Расставшись с командармом, Иван Данилович вызвал по телефону начинжа фронта генерал-лейтенанта Баранова. Долго командующий сидел с ним, внимательно слушая соображения по инженерному обеспечению.
— Большое спасибо, Николай Парфентьевич! — Черняховский с признательностью посмотрел на Баранова. — Вы укрепили во мне веру в реальность нашего плана наступления на Богушевск.
Густая сеть траншей и заграждений, противотанковых районов и артиллерийских позиций представилась ему по обе стороны Минской автомагистрали, по ту сторону фронта.
— А сколько еще не раскрыто? — подумал он.
Вот так проработал одни сутки командующий 3-м Белорусским фронтом. Напряженная и умелая работа Черняховского в этот день и в те сутки не только интересна для читателей, она служит образцом для использования его опыта и в сегодняшние дни. Как сказано выше, мне подарил свою книгу генерал армии Лащенко — «Искусство военачальника», приведу из нее еще одну цитату, в которой читатели легко обнаружат обобщенное отражение работы Черняховского, которая описана выше.
«У нас установилась единая и хорошо отлаженная методика выработки решения на проведение операции. И тем не менее многие военачальники зачастую вносили в нее что-то свое. Одни, например, предварительно заслушивали доклады большого круга лиц, включая начальника штаба, командующих родами войск, некоторых офицеров штаба объединения, а затем уже принимали решение. Другие заслушивали предложения по решению только начальника штаба, а потом вносили в них поправки и изменения. Некоторые военачальники только уточняли некоторые интересующие их вопросы, особенно о противнике, а затем принимали решение по своей рабочей карте. Так поступал генерал И. Д. Черняховский, решения которого всегда были аргументированными по сути, четкими по изложению и ясными для исполнителей. Поскольку последний метод позволяет принимать решение в предельно ограниченное время, он наиболее приемлем, на мой взгляд, и сейчас.
После принятия решения важнейшим в работе является своевременная постановка боевых задач подчиненным командирам и начальникам с указанием наиболее эффективных способов их выполнения. Задачи могут ставиться лично командующим или по его поручению начальником штаба при выездах в войска, по техническим средствам связи, а также посредством боевых документов, которые передаются через офицеров связи.
Однако дело не столько в способе постановки задач, сколько в том, как поймут их подчиненные, как будут выполнять эти задачи.
Генерал И. Д. Черняховский всегда предпочитал ставить боевые задачи командирам соединений на местности, каждому на его наблюдательном пункте, или двум командирам, если их дивизии тесно взаимодействовали. Всегда на местности он ставил задачу артиллерии. Часто тут же давал достаточно подробные указания по взаимодействию, особенно при атаке, вводе в бой вторых эшелонов дивизий, армий, подвижных групп. Такого метода постановки боевых задач придерживались и многие другие военачальники».
И вот отгремела победная битва за Днепр. А затем очистилась от оккупантов и вся Правобережная Украина. На очереди стояло освобождение Белоруссии.
А. Шарипов в своей книге пишет: «Готовя войска к решительной операции по освобождению Белоруссии, Черняховский уделял особое внимание изучению противостоящей группировки противника. По его заданию начальник разведки фронта генерал-майор Алешин в полосе 39-й армии подготовил важную разведывательную вылазку в тыл противника. Непосредственным исполнителем ее он назначил старшего лейтенанта Карпова.
А вот что пишет начальник разведки 39-й армии, в которой я служил, генерал Волошин, в своей книге «Разведчики всегда впереди»:
«Я позволю употребить название “Медвежий вал”, подразумевая под ним часть Восточного вала, примыкавшего к Витебску. В дни боев это название было в обиходе…
Боевая работа разведчиков стала значительно сложней. Но и мастерство их неизмеримо возросло. Не буду вдаваться в подробности, но скажу только, что им стали под силу не только рейды в глубокий вражеский тыл, но и действия непосредственно в Витебске, оккупированном врагом. Там, в частности, побывал Владимир Карпов, о котором я уже неоднократно упоминал ранее. Переодевшись в немецкую форму, он пробрался в город, связался с подпольщиками, получил у них копии важных документов и возвратился назад.
Я не рассказываю об этом подробно потому, что к этому времени Карпов действовал уже по заданиям начальника разведотдела фронта. Это он позвонил мне однажды и попросил подобрать опытного офицера-разведчика для выполнения ответственной задачи. Я, не задумываясь, назвал Карпова».
