— Но все же две доли — многовато… Может, все же одна?
— Полторы.
— Одна с четвертью. Это тоже много…
— Договорились.
— Хорошо. Ты в доле. Даю слово.
— Слово вора?
— Слово вора…
Впервые за долгие года вор и мент пожали друг другу руки.
— И все же ты меня переиграл опять, — заметил Колесник.
— Я тебя всегда обыгрывал — как ты смог такое забыть.
Бойко убрал коробку в карман, опять зажал ноздрю.
— Да что такое… Кровища хлещет. С машины упал, сломал нос, — Бойко зажал одну ноздрю.
— Пойди, промой, — указал Колесник на море. — Положи что-то холодное на переносицу. Дать платок?
Бойко похлопал себя по карманам. Нашел пистолет, кошелек. Платка не было.
— Давай…
Из заднего кармана Колесник достал свой платок отдал Бойко. Затем повернулся к остальным, похлопал в ладони.
— Ну что, господа, уходим… Не расслабляться и по коням. В смысле, по местам.
* * *
По большому счету, банду упустили по вине оберштурмбаннфюрера Штапенбенека.
Был вариант отдать приказание подразделениям с Бутовки и Руднево объединиться, спешно двигаться к побережью, на завод. Ввязаться в бой, дождаться подкрепления.
Но шефу гестапо захотелось лично присутствовать при разгроме банды. Ланге не стал возражать — с ворами он тоже хотел поквитаться лично. Рассудил так: все дороги уже перекрыты, до темноты можно не спешить.
Пока собрались, загрузились в бронетранспортеры, прошло еще с полчаса. Выехали из города. С шумом покатили по Забодайскому тракту.
Проехали мимо поста. На нем отсалютовали. Не останавливаясь, спросили: все спокойно ли? Оттуда показали: все нормально, проезжайте.
Ланге всмотрелся в лица солдат: может, это очередная постановка. Но нет — солдаты совсем не походили на тех, под чьим присмотром загружали золото в вагоны.
Покатили по пыльной грунтовой дороге.
Действительно, — три вагона литерного поезда стояли на путях перед недостроенным корпусом рыбзавода.
Было тихо. Совсем тихо.
Шарфюрер внимательно и вопросительно посмотрел на Ланге. Тот немного подумал и кивнул. Шарфюрер поднял руку: внимание: и махнул ею: вперед!
Отщелкнулись десятки предохранителей, многие передернули затворы, досылая патрон в ствол. Ланге нащупал в кармане свой "Вальтер". С лязгом открылись двери бронетранспортеров, солдаты сыпанули на землю, будто сухой горох из стручка: резко, с шумом:
— Shneller! Shneller! Shneller!!!
Пробежали, прижимаясь спинами сперва к стали бронетранспортеров, потом вдоль вагонов. Осмотрели внутренность вагонов: чисто.
Шарфюрер дал знак: посмотрите внизу.
Осмотрели вагоны снизу — бомб не было.
Ящиков с ценностями — тоже.
Ланге едва не удержался, чтоб не засмеяться смехом безумным, истерическим.
Шарфюрер дал следующий знак: осмотреть здания. Один солдат остался у пулемета бронетранспортера, двое заняли позиции в голове и в хвосте состава. Остальные перебежками рванули к корпусам завода. Работали четко, словно на учениях: кто-то бежит, кто-то прикрывает.
Ланге смотрел на эти занятия физкультурой равнодушно. Если бы это была засада, в них бы уже стреляли. Да и не с теми людьми они имеют дело: эти постараются уйти без соприкосновения, без стрельбы.
Действительно, скоро вернулся шарфюрер, доложил: все чисто. Что делать?
Ланге потер виски: думать…
Все нормально, — успокаивал себя Ланге, — мы наверняка разминулись. Еще минута-другая и придет с одного из постов донесение о перехваченной машине.
Опять началось ожидание. Минута казалась вечностью. Но рация молчала.
Может, где-то идет бой? Может, рация сломалась, и радист меняет лампы, пытаясь попасть ножками в разъемы.
Тогда Ланге потребовал связаться с постами, оттуда докладывали: все тихо, спокойно. Через один пост прогнали стадо коров, мимо другого проехало две гужевых повозки. Одна совсем недавно. Прикажете догнать?..
Нет, что-то не так. Он что-то упустил. Опять упустил.
Где эта банда? Рванули наискосок? Через поле? Тогда у них должен быть тягач. Он наверняка бы оставил колею. Но с высокой платформы отлично было видно: трава на соседних полях не примята.
Штапенбенек шумел. Чтоб не слышать его ругани, Отто Ланге прошелся мимо пустых коробок вагонов. Куда они делись? Испарились? Взлетели в небо?
