неприятности, вызывайте подкрепление или отступайте к нам.
Я кивнул. Хоть ненадолго мы будем предоставлены сами себе. Когда я вернулся, на меня были устремлены глаза всего взвода.
— Мы направляемся на юг для разведки по периметру перекрестка. Бодрее, бодрее — мы едем туда одни. Оружие ближе к телу.
Я увидел во взводе зарождение чего-то, что начинал чувствовать сам: эмоциональное возбуждение. Выброс адреналина в бою и опьяняющее волнение от осознания, что мы есть закон, становились для нас наркотиком. Игрой.
Ясным, солнечным утром пять наших машин крутили колеса на юг. Вел Уинн, я сидел на пассажирском сиденье, жевал плитку «Гранолы» и наблюдал за реактивным самолетом-штурмовиком А-10. Белые фосфорные артиллерийские снаряды взрывались в воздухе над городом. Ветер уносил с собой звуки боя, а мы смотрели лишь немой фильм-катастрофу.
— Головорез-два, это Два-Два. — С нами по рации связывалась группа Патрика. — Мы обнаружили и следим за двумя вооруженными мужчинами в поле слева от нас. Выглядят как два парня с АК, следят за нами и бегут чуть поодаль от обочины.
— Понял, Два-Два. Открывайте огонь. — Я отвернулся от воздушного шоу над Эль-Хаем и увидел след гранаты, летящей за обочину рядом с дорогой. Две бежавшие фигуры в национальных костюмах свалились на землю. Я прикончил свою плитку шоколада, как раз когда мы подъехали к перекрестку.
