— Ну, товарищ Иголкин, кажется, все! Теперь перед нами прямая дорога на Минск! Пишите донесение в Ставку о взятии Витебска.
24 июня 1944 года Сталин подписал, и был опубликован первый персональный приказ Черняховскому. Раньше, в прошлых приказах его имя упоминалось среди особо отличившихся, а на этот раз это выглядело так. (Смотрите ксерокопию приказа Верховного Главнокомандующего.)
25 июня на командном пункте Черняховский с другими работниками штаба слушал радиопередачу «В последний час». Командующий и операторы отмечали на картах населенные пункты, освобожденные соседними фронтами.
Вдруг распахнулась дверь и вошел сияющий майор — секретарь Военного совета. Он подошел к командующему и хрипловатым от волнения голосом доложил:
— Товарищ генерал армии!..
Услышав эти слова, командующий сделал большие глаза. Майор продолжал:
— Имею честь вручить телеграмму Верховного Главнокомандующего. Товарищ Сталин поздравляет вас с присвоением вам звания генерала армии!
— Спасибо, товарищ Бабаев, — сказал Черняховский в некоторой оторопи и протянул ему руку. Кинулись поздравлять Макаров и Комаров.
Иван Данилович пришел в себя, твердо и весело сказал:
— Ну, за это надо отплатить хорошими боевыми успехами. Прошу всех к карте! Завтра прикончить «котел» под Витебском! Освободить Оршу и на Минском шоссе захватить мосты через Бобр раньше, чем это успеют сделать танки врага!
И Черняховский сделал все, чтобы это сбылось как можно скорее.
27 июня опять был радостный день: в полдень сообщил Людников, что «котел» под Витебском ликвидирован, капитулировал генерал Гольвитцер. Вечером доложили генералы Глаголев и Галицкий, что их войска совместно с 26-й танковой бригадой освободили Оршу. Армия маршала Ротмистрова форсировала Бобр, а армия генерала Крылова вместе с гвардейскими корпусами — конным и механизированным — к исходу дня вышли на линию озер Лукомльское — Селява. Дальше всех продвинулся танковый корпус генерала Бурдейного. Он с помощью партизан форсировал южнее Минского шоссе р. Можа и ходко продвигался к Березине.
28 июня, тоже светлый день, Ивану Даниловичу исполнилось тридцать восемь лет. Утром первым поздравил его самый близкий человек, с которым шел с первых дней войны бывший адъютант, а теперь порученец подполковник Алексей Комаров. Он поздравил Черняховского и подарил ему погоны генерала армии. Пригласили генерала Макарова, по случаю дня рождения выпили по рюмке водки, хотя Иван Данилович не пил спиртного.
В эти дни прозвучали по радио и в печати еще два приказа Верховного. Один совместный — генералу армии Баграмяну и генералу армии Черняховскому:
«Войска 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов в результате глубокого обходного маневра с флангов окружили витебскую группировку немцев в составе пяти пехотных дивизий. Сжимая кольцо окружения, наши войска сегодня, 26 июня, штурмом овладели крупным областным центром Белоруссии городом Витебск — важным стратегическим узлом обороны немцев на западном направлении…»
И следующий приказ опять персонально генералу армии Черняховскому, в котором Верховный благодарит, а Москва салютует за освобождение важного железнодорожного узла и города Орша.
В радостный победный день член Военного совета Макаров, наконец, решился сообщить Черняховскому печальную весть о гибели его брата Александра. Макаров получил это известие еще 24 июня, но была очень напряженная боевая ситуация, и он, взяв грех на душу, решил немного повременить. И вот командующий фронтом в добром здравии, окрылен победами, легче перенесет горе.
Командующий закончил разговор по телефону и что-то хотел сказать стоявшему рядом Комарову, но Макаров тихо молвил:
— Печальная весть, Иван Данилович, — помедлил, — брат Александр…
— Что, ранен? — не дав договорить Макарову, быстро спросил Черняховский.
— Нет. Погиб.
Черняховский медленно поднялся и нервно зашагал по блиндажу. Охватившее волнение мигом перенесло его в родное село Вербово. Вспомнились смерть родителей, горькое сиротское детство. Саша остался самым маленьким, ему было тогда два года. Еле-еле выходили, с большим трудом поставили на ноги, учили, помогали. Старший брат Михаил погиб на службе в войсках кавдивизии имени Котовского, когда ему было 24 года. А в 26 лет не стало, вот, и Александра.
— Эх, Саша, Саша! — Иван Данилович тяжело вздохнул. — Когда?
— Двадцать четвертого. Его уже похоронили.
