Разум отозвался: "Сынок, постарайся, вернись!" Отчётливо, с невероятной ясностью, он увидел давно забытую сцену из детства. За пятнадцать минут до первого в его жизни школьного звонка отец ругал его за разбитые коленки и разорванные колготки.
А мама защищала: "Он же у нас мужчина. Что же ты сделал с собой, мальчик…? Я же так просила тебя: постарайся, вернись вовремя!"
"Я нечаянно, мама!"
Сознание прощалось с последними воспоминаниями: "Что ж ты над тленом бездыханным плачешь?.." Расстояния для него уже не существовало. В тоже мгновение он увидел:
Ее лицо исказилось нечеловеческой болью. Она никогда не плакала. Но сейчас… Сердце сжалось бы, если бы оно у него было. Но чувства еще жили в нем: "Как же забрать у тебя хоть капельку твоей боли?.." Как всегда: она была такая смешная, такая маленькая и хрупкая… И ей было больно.
Откуда-то сбоку донеслось:
— Давай, Журавушка. Ну давай, еще усилие… Вот умничка, вот молодчинка…
Он каждую черточку ее видел, каждую капельку влаги на ее щечках. Она вцепилась в чей-то халат и прикрыла глаза, чтобы справиться с болью. У нее побелели пальцы от напряжения…
Отчаянный крик нового Человека огласил палату. Только сейчас он понял: здесь рожали новых людей… Этот комочек плоти был живой… У него уже была душа и он голосил на всю округу своей беззубой дырочкой в голове.
Кто-то начал восхищаться:
— Ого, какого парня выстрелила. Вот это голосище!.. Смотри, Журавушка, — просто, звезда эстрады. Сделаем из него звезду, Журавушка?
Ирина нашла в себе силы улыбнуться своей фирменной, до ушей, улыбкой:
— Сделаем…
Только сейчас она увидела его и спросила:
— Скажите, доктор: а черные аисты тоже детей приносят?
Дальше ждать было бесполезно.
Последний транзитный самолет улетел. Парня в нем тоже не оказалось. С тяжелым сердцем он направил машину домой. На кладбище ехать не хотелось. Десять дней он наблюдал страдания соседа. Привезти ему еще одно горькое известие и затем смотреть ему в глаза, было уже выше всяких сил. Но все же пришлось…
Он не успел закрыть машину. Из подъезда навстречу ему выходил военный. Он окинул взглядом ветхую «хрущевку», усыпанный цветами двор, заметил старика и приглушенным голосом спросил:
— Извините, Вы не подскажете, где живут Белограды?
Старик все понял. Нездешний загар, выцветшие на солнце брови, темно-зеленые звезды на полевых погонах объясняли все без слов.
— Вы оттуда?
Офицер потупился. Его голос задрожал неестественным тембром:
— Да… Оттуда…
Старик замолчал. В голове крутился страшный вопрос, который он не решался произнести вслух.
И все же он спросил:
— Вы приехали, чтобы сказать, что… Богданчик не приедет?
Прапорщик отвел в сторону слезящиеся глаза:
— Да?
Старик не выдержал, присел на сидение и прижал ладонь к сердцу. Ветлин бросился к нему.
Старик остановил его вопросом:
— Где он?
Ветлин на секунду замялся. Как было рассказать старику, что нашли только военный билет в кармане х/бэшки, которая осталась тлеть на обгоревших ребрах Богдана?
— В военкомате… Мы только что привезли…
— Как это случилось?
— Он погиб… Погиб, как герой…. спасая товарищей.
Старик понимающе закивал головой. Будто знал, что иначе и быть не могло. Будто знал, что этим и закончится.
На кладбище ехать не хотелось. Но было нужно — там ждали. Если бы он знал, что их там ждет…
— Вы умеете водить…
Уже склонилось над горизонтом солнце… Уже совсем замерзли люди… Зима только отпустила… Шла весна… Восемнадцатое марта…
Кто-то за спиной нерешительно проговорил вполголоса:
— Пора, Егорыч… Солнце на закате.
Он не нашел в себе сил, чтобы ответить. Кивнул головой. Вокруг засуетились друзья с последними приготовлениями. Навзрыд заплакали женщины. В последней надежде он поднял глаза в сторону дороги. По ней несся желтый, с белым пятном шпатлевки на переднем крыле, «жигуленок». Он узнал его: "Наумыч!" Старика он отправил встречать Богдана в аэропорте. Присмотревшись, он разглядел — за рулем автомобиля сидел человек в защитной форме.
Еще не веря своим глазам, он крикнул:
— Подождите!.. Это он!
Все, кто был рядом, устремили взоры туда, куда смотрел отец — в сторону дороги. Машина аккуратно объехала припаркованные ведомственные автобусы и остановилась у обочины. Из-за руля автомобиля нерешительно вышел военный.
Сердце едва не выпрыгнуло от нахлынувших на Отца смешанных чувств. Лица окружающих расплылись в его залитых слезами глазах. Но он уже давно их не различал и не замечал. Все его внимание было приковано к расплывающейся фигуре в военной полевой форме.
— Он успел! Успел, наш мальчик!
Ветлин еще не слышал его. Неуверенным шагом он направился к процессии. Узнать Белограда-старшего не составляло труда. Люди расступились, пропуская его к разверзшейся могиле.
Те, кто знал Богдана, отшатнулись с приглушенным полным ужаса вздохом: "О, Господи, это же не он…" Старик, шедший следом за Ветлиным, тут же проклял себя за то, что привез его на кладбище.
Ослепленный слезами отец протянул руки к прапорщику и, сбиваясь на рыдания, громко причитая, звал его:
— Иди к нам, мальчик мой. А они говорили, его не отпустят. Смотри, родная моя, приехал наш мальчик. Смотри, какой он красивый стал, как он возмужал… Больше мы никому его не отдадим. Не бойся, больше никто в него стрелять не будет… Ты дождалась…
А Яма звала…
Все описанные события — вымысел автора. Любые совпадения случайны.
Автор песен «Аист» и "Родины сыны" — Анатолий Шестопалов — народный бард Украины, лауреат девяти международных конкурсов авторской песни.