Ну, поскольку я исполнял это задание и, слава Богу, жив по сей день, расскажу все подробности, о которых не знало мое начальство.
Я был тогда «окопным» офицером, командовал взводом пешей разведки 629-го стрелкового полка. Но вдруг меня вызвали в штаб 3-го Белорусского фронта.
Вызов был срочным. Настолько срочным, что даже машину прислали. Больше того, за старшим лейтенантом приехал в качестве нарочного майор. Вопросов в подобных случаях задавать не полагается, но я все-таки спросил:
— Что случилось?
— Там все узнаете, — ответил неразговорчивый майор.
По календарю начиналось лето, а холодный ветер протягивал через открытый «виллис» седой туман. Пока доехали до штаба фронта, я промерз до костей.
Майор сразу повел к начальнику разведуправления генералу Алешину. Я не впервые слышал эту фамилию, однако видеть Алешина еще не приходилось. И почему-то этот генерал представлялся мне высоким, с величественной осанкой, таким же молчаливым, как его майор, и, конечно, очень строгим. В действительности же Алешин оказался низеньким, толстеньким, глаза добрые, как у детского врача, голос мягкий.
В общем, главный разведчик фронта выглядел человеком совершенно бесхитростным.
— Вы, товарищ старший лейтенант, пойдете в Витебск, — объявил генерал. — Там наши люди добыли схемы оборонительных полос противника. Принесете их сюда.
Он сказал это так спокойно, как будто чертежи надо было доставить из соседнего дома, а не из города, лежащего по ту сторону фронта.
Я понимал, начальник разведки избрал этот тон для того, чтобы не испугать меня, не заронить с первой минуты сомнений. И действительно, спокойная уверенность Алешина передалась и мне. «Пойду и принесу. Дело обычное».
Я выслушал, как представляется генералу выполнение этого задания. Встрепенулся лишь под конец, когда начальник разведки сообщил:
— Командующий фронтом будет лично говорить с вами.
Мое спокойствие вмиг нарушилось. Я смотрел на Алешина и думал: «Нет, товарищ генерал, дело тут не обычное. Вы хороший психолог, умеете держаться. Однако и я стреляный воробей, отдаю себе отчет, что значит, если командующий фронтом собирается лично инструктировать исполнителя! Вы, наверное, долго перебирали разведчиков, прежде чем остановить свой выбор на мне. И сейчас все еще размышляете: справится ли этот парень, не подведет ли?…»
А генерал уже звонил по телефону, докладывал, что прибыл офицер, которого хотел видеть командующий. Положив трубку, поднялся из-за стола.
— Пойдемте, командующий ждет… И не тушуйтесь. О ваших боевых делах он наслышан, ценит ваш опыт, верит в вашу удачливость. Так что все будет гут!..
Генерал неожиданно перешел на немецкий. Сказал, что Черняховский любит разведчиков. Спросил, как относится к разведке командир нашей дивизии Добровольский. Пока шли глубоким оврагом, завел разговор на совсем отвлеченные темы. Я понимал — успокаивает. Отвечал короткими фразами. Справа и слева в скатах оврага виднелись двери и окошечки: там размещались отделы штаба. Поднялись к одной из дверей по лестнице из свежих досок. В приемной встретил адъютант с золотыми погонами. Я золотых еще не видывал. На передовой мы носили погоны из зеленой ткани.
Адъютант ушел за дверь, обитую темной кожей, и тут же вернулся.
— Пройдите.
Мы очутились в теплом, хорошо освещенном кабинете. За столом сидел Черняховский — плотный, крепкий, лицо мужественное, темные волнистые волосы, ясные карие глаза.
Он вышел навстречу, пожал мне руку, кивнул на диван:
— Садитесь.
И сам сел рядом, начал говорить о задании:
— До Витебска километров двадцать. По глубине это тактическая зона, поэтому всюду здесь войска: первые и вторые эшелоны пехоты, артиллерия, штабы, склады и прочее. Выброситься в этой зоне на парашюте слишком рискованно. Да если б высадка и удалась, возвращаться все равно нужно по земле. Самолет забрать не сможет. Понимаете?
— Понимаю, товарищ командующий. — Я по привычке встал.
— Вы сидите, сидите, — потянул меня за локоть Черняховский и продолжал: — Мне рекомендовали вас как удачливого и грамотного разведчика, на которого вполне можно положиться.