— И ты до сих пор молчал?
— Извини, Иван Данилович, молчал. Считал, так будет лучше. Может быть, проедем на могилку?
Черняховский походил еще с минуту, потом остановился и твердо сказал:
— Не сейчас, позже. Сначала съездит Алексей, — Иван Данилович посмотрел на Комарова, — разузнает поподробнее, что и как, а уж потом съездим мы.
Вот так напряженно живет командующий фронтом, не может отвлечься даже на семейную беду — он только что получил личное указание-директиву Сталина:
«Лично. Командующему 3-м Белорусским фронтом тов. Черняховскому. Члену Военного совета фронта тов. Макарову.
Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:
1. Войскам 3-го Белорусского фронта с ходу форсировать Березину и развивать стремительное наступление на Минск и правым крылом на Молодечно.
2. Не позже 7–8 июля 1944 г. овладеть во взаимодействии с войсками 2-го Белорусского фронта городом Минском и правым крылом занять Молодечно.
Ставка требует от 5-й гвардейской танковой армии стремительных и решительных действий, отвечающих сложившейся на фронте обстановке.
3. Потребовать от пехоты необходимого напряжения сил в том, чтобы она по возможности не отставала от действующих впереди танковых и кавалерийских соединений.
4. О данных распоряжениях донести.
Сталин, Антонов».
Командующий занялся вместе с генералом Иголкиным разработкой мероприятий и организацией боевого обеспечения с целью овладения Минском. Он думал, как бы взять Минск не 7–8 июля, а 3 июля… На Минск он назначил целиком армию генерала Глаголева, гвардейский танковый корпус генерала Бурдейного и часть сил гвардейской танковой армии маршала Ротмистрова, которая после взятия Борисова должна была наступать на Логойск. Наряду с этим он возложил на генералов Глаголева и Бурдейного прикрытие левого фланга фронта, особенно со стороны Волмы, где совместно с войсками 2-го и 1-го Белорусских фронтов окружалась большая группа немецких войск.
Войска 3-го Белорусского фронта стремительно продвинулись вперед и вышли к Березине.
Василевский, Черняховский, Ротмистров и Макаров с восхищением смотрели, как бойцы стремительно выбегали из леса, таща за собой надувные или складные лодки, бесстрашно бросались на них в кипящую огнем реку и, стреляя по врагу, плыли туда, где сплошь дымил берег, трещали пулеметы и автоматы. Не меньшее восхищение вызвали у командования и саперы, которые в этом аду строили переправы для танков 5-й гвардейской танковой армии Ротмистрова. Березина кипела от артиллерийского огня и взрывов авиабомб.
Сюда, на берег, Черняховскому со всех участков фронта шли приятные сообщения: севернее, на фронте Бегомль — озеро Палик, с помощью партизанских бригад «Железняк», «Дядя Коля» и «Имени Пономаренко» конно-механизированная группа и передовые отряды 72-го и 65-го стрелковых корпусов уже форсировали Березину, а южнее гвардейских танковый корпус генерала Бурдейного, тоже при активном содействии партизан, полным ходом шел к Березине в направлении Чернявки.
И вот на рассвете 3 июля раздался долгожданный звонок командарма Глаголева:
— В три ноль-ноль передовой отряд 4-й гвардейской танковой дивизии корпуса Бурдейного ворвался в Минск со стороны обсерватории. Войска продвинулись на Свислочь. Вижу на Доме правительства красный флаг!
— Сердечно благодарю, Василий Васильевич! От имени Военного совета фронта поздравляю вас и ваши войска с победой!.. Но смотрите, не столкнитесь с танкистами маршала Ротмистрова и частями 1-го Белорусского фронта, — предупредил генерал Черняховский.
— Я уже связался с теми и другими. Танкисты маршала Ротмистрова дерутся за северную и северо-западную окраины города, а на южной, в Красном Урочище, ведут бои передовые части Рокоссовского — танковый корпус генерала Панова. Завтра окончательно очистим Минск от фашистской нечисти. Приглашаю вас, товарищ командующий, к себе на новый НП — на самом верху Дома правительства.
— Большое спасибо, Василий Васильевич. Пожалуй, не смогу. Войска фронта продвинулись далеко на запад. Так что мне надо спешить вперед. А здесь я всецело полагаюсь на вас. Желаю завтра успешно завершить эту историческую операцию.
Командующий, весело посматривая то на генерала Макарова, то на генерала Покровского, по карте измерил, насколько корпус за сутки продвинулся вперед и как это далеко от Минска. Выходило уже за Минском свыше восьмидесяти километров.
