— Ты видишь его?
— Пока еще не знаю.
Штабной офицер связи подсказал:
— Их только что на новую позицию загнали.
Озеров снова прильнул к микрофону:
— Проследи за его действиями. Не исключено, что сделаешь для себя открытие.
Кузнецов помрачнел еще больше: "Да что они там совсем очумели?" Не веря своим ушам, ротный переспросил:
— Какое еще открытие?
— Еще не знаю.
Кузнецов уже едва сдерживался:
— Да вы что там, белены объелись? Куда он денется? Или ты думаешь, я его там брошу?
Раздражительность старлея начинала уже драконить. Озеров для себя сделал вывод: "Скоро уже солдаты на голову сядут. Пора закручивать гайки…"
— Выполнять приказ! Сделай все, чтобы он вернулся к нам. Как принял?
Кузнецов окончательно взбесился:
— Ты сначала комбатом моим стань, приказчик! Протираешь там штаны… Побегал бы с нами: сопка наша, сопка ваша… Конец связи!..
Белинский поперхнулся от услышанного.
А Озеров только не почернел от ярости. Сидящий рядом связист, едва справляясь со смущением, осторожно положил наушники на стол и, пряча от особиста глаза, принялся «экстренно» наводить порядок в своих проводах.
Кузнецов прекрасно понимал, что обсуждать приказы особиста, а тем более собачиться с ним, бессмысленно и, мягко говоря, боевому офицеру не к лицу. Хотя Озеров и не являлся его непосредственным начальником, ясно, что его просьбы были равносильны приказам. Но последнее "вернулся к нам", вызвало в нем целую бурю эмоций. Он понял, что для себя особисты уже решили, что делать с сержантом. Он еще не мог связать вместе все события, но смутные подозрения уже начали его подтачивать.
Весь ход операции говорил о том, что душманы были готовы к приему шурави. «Географа» на дороге Белоград приволок. И шлепнул он. Неужели они решили из пацана козла отпущения сделать?" — подумал ротный. Все происходящее выглядело настолько нелепо, мелко и подленько, что он не смог сдержаться.
— Что, командир? — прокашлявшись, спросил Белинский.
Ротный поднял на замполита воспаленные глаза, вытер рукавом крупные капли пота со лба и устало произнес:
— Отходим по ущелью. Приказано: держать позицию, пока броня не пойдет назад.
Белинский понял, что командир не договаривает:
— А прикрытие наше?.. Зачем ему?
Кузнецов тяжело вздохнул.
— Они Белограда… Уже хотят…
— То есть?
— Приказал вернуть его в любом случае.
— А мы что, собрались его духам на съедение оставить? Или… Они что, решили, что Белоград на ту сторону собрался?
— Выходит, решили.
— Они чё, там вообще уже, что ли? Он же совсем пацан еще.
— А ты прикинь, замполит: что если Белоград уже понял, что до его «земы» мы никак уже не доберемся?.. Может уйти?
— Может и уйти…
— Не знаю, Ваня. Откуда им его знать? Я уже и сам не знаю, кто из нас пацан. Только и мы с тобой не намного старше. Не знаю, Ваня. Может, и решили.
На позиции противника со зловещим шелестом пролетела новая серия снарядов. Белинский проводил взглядом их невидимую траэкторию и вспомнил о прапорщике.
— Ты знаешь, командир, Ветлин на броню явился. Перед тем, как нас погнали, он на связь выходил.
— Ветлин?.. А он, каким ветром?..
— Попутным…
— Что еще? — Кузнецов приготовился к новым неприятностям.
— Он тоже просил Белограда поберечь.
— А ему-то он зачем?
— Не знаю. Подробностей он не рассказал. Но что-то, наверное, знает. И что-то важное. Иначе дождался бы нас в бригаде.
В том, что реабилитировать Белограда по возвращении будет сложно ротный не сомневался. "Но возможно — это уж точно", — подкрепил собственную уверенность Кузнецов. В тоже время действия Ветлина уже наталкивали на размышления. Ему-то Кузнецов доверял безоговорочно.
— Да что у них там происходит?…
— Не знаю. Но, мне кажется, в любом случае Белограда пора возвращать, пока ему дорожку не перекрыли.
— Да. Надо…
Кузнецов развернул планшет:
— По нашим следам они уже не пройдут.
— Если духи еще и с Медведя подтянутся…
— Это с того, что ты шакалом окрестил?
— Та пусть хоть Медведем будет, хоть Ишаком. Только, если они оттуда подтянутся и займут склон, с которого весь маршрут Белограда будет видно — ребятам труба.
— Надо отзывать, Ваня, пока мы еще прикрыть их можем. Этих как-нибудь придушим. Но если остальные подтянутся… А они, если не дураки, уже наверняка со своих позиций снялись и идут по наши души. Иначе, зачем они там окопались. А они далеко не дураки.
