— Да, есть, мать в Берлине и брат.
— А как зовут твоего брата? — спросил майор.
— Вальтер.
Майор и Абазов переглянулись.
— Брат старший или младший?
— Вальтер на год старше меня.
— На сегодня это все, — кивнул Коготь и, повернувшись к Абазову, приказал: — Позови лейтенанта.
Малютин с солдатом ждали возле двери.
— Лейтенант, хорошо накормите пленного. На ночлег разместите его где-нибудь поблизости от другого пленного. Пока видеть они друг друга не должны, — произнес майор.
— Мы поместим его, — Малютин кивнул на фашиста, — в одной из комнат бывшей санчасти.
— Это меня устраивает, — ответил Коготь.
Дитриху надели наручники и увели.
— Младший Раубех очень похож на старшего, — произнес Абазов. — Их даже перепутать можно.
— Да, я это заметил, — кивнул майор и сказал: — Завтра, Рамиль, ты мне с утра понадобишься.
— Понял, товарищ майор.
— А пока иди и отдыхай.
Оставшись один, Коготь встал из-за стола и прошелся по комнате. «Скорее всего, товарищи Раубеха сказали своему начальству в Сталинграде, что Дитриха разорвало миной или еще что-нибудь произошло. Это не важно. Так он попал в список погибших. А что с погибшего возьмешь? Нет его и нет. Вот Вальтер и смог возглавить группу диверсантов. Да, недаром фронтовики говорят, что на войне бывает всякое», — размышлял майор.
Утром Коготь вошел в кабинет бывшей санчасти, оборудованный для проведения допросов. С минуты на минуты должны были привести старшего Раубеха. Майор, стоя у окна, смотрел на капли дождя, стекавшие по стеклу. Впрочем, вдали, между облаками, образовался большой просвет, что сулило улучшение погоды.
Услышав в коридоре шаги, Коготь подошел к столу и сел на стул. Открылась дверь, и в кабинет ввели пленного. Опухшая губа у немца почти зажила и, после того как его побрили по приказу майора, он выглядел вполне неплохо.
— Садись, — указывая на стул, коротко бросил Коготь.
Старший Раубех сел.
— Развяжи его, Анютин, — приказал майор.
Лейтенант развязал хитроумный узел.
— Жди за дверью, — приказал Анютину Коготь.
— Есть, товарищ майор, — лейтенант кивнул и вышел.
Несколько минут Коготь молчал, пристально глядя в глаза Вальтеру, затем спросил:
— Ну что ты решил? Будешь работать на нас, Раубех?
— Никогда от меня, майора Абвера, вы этого не дождетесь.
— То есть, как я понимаю, ответ отрицательный.
— А вы разве ждали другой ответ. Я вам, майор, уже говорил в прошлый раз, что меня проще расстрелять. Вы попусту теряете время.
— Как знать… — пожал плечами Коготь. — Иногда ситуация при определенных обстоятельствах кардинально меняется как в жизни, так и на войне. Поэтому не стоит торопить события. Посмотрим.
— Не знаю, что вы там задумали, майор, — с раздражением произнес Раубех, — только знайте, вас ждет полный провал.
— Ну, такой провал как у тебя, Вальтер, представить трудно, — уколол майор Раубеха.
Немец от бессилия и злобы заскрежетал зубами. Коготь выждал несколько минут, давая возможность фрицу успокоиться.
— Что ж, а сейчас, Вальтер, тебя ждет сюрприз.
— Вы меня наконец-то убьете? — хмуро улыбнулся командир немецкой диверсионной группы.
Коготь обошел стол, боковым зрением не выпуская из виду немецкого диверсанта, открыл дверь и приказал: — Пусть Абазов приведет его.
Закрыв дверь, майор вернулся к столу и сел. Через пару минут дверь открылась, и вошел Дитрих, а за ним следом — младший лейтенант Абазов. Вальтер повернул голову и оторопел:
— Дитрих? Ты? Не верю своим глазам, — воскликнул он по-немецки. — Ты же погиб в Сталинграде. Мне сказали, что ты погиб под минометным обстрелом русских. Тебя засыпала обрушившаяся стена.
Абазов, встав рядом с майором Когтем, нагнулся, тихо нашептывая ему перевод разговора братьев Раубехов на ухо.
— Я проверял, — продолжал Вальтер. — Трое твоих товарищей сказали, что ты погиб.
— Я жив, Вальтер, как видишь. Да, я попал под минометный обстрел, меня ранило, но ничем не засыпало. А мои товарищи просто бросили меня раненого. Они не стали искать меня, а я лежал рядом, за стеной. Меня отбросило взрывной волной. Они убежали. Позорно убежали, спасая свои жизни, а меня взяли в плен.
— Как, впрочем, и меня, — тяжело вздохнул Вальтер и спросил: — Твоя рана зажила?