Действительно, он посмотрел на небо. Его затягивало тучами. Погода нелетная… Скоро должен пойти дождь, он освежит воздух, смоет пыль…
Пыль…
Платформа, к которой прибыл состав, была высокой бетонной, так что из вагонов не надо было спускаться. Кончались они с обеих сторон пандусами, внизу их должна быть пыль, и на что бы бандиты не сгружали ценности, на чем бы они не уехали, должны остаться следы. Ланге прошел сперва в одну сторону, затем в другую. Следов не было. Нет, ну не на самолет же они грузились?
Отто опять поднялся на платформу, подошел к вагонам. Шагнул в него. Просто деревянная коробка. Прошел сквозь нее, вышел на другую сторону. Точно такая же платформа, только без спуска в сторону степи. По этой платформе ездили только к заводу. И…
Ланге повернулся как на каблуках, резко, словно солдат на плацу. Эта платформа обрывалась в море.
Отто прищурил глаза, пытаясь что-то разглядеть, расслышать за шумом волн. Как странно: минутой назад он не слышал этого шума, а теперь он просто оглушал. На волнах появились барашки пены. Но из этой пены не слепится Афродита. Вероятно, что-то пострашней, что-то такое, чему лучше остаться в море. Видимость была неважная, где-то километра за три висела пелена тумана.
Он вернулся к машинам. Объяснил оберштурмбаннфюреру: бандиты ушли в море. Штапенбенек был в бешенстве. Ланге уже устал от его крика и просто не обращал на него внимания. Молча вернулся, сел в машину.
Шарфюрер дал сигнал: собираться, ехать назад.
На землю упали первые тяжелые капли дождя. Они тут же заворачивались в оболочку из пыли, но было ясно — еще немного и все скроется за пеленой дождя, появится грязь, лужи…
— Гляди-ка, — сказал Ланге отчего-то по-русски, — дождик начинается…
* * *
Когда колонна въезжала обратно в город, к выходу из залива приблизился корабль.
Было туманно, но на посту разобрали цифры, идентифицировали его как канонерку, что базировалась на Миронов.
Кто-то заметил, дескать, шторм начинается, а они в открытое море…
Чуть подумав, крутанули самозарядную пушку, навели на канонерку… Замигал прожектор.
— Что говорят?
— Просят идентифицироваться… Пароль в смысле спрашивают. Что будем делать?.. Сразу прыгать в воду или дать в машинное "полный вперед"?
Костя покачал головой:
— От пули и судьбы не убежишь, — он положил руку на проблесковый прожектор, — кто умеет пользоваться этой фиговиной?..
Лениво поднял руку только Либин.
— Ну я…
— Значит, становись. Передавай… KRXKX OKEMM FLOTT ENCHE FANAN[38]…
Прожектор замигал вслед за диктовкой Кости. Но он оборвал эту бессмыслицу на полуфразе:
— Пожалуй, довольно…
Рука сигнальщика дернулась еще раз, отбив первый знак из "N", но, поняв оплошность, Женька остановился.
На берегу успокоились — вероятно, на прожекторе перегорела лампочка. Да и если ждали неприятности, то со стороны моря, а это корыто как раз шло от берега.
В мощный цейсовский бинокль на борту канонерки рассмотрели солдат в форме СС. Остались не то, чтоб довольны: эсэсовцы уже хозяйничают на море. Но ничего выдающегося — мало ли что этим бестиям взбредет в голову. А то, что ответили шифровкой — так, видно, миссия секретна, не их солдатское дело ее знать.
Один солдат пошутил с фельдфебелем: будут выяснять арийское происхождение у русалок…
Но свою службу они знали крепко — даже обрывок шифровки отнесли куда надо, к шифровальщику. Тот работе не обрадовался, но, допив чай, принялся за принесенный фрагмент.
* * *
Почти в это же время Либин остановился возле оружейника.
— Козя?
— Чего?
— А чего это мы передавали?
— Ума не приложу… Просто летом слышал по радио… Записал, запомнил — уж больно смешно буквы звучат… А оно вона как — пригодилось…
* * *
Шифр поддался не сразу — с текущим ключом получилась бессмыслица. Но время близилось к часу смены ключей. Он попробовал будущий ключ. Вышло не лучше. Тогда он попробовал код вчерашний. Начал вырисовываться текст. Шифровальщик удовлетворенно кивнул, но довольно скоро ругнулся:
— Was zum Teufel![39]
Текст послания звучал приблизительно так: "Имею попадание торпеды в рули управления…"
Какие торпеды?.. Какие рули? Шифровальщик не был моряком, но понимал — с разбитыми рулями управления в море не выходят. Да и торпеда разнесет канонерку в щепки.
Шифровальщик, верный своему долгу, вскочил на ноги. Дернул лист, чашка упала на пол, разбилась. Но было не до нее.