— Вот и я думаю. Они далеко не дураки. Больно уж на ловушку все похоже. Ждали нас, Саня. Как пить дать, ждали. Неспроста они здесь. Да еще в таком количестве.
— Давай только про «пить» не будем. Ты ж замполит у меня, или как? Не разлагай мне тут мою боеспособность своими бренными желаниями, — проворчал задумчиво Кузнецов.
Белинский облизал потрескавшиеся губы и продолжил:
— Ты знаешь, командир. Из того, что я в эфире слышу, можно сделать вывод, что всем нашим сейчас тяжко. Да и вертушки пашут, как никогда. Похоже, на всех позициях наших мочат.
— Может, поэтому и отход затрубили по ущелью?
— Может…
— Тогда, если мы сейчас Белограда с прикрытия снимем, духи с той высоты броню крепко пощипают.
— Это вряд ли. Больно уж высоко. Со стороны ущелья там пропасть. Так что спуститься пониже они не сумеют. А вот пройти по нашим следам до самого расположения брони смогут беспрепятственно.
Внезапно ротного осенило:
— Ё-ма-ё, Ваня, они ж в каменный мешок идут! Как его? Тахтэ-Архат, помнишь? Мы ж там позиции расстреляли. Оттуда и до самого устья они смогут потрепать броню изрядно.
— А где гарантия, что они уже сейчас там не ждут? — поддержал догадку Белинский.
— Может, и ждут. Только откуда у них столько штыков, чтобы все перекрыть?
— А леший их разберет? Пакистан рядом. Может, оттуда.
— Если оттуда, тем более выходит: они нас ждали.
— Вполне.
— Скорее всего, их первоначальная задача — выдавить нас в ущелье. А там, как получится. Может, займут высоты и по хребту будут сопровождать броню до самой долины.
— Если бы только сопровождали…
— Вот именно…
— И что делать будем?
— Белограда снимать надо. Пока духи с твоего Шакала не подтянулись.
— Только с его позиции роту видно как на ладони. Если духи займут — нам тоска. Нас и отсюда погонят. А тут — чуть ниже спуститься и броню в ущелье можно будет достать.
— Давай прикинем. Духам, чтобы спуститься с Шакала, подняться на хребет и перекрыть нам дыхалку, нужно часа полтора.
— Не, Саня, не думаю. Когда мы поднимались, я обратил внимание: им спуск предстоит, вообще, чуть ли не в преисподнюю. Медведь — это уже соседний с нашим хребет. Минимум, часа три лезть будут.
— Богдану до нас полчаса ходу. За час-полтора броня уже должна вернуться. Остается только дождаться, когда они с нами поравняются. А они уже нас и поддержат. Тогда даем Белограду команду сниматься с места. Когда он будет с нами, и сами начнем спуск.
— А если броня не успеет?
— Похоже, они уже близко. Вертушки совсем рядом крутятся.
— Не факт… Может, таких, как мы, прикрывают.
— Снимем его в любом случае. Мы здесь еще артиллерию и вертушки навести можем. А он там без рации с двумя стволами и все.
Белинский снова повторился:
— Да. Только, пока Богдан там, он духам на нашей вершине не даст ни вздохнуть, ни улыбнуться. А как только он снимется, они очухаются и попрут на нас. Вот и выходит: мы Белограду отход прикрываем, а он — нам.
— Если все пойдет нормально — броня прикроет, а мы ему навстречу пойдем. Лишь бы он по нашим следам не двинул, прямо в лапы к духам. Ну, думаю, там придумаем, как ему дорогу показать.
— А что с этим уродом делать будем? — Белинский кивнул в сторону вершины, где истекал кровью раненый душман.
— А что ты сделаешь, когда оттуда такой огонь?
Кузнецов достал свою трубу и прильнул к окуляру. Понаблюдав за раненым с полминуты, ротный заметил, что тот еще дышит. Кузнецов разглядел, что ранений у моджахеда прибавилось. К оторванной руке добавилась простреленная нога. Правая штанина была насквозь пропитана кровью.
— Ну и кровищи в нем… — пробормотал Кузнецов, не отрываясь от оптики. — Похоже, Белоград добавил ему.
Возле раненого лежал обезглавленный труп. Кузнецов понял, что Белоград уже отпугивал душманов от раненного. Потому-то с левой стороны вершины никто и не стрелял. Душманы не могли выйти на удобные позиции, пока на соседней высоте сидел снайпер. Сверху стреляли, и довольно плотно, но только с недосягаемого для Белограда склона.
— Ты координаты пушкарям передал?
— Только что.
— И правый фланг?
— Ну, а как же?
— Что ж они чешутся?..
Не успел Кузнецов закончить фразу, как на склоне с коротким интервалом разорвались два снаряда.
