Кое-кому из бойцов и начсостава действительно удалось прорваться. На генеральской иноречи это означало, что «оборона противника сломлена». Вот как «ломала оборону» 59-я стрелковая бригада в описании бывшего командира артвзвода И. Д. Елоховского: «Отход начался 24-го в час ночи. Послышались выкрики: «Эх, погибать так погибать, ребята! Впере-о-од!!!» Толпа хлынула вдоль узкоколейки. Валька прыгал рядом со мной. Споткнулся, упал, а меня людская лавина понесла дальше… Многих смела безудержная толпа. Знаю, что речки были на пути — Глушица, Полисть. Только я воды не помню: одни скользкие человеческие тела под ногами. Я всю войну прошел, но такого побоища больше нигде не видел. И никакого свободного «коридора»: немец и тут, и там — со всех сторон. И ты бежишь, и стреляешь на ходу куда попало. Мало кто жив остался… Из 59-й бригады вышло в тот день 32 человека».
А вот «выходят» сестрички из медсанроты: «Наконец дорогу нашли. О боже, что это была за дорога! Жидкая грязь по колено, кругом разбитая узкоколейка, все усыпано мертвыми телами, автоматами, различными вещами, даже патефоны валялись в грязи. Начался выход. Повсюду падали люди, появились раненые, сначала мы пытались их нести. Потом попали в такое пекло, что трудно описать словами. Все гремело, пылало, носились трассирующие пули. Казалось, наступил конец света. Невозможно было поднять головы; ползли по шею в грязи по-пластунски, а из кустарника раздавалось хоровое монотонное: «Рус, сда-вайсь, рус, сдавайсь…» На глазах гибли те, с кем пережили весь ужас окружения. Живые ползли, каждый надеясь выжить, ведь за плечами всего 18–19 лет». Крупнейший специалист по коридорам Мерецков не преминул подчеркнуть свою заслугу: «…все, двигавшиеся в направлении узкоколейки, вышли из окружения, хотя потери от минометного и пулеметного огня в целом были большие (??)». Тонкое наблюдение: кто не умер, тот выжил.
Десятки тысяч солдат и командиров, штаб агонизирующей армии остались на клочке болот размером 2 на 2 километра у Новой Керести, подвергаясь со всех сторон уничтожающему огню противника. Здесь же уже больше месяца находились согнанные из деревень старики, женщины и дети. «От взрывов целые платформы с людьми в воздух взлетали, — вспоминает жительница деревни Финев Луг Л.Е. Борисова. — Много и жителей поубивало. Соседа всего изранило, матери его грудь оторвало. Однажды после бомбежки вижу: раненая женщина, обе руки оторваны, а ползет в бункер — там дети. Утром заглянула — и мать, и два мальчика мертвые… Мотались мы по лесу, мотались, а до Мясного Бора так и не дошли. Туманов (бывший начальник милиции из Рогавки) обходил всех и говорил, что уже не пройти: проход немцы перекрыли. Велел расходиться по домам. Вернулись мы в Финевку — ни одного целого дома, все сожжены».
В середине дня 25 июня Военный совет армии принял решение оставшиеся части разбить на небольшие группы и выходить из окружения самостоятельно. На этом организованные действия 2-й ударной армии закончились. Но ее остатки, группами и поодиночке, еще пытались пробиться к своим. С 20 по 29 июня по «мерецковским коридорам» вышло примерно 7 тысяч человек, около половины из них имели ранения, по Василевскому — «значительная часть армии», всего месяц назад насчитывавшей более 50 тысяч бойцов. На 1 июля, по данным Генштаба, из частей 2-й ударной армии выбрались, выползли из окружения 9600 человек. Вырвавшихся из Долины смерти встречали медики и интенданты, пытались лечить и кормить. Одни из-за слабости не могли есть, другие набрасывались на еду и умирали тут же. Особые отделы озаботились «усилением чекистских мероприятий» с целью выявления завербованных абвером агентов.
В Малой Вишере и в Москве напряженно ждали выхода Власова и штаба армии, но почти никому из них спастись не удалось. Через узкоколейку прорвался к Мясному Бору армейский разведчик А. Рогов. У болота Веретинский Мох партизаны Лужского отряда обнаружили начальника связи армии генерал-майора A.A. Афанасьева с четырьмя бойцами.
За командармом был послан спецотряд Косицына, который не вышел обратно. Разведывательный отдел фронта забросил в немецкий тыл восемь поисковых групп. Район гибели армии прочесывали партизаны. Ленинградский штаб партизанского движения ежедневно обменивался с ними радиограммами:
«Великая честь найти и помочь Власову. Радируйте через каждые три часа… Передаю вам приказ Ставки Верховного Командования доставить Власова, Афанасьева, Виноградова самолетом, который будет подан по вашему требованию…».
