Подумав так, Толик успокоился и тут же заснул.
Назавтра, едва первые лучи солнца осветили верхушки деревьев, Толик был уже на ногах. Сон освежил его, настроение было отличное.
— Го-го-го! — крикнул он во весь голос. — Подъем!
Из шалаша показалась черная косматая голова Женьки. Он вылез, потянулся и сразу с кулаками полез на Толика.
— Чего спать не даешь? Справил крик…
Выбрав местечко поровнее, они схватились бороться. Ни один не уступал другому ни в силе, ни в ловкости. Минут пять катались они по траве, но победитель так и не определился.
— Ничья, — неохотно признал Толик и оживленно добавил — Вот это зарядочка, сон как рукой сняло.
Зато добудиться Василька оказалось нелегким делом. Он брыкался, что-то бормотал и упрямо не хотел открывать глаз. Только после того, как его снова окропили водой, он проснулся.
Умываться побежали к озеру. Вода оказалась еще холоднее, чем накануне вечером. Мылись долго, с наслаждением.
— Мне нравится такая жизнь, — весело отфыркиваясь, сказал Василек.
— Посмотрим, что ты к вечеру запоешь, когда с пенечками как следует повоюешь, — усмехнулся Женька.
— То же самое, что и сейчас, — бойко ответил Василек.
Пока суд да дело, в котелке на костре закипел чай, заранее поставленный Толиком. Ребята напекли картошки, на можжевеловых прутиках поджарили сало, с аппетитом поели и запили чаем, в котором плавали маленькие угольки. Когда с завтраком было покончено, Толик скомандовал:
— За работу!
И снова от пня к пню, от пня к пню… Этот слишком толстый, этот слишком тонкий, этот подходит, этот не подходит…
Женька и Василек работали медленнее, чем накануне. Молча обкопав один пень и ничего не найдя, они так же молча брались за другой. Это молчание не нравилось Толику. Он понимал, что друзья с каждым новым обкопанным пнем все больше теряют веру в успех дела. Но что ему было делать? Убедить их, что бумаги непременно найдутся, он не мог, но ведь и отказываться от поисков не годится.
Труднее всех было Васильку. Физически менее крепкий, чем Женька и Толик, он быстро уставал. Особенно болели натертые до кровавых мозолей руки. Давала себя знать и спина: согнувшись, он уже не мог выпрямиться. Когда казалось, что руки вот-вот выпустят лопату, Василек вспоминал про Мересьева. «Ему было хуже, — думал он. — Ему было в тысячу раз хуже…» И удивительное дело — лопата как будто становилась легче и без особых усилий лезла в землю.
До обеда обкопали десять пней.
— Десять — ноль не в нашу пользу, — невесело пошутил Толик.
— Напрасно мы, видно, стараемся, — снова завел свою песню Женька. — Только время попусту тратим…
— Что? — Толик резко повернулся к другу. — Если так, можешь отправляться домой. Мы с Васильком одни будем копать.
Женька не ожидал такого оборота дела.
— Да нет, — замялся он, — копать, конечно, нужно, только давайте отдохнем немножко.
После этого разговора и пятиминутной передышки ребятами снова овладела решимость довести дело до конца. Они договорились обкопать все «подозрительные» пни, пусть бы даже на это потребовался целый год.
— Ты про Мересьева думай, — посоветовал Женьке Василек, — легче будет.
— Я сам знаю, про кого мне думать, — буркнул Женька и со злостью всадил щуп в землю возле очередного пня. Проволока во что-то уперлась.
— Вот тут копайте! — приказал Женька. — Что-то твердое…
— Снова камень?
— Может быть.
Толик выкопал неглубокую ямку на том месте, что показал Женька. Лопата звякнула, как по металлу. Тогда Толик стал на колени и начал разгребать песок руками.
— Что-то железное! — в волнении сообщил он.
— Где, где? — забеспокоился и Василек. — Показывай быстрей!
Ребята руками разгребли ямку и извлекли оттуда позеленевшую снарядную гильзу, облепленную желтым песком.
— Снаряд! — испуганно крикнул Василек. — Осторожно, может взорваться!
— Какой тебе снаряд! — тоном насмешки сказал Женька. — Одна гильза…
Ребята очистили гильзу от песка и увидели, что она крепко-накрепко заткнута деревянной затычкой, обмотанной каким-то лоскутом.
— Нашли, нашли! Ура! — закричали Женька и Василек. — Давай, Толик, быстрей посмотрим, что там внутри.
— А как ее открыть? — покрутил головой Толик. Он потянул за конец лоскута, но тот легко оторвался.
— Дай я, — попросил Женька.
— Нет, дай лучше мне свой щуп, — сказал Толик, — я им попробую.
