Ознакомительная версия.
Не той же дорогой, а петляя, окольным путем, сквозь густой лес в низине ущелья, вернулся Малхаз в село. Густой туман с равнин к вечеру все-таки прорвался в горы, быстро сгустил сумерки, запеленал все, навел лень и сонливость на все, только не на молодежь села: свадьба только-только вроде набирает силу и азарт, все яростней и громче стучит барабан. Да вскоре станет совсем темно, электричества в горах давно нет, в потемках разгоряченные сельчане разойдутся по домам, оставив в школе одних молодоженов.
Чесались руки у Малхаза, хотел он вроде свадебного сюрприза, а более как лихость, показать Эстери содержимое тубуса Безингера, хотел похвалиться своими подвигами, да не посмел. Когда совсем стемнело и стало тихо в селе, он обихаживал другую красавицу, на чердаке школы оборудовал новый тайник, очередное захоронение Аны.
…Все-таки ничто не дается на земле просто так, и если одарила тебя судьба чем-то сверхординарным, незаурядным, талантливым, то за это надо ежедневно, даже ежечасно, платить, не иметь покоя и свободы, а иначе — судьба отвернется, станешь серым обывателем, так и не возгоревшейся «звездой»; умно рассуждающим неудачником, тщедушным пустословом…
Нет, конечно же, нет, учитель истории не повторил участь поэта, героя рассказа Расула Гамзатова, который в первую брачную ночь возбужденно писал до утра любовные стихи. Нет, Шамсадов не рассказывал Эстери про историю Аны, про Хазарию и не рисовал с нее портреты, все было, как предписано новой семье. Вот только до зари учитель истории вскочил, облачился в охотничий костюм и, не завтракая, пока туман не рассеялся и его никто не увидит, побежал из села в сторону пещеры Нарт-Корт — надо разузнать, что за хищник стадо серн вспугнул — если двуногий, то обязательно наследил.
Подтвердилось ужасное: «хищником» был человек, и не один, а три пары сапог, и пытались они идти след в след по его же пути, только вот грунт мокрый, да и сапожищи у них огромные; видимо, издалека его «пасли», а когда тубус достал, решили приблизиться, вот и вспугнули серн.
«Да нет, это случайность, кому я здесь нужен?» успокаивает себя учитель истории. Однако сегодня поутру очень густой туман, да и если за ним следят, то думают — он отдыхает после первой брачной ночи. Подумав об этом, Шамсадов хотел было обследовать округу, лучше него эти места никто не знает, да вновь не посмел — если следят, то вооружены.
К этому времени уже окончательно рассвело, и туман чуточку поредел, отошел от гор, стало светлее. Заново стал Малхаз изучать следы и поразился — в нескольких местах на влажной глине четкий след протектора сапог — у одного размер 10, два другие великаны — номер 12, и это ерунда, четко видно иное — «US ARMY». А вот место, где они лежали, — видимо, в бинокль наблюдали, как он лазил в пещеру.
От этих открытий ему стало невмоготу, аж коленки затряслись.
«Может, они присланы Безингером?» — к неутешительному выводу пришел Малхаз.
Боясь не столько за себя, сколько за тубус, он спешно возвратился в село, а там, в школе, где он с молодой живет, уже ранние гости с поздравлениями пришли. И они сразу же заметили бледный цвет лица, рассеянный, тревожный вид, некую отстраненность. Сверстникам над молодоженом можно подшутить; вот и издеваются с утра, мол, как извела парня первая брачная ночь, вот так бывает, когда под старость женишься. Малхазу не до шуток и не до гостей, а они все прибывают и прибывают, и не только из родного и близлежащих сел, а совсем издалека, и это несмотря на начало новой войны, на опасность попасть под бомбежку. Гости едут не только потому, чтобы поздравить его, а отдавая дань уважения к покойным старикам Шамсадова. И понимая все это, самому Малхазу, несмотря на только ему известную проблему, следуя традициям гор, приходится с почестями принимать каждого гостя, каждому оказать знак внимания и гостеприимства, у каждого принять свадебные подарки и так же отблагодарить.
И кажется, нет проще и приятней процедуры, как встречать и провожать уважаемых гостей, принимать подарки и поздравления — ан нет, он так изматывается от напряжения ритуала дня, что вечером, оставшись с молодой женой, о потаенном тубусе лишь с отягощением думает.
Так проходит еще три дня, а поток гостей не ослабевает, и учитель истории поражен, как много у него родных и знакомых, и, не глядя на тяжкое время, люди приезжают в такую даль, соблюдая традицию.
Лишь через неделю торжество вроде пошло на убыль, и тут все началось с новой амплитудой — мать и Ансар из Москвы приехали, даже там про свадьбу Малхаза прослышали.