На выполнение этой задачи Сталин велел «поставить всю авиацию» Волховского фронта!
Активный поиск вел и противник. Листовки с портретом Власова, тем самым, из газеты «Правда», немцы разбрасывали над деревнями, обещая крупную награду за помощь в поимке командующего армией. Генерал Власов исчез…
28 июня, в день начала операции «Блау» — летнего наступления вермахта на южном участке Восточного фронта, — Гитлеру доложили о победном завершении Волховского сражения. В донесении сообщалось о захваченных 649 орудиях, 171 танке и 32 759 советских солдатах, взятых в плен. Среди них оказались и тысячи раненых, и 793 медработника из 831 имевшегося в наличии во главе с начсан-армом военврачом 1 ранга К. К. Боборыкиным. В плену оказались командир 327-й стрелковой дивизии генерал Антюфеев, командир 57-й стрелковой бригады майор И. Евстифеев, корреспондент газеты «Отвага» старший политрук Муса Джалиль, автор «Моабитской тетради», зачисленный в изменники Родины, а в 1956 году посмертно награжденный Звездой Героя. Геббельс объявил о победе. Щербаков 29 июня с негодованием опроверг «очередную фальшивку гитлеровских борзописцев», сообщив, что 2-я ударная армия отошла на заранее подготовленный рубеж, прорвавшиеся было на ее коммуникации части противника «большей частью уничтожены», немцы потеряли только убитыми не менее 30 тысяч человек, наши части — до 10 тысяч убитыми и около 10 тысяч пропавшими без вести. Гальдер записал в дневнике: «На фронте группы армий «Север» волховскую группировку можно рассматривать как окончательно ликвидированную». 30 июня Гитлер произвел Георга фон Кюхлера в фельдмаршалы. Три дня спустя Георг Линдеман получил звание генерал-оберста.
12 июля в деревне Туховежи Оредежского района генерал Власов сдался в плен немецкому патрулю под командой гауптмана фон Швердтнера. При командующем находилась лишь повар-инструктор военторга М.И. Воронова — очередная походно-полевая жена. На следующий день Власова допрашивали в штаб-квартире Линдемана. Германское информационное бюро передало сообщение о пленении крупного русского генерала за Волховом.
Советское руководство продолжало поиски до 17 июля.
В 20-х числах над болотами, где скрывались кучки окруженцев, немецкие самолеты начали разбрасывать листовки с фотографией плененного Власова и призывами следовать его примеру.
Еще ничего не было известно о поведении генерала в плену, еще не вышла первая подписанная им листовка, и лишь через полгода будет опубликовано знаменитое «Смоленское воззвание» Русского Комитета, призвавшего русский народ встать на борьбу против большевизма, «Сталина и его клики» вместе с «национал-социалистической Германией Адольфа Гитлера», а уже в конце июля красноармейцам на политинформациях рассказывали, что генерал Власов, получив приказ командования, ничего не предпринял для того, чтобы его выполнить, и сдался в плен вместе с армией.
3 марта 1943 года в оккупационных газетах было опубликовано знаменитое открытое письмо Власова «Почему я стал на путь борьбы с большевизмом», в котором, в частности говорилось:
«Я был назначен заместителем командующего Волховским фронтом и командующим 2-й ударной армией. Пожалуй, никогда так не сказалось пренебрежение Сталина к жизни русских людей, как на практике 2-й ударной армии. Управление этой армией было централизовано и сосредоточено в руках Главного Штаба. О ее действительном положении никто не знал и им не интересовался. Один приказ командования противоречил другому. Армия была обречена на верную гибель.
Бойцы и командир неделями получали по 100 и даже 50 граммов сухарей в день. Они опухали от голода, и многие уже не могли двигаться по болотам, куда завело армию непосредственное руководство Главного Командования. Но все продолжали самоотверженно биться.
Русские люди умирали героями. Но за что? За что они жертвовали жизнью? За что они должны были умирать?»
Пришлось дать «гнусному изменнику» достойный отпор и поглубже разобраться в проблеме. В июле 1943 года газета «За Победу!» напечатала от имени Главного политического управления: «…Гитлеровский шпион Власов завел по заданию немцев части нашей Второй Ударной армии в окружение, погубил многих советских людей», а сам перебежал к своим хозяевам-немцам». На Власова свалили сначала гибель 2-й ударной армии, а затем и провал всей стратегической операции по прорыву блокады Ленинграда. Борзописцы-агитаторы и генералы-душегубы с радостью ухватились за эту версию и творчески ее развили: Власов родился в семье кулака, окончил духовную семинарию, обманным путем пролез в партию, выслужился в генералы по заданию немецкой разведки, выдал врагу секретные планы советского командования, открыл фронт и «перебежал к хозяевам» вместе с армией, которая составила ядро власовской РОА.