Острым концом проволоки Толику удалось довольно быстро расковырять деревянную затычку, раскрошить ее в мелкие куски и повытаскивать их по одному.
Сердца у ребят замерли. Толик перевернул гильзу вверх дном и потряс. Оттуда выпала толстая записная книжка в кожаном переплете. Толик осторожно раскрыл ее и заглянул на первую страницу.
— Что? Что там? Читай вслух! — закричал Женька, стараясь через Толиково плечо заглянуть в книжку.
— «Записная книжка Степана Казимирова, партизана», — прочел Толик.
— Ну и влетит вам от Зинаиды Антоновны! — вдруг услышали они резкий голос у себя за спиной.
Все трое испуганно обернулись. Перед ними стоял мокрый от пота Витя Капустин. Одной рукой он придерживал велосипед.
— Это почему же нам влетит? — спросил Василек.
— А ты не знаешь? — возмущенно заговорил Витя. — Ни слова не сказали, оставили какую-то дурацкую записку — и смылись. Попутешествовать им захотелось! А там, в Родничанке, Женькин рюкзак выловили и лодку вашу подобрали на берегу. Что прикажете думать? Хорошо еще, что про это только Зинаида Антоновна узнала, а если бы до матерей дошло? Словом, Зинаида Антоновна послала меня на поиски.
— Только и всего? — Женька снисходительно похлопал Витю по плечу. — Это еще полбеды, если учесть, что поручение отряда мы выполнили.
— Разгадали надпись? — взволнованно спросил Витя, и глаза его заблестели.
— Разгадали, да не совсем. Мы нашли записную книжку партизана Степана Казимирова.
— А что там в книжке? Какие записи?
— Еще не знаем. Ты нам помешал. Мы успели глянуть только на первую страничку.
— Степан Казимиров… Степан Казимиров… — вспоминал Витя. — Где-то я слышал эту фамилию.
— И я, — подхватил Василек.
— Мы слышали эту фамилию от Зинаиды Антоновны, — уточнил Толик. — Помните, когда мы ей рассказывали про Василькову находку, она сказала: «Неужели это письмо Степана Казимирова?»
Ребята стали листать книжку. Тут были всякие записи, адреса, выдержки из прочитанных книг. Но больше всего было описаний боевых эпизодов.
Записи, сделанные попозже, напоминали дневник с обозначением дня, месяца и года. Ребята сумели прочесть только некоторые фразы и среди них такую: «Ползу уже второй день».
Вода все-таки попала в гильзу, и листки записной книжки посклеивались, буквы расплылись. Но на последней странице совершенно отчетливо сохранилась запись, сделанная большими неровными буквами:.
«…Люди, сделайте все, чтобы отыскать труд доктора Долохова. Ищите его под старым дубом, что на дороге из деревни Ляховцы на станцию. Я сделал все, чтобы спасти эти драгоценные бумаги, но у меня не хватило сил…
Степан Казимиров».
Прочтя эти строки, ребята приумолкли. Каждый из них представил себе незнакомого, должно быть, тяжело раненого партизана, который, уже будучи не в силах доползти до деревни, слабеющей рукой пишет свое последнее завещание, прячет записную книжку в гильзу от снаряда, старательно затыкает ее и закапывает в землю под деревом. Потом на коре дерева ножом вырезает надпись: «Тут спрятан труд доктора Долохова» и ползет дальше…
— Так что будем делать? — обратился Василек к Толику.
— Как что? — удивился Витя Капустин. — Разумеется, сейчас домой, передадим Зинаиде Антоновне записную книжку, а потом найдем тот самый дуб и откопаем бумаги доктора Долохова.
— Искать дуб нам не нужно, — возразил Женька, — не раз на станцию и ходили, и ездили. И таскаться взад-вперед тоже незачем. Шуточки — почти сорок километров! Сделаем так: Витя повезет Зинаиде Антоновне записную книжку, а мы пойдем к дубу и откопаем бумаги доктора.
— Но ведь сегодня мы все равно ничего не успеем, — сказал Василек, — вон уже солнце где.
— Конечно, не успеем, — взглянув на солнце, согласился Толик. — Сейчас часа три. Пока передохнем хорошенько да дойдем до дуба, — а до него еще километров шесть, если не больше, — уже и вечереть начнет. Но я тоже считаю, что назад в Ляховцы возвращаться не стоит…
— Так вы снова будете ночевать в лесу? — обеспокоился Витя.
— А что? Видишь ведь — живые и здоровые. Ничего с нами не станется, если еще одну ночь переночуем. Хлеб и сало у нас еще есть, — ответил Василек. — Скажи Зинаиде Антоновне и всем ребятам, чтобы не беспокоились. И насчет рюкзаков скажи, — добавил он, — что, мол, не захотели тащить лишнего груза и оставили их в Родничанке на сохранение.