Мать Малхаза — женщина умная, практичная, любящая свое первое дитя. Теперь на уже свершившийся брак она смотрит с одобрением, или делает вид, что одобряет. Во всяком случае, ныне с Эстери она подчеркнуто мила и все время с ней уединяется, о чем-то шепчется. Вскоре все становится ясно, с помощью Эстери мать пытается вынудить Малхаза уехать из этого кошмара.
— Нет, уперся первенец, у меня здесь важное дело, пока его не решу — отсюда ни шагу.
— Ну, какое дело? Какое? Объясни! — уже не день и не два плачет мать. — Какое такое «дело» здесь может быть?! Ну, объясни же мне! Грозный и всю равнину Чечни уже с землей сровняли, послушай, что рассказывают беженцы, скоро и здесь то же самое будет. Нас всех убьют! А я без тебя не уеду! Я боюсь! Пожалей хотя бы жену, брата, они ведь без тебя тоже не уедут!
Наверное, так тяжело никогда не было в жизни Малхазу. Он привык к одиночеству, привык отвечать только за себя и действовать только так, как ему хочется, а тут семья, словно кабала, и не объяснишь ничего про Ану, не поймут, в том-то и суть, что не поймут, и мало кто из кавказцев поймет или захочет понять. Личное, семейное, клановое — все понятно, а общественное, тем более в историческом прошлом, да кому это надо, древние сказки ворошить — жить надо настоящим!.. И не заботятся, не знают, что общее будущее на корнях прошлого зиждется, только веками и тысячелетиями в упорном общенациональном труде прорастает…
И все-таки мать есть мать — оказалась права. Долетели и до далеких гор смертоносные самолеты и вертолеты, полетели на землю бомбы и ракеты. Не видавшая до этого ужаса войны, мать Малхаза после первого же авианалета от страха была почти в обмороке. Только в таком шоковом состоянии Малхазу удалось уговорить ее и Ансара покинуть теперь уже для них и не такой уж родной край, ведь у них и до этого все дела, все заботы и семья давно не здесь, в Чечне, а далеко-далеко, в Москве и еще далее, и один только Малхаз их с этим краем роднит, да и он вынужден дать слово, что как только решит свое важное дело, покинет этот истерзанный уголок земли, где который год все друг против друга воюют, забыли, из-за чего воюют, ясно одно: конечная цель — деньги.
В войну события развиваются стремительно, непредсказуемо, и мало того, что мать наконец-то согласилась уехать, теперь это сделать не просто, отовсюду подстерегает опасность и непонятно, где свой, где чужой — все, кто с оружием, опасны для жизни мирных людей.
Но Малхаз постарался: у соседа одолжил машину — армейский вездеход ГАЗ-66, раздобыл сверхдефицитный бензин. Единственный путь по Аргунскому ущелью — вниз к равнине — отрезан, там все под обстрелом. Двигаться вверх, в сторону Грузии, куда устремились все беженцы, тоже небезопасно, и главное, на последнем участке матери придется идти пешком через перевал, она вряд ли этот путь осилит, до того угнетенное у нее состояние от взрывов авиабомб.
И тогда Малхаз решает двигаться иной дорогой, через горы, до озера Галанчож, куда еще в детстве он с дедом отвозил пасеку, а оттуда через Бамут и Аршты спокойно можно доехать до селения Галашки — это уже Ингушетия, там мир, по асфальту недалеко аэропорт. Правда, далее Галашек Малхаз не сунется — ему опасно, все-таки был в розыске.
На этом пути у Малхаза два основных препятствия: раскисшая по осени топь дорог, и еще опаснее — быть замеченным российской авиацией. Как быть с первой напастью — дорога покажет, а вот со второй — надо ждать непогожий, туманный день. К счастью, поздней осенью в горах Кавказа таких дней много. Не откладывая, как-то ночью, еще задолго до рассвета двинулись в путь. Рычал мотор на подъемах, дымились тормоза на спусках; включая оба моста, пересекли две каменистые, ухабистые горные речушки, и казалось, что с рассветом, при свете дня ехать станет проще. Но на очередном затяжном, крутом подъеме изношенная резина подвела, облипла она грязью и, как салазки, на месте забуксовала, а следом непоправимое — закипел мотор, потом вовсе застучал, заглох.
Мать запаниковала, выскочила из кабины и как сумасшедшая стала бегать вокруг машины, проклиная весь свет, эти проклятые дороги, эту свадьбу в разгар войны. Ансар, не привыкший в Москве к таким переделкам, тоже сник, как мямля что-то бурча, будто жизнь на этом кончилась; уселся, сдавшись судьбе, на придорожную иссохшую траву, горестно чуть ли не всхлипывал, отворачивая взгляд от старшего брата. И лишь Малхаз, словно случилось ожидаемое и он разбирается в двигателе, полез под капот, чуточку там повозился и бодро вскрикнул.
Ознакомительная версия.