— Да, я в порядке. Все нормально. Неожиданная встреча…
— Все, на этом разговор окончен, — поднялся со стула Коготь и вывел Дитриха в коридор. — Отведи его обратно, — приказал он одному из солдат.
Майор снова сел напротив Вальтера, ошарашенного неожиданной встречей с родным братом в таких обстоятельствах.
— Пока можешь быть свободен, Абазов, — сказал Коготь.
Младший лейтенант кивнул и вышел.
— Ну что, Вальтер Раубех, продолжим наш разговор? — предложил Коготь.
— Где вы держите моего брата? — взглянув на майора, спросил Раубех.
— Пожалуй, я могу тебе это сказать, — растягивая слова, произнес Коготь. — Он содержится в лагере для немецких военнопленных в Сибири.
— Как вы его отыскали?
— Я оставлю этот вопрос без ответа, — холодно произнес Коготь.
На некоторое время воцарилось молчание. Потом майор, глядя в упор на Раубеха, сказал:
— Если ты откажешься на нас работать, мы расстреляем твоего брата.
— Я знал, что вы это скажете, майор. Это не трудно было предугадать, — тяжело вздохнул Раубех.
— На войне как на войне. Хотя по-человечески мне немного жаль Дитриха. Он — солдат, который попал в мясорубку Сталинграда, его ранили, свои бросили и сбежали… Если еще и родной брат откажется от него из-за слепой веры в Гитлера и во всякий бред… Дитрих в прямом и переносном смысле — заложник ситуации, — продолжая давить, говорил Коготь. — Ему можно немного посочувствовать, это не ты, Раубех. Ты — матерый нацист, который перешагнет через труп родного брата, выслуживаясь перед убийцей Гитлером, лишь бы получить очередное повышение или награду.
Раубех обхватил голову руками, было видно, что в его душе идет титаническая борьба.
— Я пойду на это только ради моего родного брата Дитриха, — неожиданно сказал Раубех.
— Ради брата — это уже очень много, Раубех, — подавшись вперед, сказал майор и добавил: — Думаю, мы можем начать серьезный разговор.
— Да, можем, — кивнул немец, — но прежде я хочу спросить: какие гарантии вы дадите моему брату, если я буду на вас работать?
— Впервые, Вальтер, я слышу от тебя здравые в данной ситуации слова. Самое главное, что мы гарантируем — солдат Дитрих Раубех будет жить. Его будут хорошо кормить, оказывать квалифицированную медицинскую помощь. Мы переведем его из Сибири в более умеренный климат. И наконец, после окончания войны мы отпустим его. И Дитрих, если захочет, вернется в уже другую Германию, без нацистов, или поселится где-нибудь в спокойном местечке в Европе. Что скажешь, Раубех?
— То, о чем вы сейчас говорите, меня устраивает.
— Я не сомневался в этом, Раубех, но это в том случае, если ты будешь работать на нас. Дашь слабину — и нам придется расстрелять Дитриха, а по сути, его расстреляешь ты. Подумай об этом. Ведь игра предстоит очень серьезная. Игра на пределе сил и нервов. Однако, я полагаю, что ты умный человек и расстреливать твоего брата нам не придется.
— Давайте, майор, сейчас поговорим конкретно о том, чего вы хотите от меня, — предложил немец.
— Мы хотим, Вальтер, чтобы ты вернулся в Германию.
— В Германию? — удивленно переспросил немец.
— Да, именно в Германию, ты не ослышался. Кстати, кто твой непосредственный командир в Абвере? — как бы между прочим спросил Коготь.
— Полковник Штольц.
— Штольц — известный нам человек, — усмехнулся майор. — Исходя из того, что Штольц — твой начальник, не трудно предположить, что адмирал Канарис лично курирует операцию с полигоном.
— И докладывает о ее ходе Гитлеру, — подхватил Раубех.
Коготь улыбнулся про себя: «Фашистов не на шутку всколыхнул наш полигон. Русская секретная бомба нацистским лидерам, наверное, снится в кошмарах каждую ночь».
— Это Штольц разрабатывает операции по засылке диверсантов на полигон? — спросил майор.
— Да, он отвечает за это головой.
«Тогда ему не сносить ее», — подумал Коготь.
— Короче, расстановка сил предельно ясная, — задумчиво произнес майор. — Так вот, тебе, Раубех, как я уже сказал, нужно будет вернуться в Германию и убедить твое руководство послать на полигон лучшую разведгруппу Абвера, естественно, вместе с тобой, ибо только ты знаешь, как следует действовать, чтобы проникнуть на полигон и узнать секрет русской супербомбы.
— Но вы же понимаете, что убедить руководство это сделать будет крайне сложно.
— Сложно, но можно, — твердо сказал майор.
