наглецы готовятся провести антивоенные демонстрации и даже семинары в Сайгоне и других городах Южного Вьетнама.
В качестве примера возмутительной крамолы в докладе приводилась следующая выдержка из подпольной газеты, распространявшейся среди американских солдат в Сайгоне:
«Известный американский журналист Дэйв Деллинджер побывал в Ханое и несколько раз встречался с Хо Ши Мином.
Хо ярко говорил о бессилии американской военной мощи и техники в стране бедных земледельцев, объятой народной войной. Почему Соединенные Штаты, эта супердержава, фактически проиграли войну? Не только потому, что там, где пройдет по бамбуковому мостику партизан, не пройдет американский танк. А потому, главное, что партизаны защищают свою Родину, свой дом и свою семью, а американцы выступают в роли заокеанских агрессоров».
В статье «За что мы воюем» цитировались «подстрекательские» писания английского философа сэра Бертрана Рассела:
«Во время войны за независимость никто не должен был объяснять американцам цель их борьбы, никого не надо было силой принуждать к воинской службе. Правда, тогда американским солдатам не приходилось воевать в стране, расположенной за десять тысяч миль. В той революционной войне американцы сражались на полях и в лесах своей родины против армии захватчиков, считавшейся самой сильной армией того времени. Они сражались за каждый дом, несмотря на голод и нужду. Тогда американских революционеров называли «террористами», колониальные власти клеймили их как «мятежников» и «плебеев». Лозунг «Свобода или смерть» воодушевлял их в борьбе так же, как он воодушевляет сегодня вьетнамцев, сражающихся против агрессии Соединенных Штатов.
Ныне каждый мужественный человек, любящий отечество и так же глубоко верящий в свободу и справедливость, как верил американский народ в 1776 году, стоит на стороне вьетнамского народа…»
Контрразведка считала вполне возможным повторение открытого бунта в войсках, каким явился, например, недавний сенсационный отказ роты «Альфа» от участия в наступлении.
Подчеркивая опасность роста мирных настроений среди американцев во Вьетнаме, контрразведка настоятельно рекомендовала судить американских «мирников» военным судом за дезертирство и подстрекательство к мятежу, а также привлекать их к ответственности по статье 134 единого кодекса военной юстиции за нарушение порядка и дисциплины.
Достопочтенному Ричарду М. Никсону, Президенту Соединенных Штатов, Управление Белого дома, Округ Колумбия, Вашингтон, 20500 С.-В., Пенсильвания-авеню, 1600.
Мой дорогой мистер Президент! Мой сын убит. Он погиб напрасной смертью, как и все наши мальчики, которые умирали и умирают во Вьетнаме. Напрасной, если я теперь не сделаю все возможное, чтобы помочь борьбе против этой безнравственной войны…
…Возвращаю Вам флаг Соединенных Штатов, врученный мне на похоронах моего сына: мне не нужен флаг страны, которая убивает своих сыновей… Вы убили его. Можете ли Вы представить себе те чувства, с которыми я навсегда убирала его вещи, его одежду, его зубную щетку? Неужели Вас не мучит совесть?! Я была бы весьма признательна Вам, если бы Вы забрали обратно Ваши формальные соболезнования…
Вы обещали кончить эту войну. Ежедневно погибают сотни людей, а война все продолжается. Американский народ все еще надеется, что Вы сдержите слово. Только тогда мы поверим Вам.
Г-жа Майлз Стюарт, Джорджия, Уорнер-Робинз.
Из письма матери американского солдата, убитого во Вьетнаме. Опубликовано в журнале религиозных пацифистов «Феллоушип», март 1970 г.
— Крайне плохие новости, полковник, — хмуро произнес адвокат. — Генерал Абрамс назначил нового командующего специальными войсками во Вьетнаме — полковника Александра Лембереса.
— Как нового? А где же презумпция невиновности? — вскричал Роэлт. — Двадцать три года я как офицер служил верой и правдой дяде Сэму, и вот вам благодарность командования! И потом этот Лемберес ведь даже не «зеленый берет»! Это назначение противоречит всем нашим традициям!
— Один-ноль в матче Пентагон — ЦРУ, — согласился Ротблат.
— Игра еще не кончена! — крикнул Роэлт.
Через несколько дней Роэлт не без злорадства услышал, что полковник Лемберес, решив заработать «крылышки» десантника и тем самым авторитет среди «зеленых беретов», объявил в Ня-Чанге, что сделает в течение одного часа пять парашютных прыжков, но на четвертом сломал себе ногу и выбыл из игры.
Вскоре стало известно, что генерал Абрамс назначил командующим «зелеными беретами» полковника Майкла Хили.
— Чувствую себя, как Кай Юлий Цезарь, которому Брут воткнул нож в спину, — с горечью сказал полковник Роэлт, услышав о назначении Хили. — Мы были товарищами, и все же Хили наверняка дико обрадовался, когда его посадили на мое место. Да, такова жизнь… А этот Абрамс совсем распоясался. Он срывает все планы «зеленых беретов»! Мы надеялись, что нам удастся вернуться в лоно ЦРУ, что «зеленых беретов» сделают не просто военной, а военно-политической организацией, подчиняющейся Объединенному комитету начальников штабов или, еще лучше, ЦРУ. Не понимаю, не понимаю, куда смотрят в Вашингтоне! Неужели на Абрамса нет управы?! Речь идет не о моей личной судьбе. Речь идет о чести «зеленых беретов»!
Полковник Роэлт надеялся не зря. Генералу Крэйтону Абрамсу дали почувствовать, что он зашел слишком далеко, и ему пришлось сделать в Сайгоне несколько запоздалое заявление:
«Дело об убийство, в котором замешаны «зеленые береты», не окажет неблагоприятного влияния на судьбу этого отборного корпуса».
Жизнь на базе Лонг Бинь шла своим чередом. Вокруг было более или менее спокойно. Изредка издалека доносились громовые раскаты. Это бомбили какое-нибудь вьетнамское селение гигантские Б-52.
Девятнадцатого августа все узнали о первых плодах лихорадочной закулисной деятельности ЦРУ в Вашингтоне.
— Полковник Роэлт! — с возбужденным криком ворвался Ротблат в «трейлер» опального командующего. — Первая победа! «Фирма» действует: есть приказ перевести всех ваших людей на режим простого ареста!
Полковник Роэлт на радостях сделал сальто.
— Один-один в матче Пентагон — ЦРУ!
В тот же день семерку выпустили из одиночных камер и перевели на жительство в офицерские казармы Лонг Биня. Сержант Смит не хотел покидать свою камеру, опасаясь мести начальства, и его чуть ли не силком перевели в казарму сержантского состава под домашний арест.
Теперь полковник Роэлт и его офицеры постоянно общались друг с другом и со своими адвокатами. Наговорившись, прочитав газеты, они часами сидели у телевизоров, смотря передачи американских телестудий в Ня-Чанге, Сайгоне, Плейку и Да-Нанге. В кинозале днем показывали пропагандистские фильмы, изрядно всем надоевшие: «Взгляд на СССР», «Вызов на фронте идей», «Операция «Уничтожение», двухсерийный фильм «Партизанская война и операции специальных войск» и «Почему Вьетнам?». Однажды показали хроникальный фильм, снятый во время пацификации какой-то вьетнамской деревни. Армейские кинооператоры сняли операцию по выкуриванию вьетконговцев из подземных убежищ в джунглях. Диктор спокойно читал:
«Газ Си-эс нагнетается в туннели с помощью воздушной помпы марки «Майти майт»… Наши солдаты также швыряли
