Несмотря на это, все же придется съездить в летную школу.
Карен позаимствовала у отца кое-какие старые вещи, так что Харальд не привлекал внимания своим школьным блейзером, сразу бросающимся в глаза. В поезд в Кирстенслоте он вошел в замечательно невесомом спортивном пиджаке американского производства, полотняной кепке и темных очках, похожий скорее на юного модника, чем на беглого шпиона. Тем не менее он нервничал и в вагоне чувствовал себя как в ловушке. Если подойдет полицейский, бежать некуда.
В Копенгагене короткое расстояние между пригородной станцией Вестерпорт и Центральным вокзалом он прошел, не встретив ни одного полицейского, а несколько минут спустя уже сидел в поезде на Водаль.
В пути Харальд думал о брате. Все считали, что Арне не место в подполье, что он слишком весел, слишком беспечен, может быть – даже недостаточно смел. А в итоге Арне оказался настоящим героем. От этой мысли глаза, скрытые стеклами темных очков, наполнились слезами.
Командир летной школы майор Ренте напомнил Харальду директора школы Хейса. Оба высокие, тощие, длинноносые. Из-за этого сходства лукавить перед Ренте оказалось непросто.
– Я приехал, хм, забрать вещи моего брата, – сказал он. – Личные вещи. Если это возможно.
Ренте, похоже, смущения не заметил.
– Разумеется, – отозвался он. – Товарищ Арне, Хендрик Янц, все упаковал. Там только чемодан и вещмешок.
– Спасибо.
Вещи Арне Харальду были не нужны, а нужен был предлог, чтобы приехать в Водаль. Приехал же он за тридцатью метрами стального кабеля управления, когда-то отрезанного у «шершня». Водаль – единственное место, которое пришло ему в голову, где можно добыть такой кабель.
Теперь, когда он сюда добрался, задача выглядела еще труднее, чем на расстоянии. Харальд слегка запаниковал: ведь без кабеля «шершень» не полетит, – но вспомнил про жертву, которую принес его брат, и взял себя в руки. Если смотреть на вещи трезво, выход непременно найдешь.
– Я собирался переправить эти вещи вашим родителям, – прибавил Ренте.
– Я сам отвезу, – сказал Харальд, гадая, можно ли майору довериться.
– И не сделал этого только потому, что подумал, не уместнее ли передать их невесте Арне.
– Хермии? – удивился Харальд. – В Англию?
– Так она в Англии? Была здесь три дня назад.
– Что она тут делала?!
– Я расценил это так, что она приняла датское гражданство и живет в Дании. Иначе ее присутствие здесь было бы противозаконно и мне пришлось бы известить о ее визите полицию. Но, очевидно, будь это так, она бы сюда не явилась. Девушка ведь знает, не так ли, что я, будучи военным и офицером, обязан обо всем, что выходит за рамки нормы, доложить по начальству? – И прибавил, в упор глянув на Харальда: – Вы понимаете, что я имею в виду?
– Полагаю, да. – Где ж тут не понять, что ему делают намек.
Ренте, подозревая, что они с Хермией вовлечены в шпионаж вместе с Арне, давал сигнал Харальду его самого, Ренте, в это дело не вмешивать. Он им симпатизирует, но правила нарушать не намерен. Харальд встал.
– Вы выразились очень ясно, благодарю вас.
– Я приглашу кого-нибудь, чтобы вас провели в комнату Арне.
– Не стоит. Я знаю дорогу.
В комнате Арне он был две недели назад, когда летал с Поулем на «тигровом мотыльке».
– Примите выражение моего самого глубокого сочувствия, – пожал ему руку Ренте.
– Спасибо.
Харальд вышел из штаба и пошел по единственной дорожке, которая вела к низким зданиям летной школы. Шел медленно, заглядывая в каждый ангар. Жизнь там едва теплилась. В самом деле, что делать на воздушной базе, где полеты запрещены?
Его грызло отчаяние. Кабель, который так нужен, наверняка лежит где-то здесь. Всего и надо – войти и найти. Но как?
В одном из ангаров стоял разобранный «тайгер мот»: крылья отсоединены, фюзеляж на подпорках, мотор на стенде. Вспыхнула искра надежды. Он вошел в распахнутые ворота. На канистре с маслом сидел механик в комбинезоне, пил из кружки чай.
– Надо же! – восхищенно обратился к нему Харальд. – Никогда не видал самолета вот так, по кусочкам.
– Как же иначе-то, – ответил механик. – Детали изнашиваются; нельзя, чтобы они на лету отваливались. На самолете все должно быть тютелька в тютельку. Иначе грохнешься – и привет.
Вот это была мысль охолаживающая. Сам-то Харальд собирался пересечь Северное море на самолете, к которому никакой механик не подходил несколько лет!
– Значит, вы все меняете?
– Все, что движется, – да.
Харальд с надеждой подумал, что этот человек сможет дать ему то, что нужно.
– У вас, должно быть, много лишних деталей.
– Ну да.
– А сколько всего кабеля в самолете? Метров сто, да?
– В «мотыльке» – да, почти сто.
«Они-то мне и нужны», – взволнованно подумал Харальд.
Но опять не стал торопиться с просьбой, опасаясь выдать себя человеку, который может его убеждений не разделять. Он огляделся, словно предполагая, что детали самолета валяются вокруг, – бери не хочу.
– И где вы их держите?
– На складе, где же еще. Это ведь армия. Тут все по счету.
Харальд разочарованно хмыкнул. Вот если б где-то валялся моток провода и его можно было незаметно подобрать… но рассчитывать на легкие решения неразумно.
– А где склад?
– Вон рядом здание. – Механик нахмурился. – А ты зачем выспрашиваешь?
– Да просто так.
Стало ясно, что терпение механика на пределе. Надо уходить, пока тот всерьез не забеспокоился. Харальд махнул прощально рукой и повернулся к дверям.
– Рад был потолковать, – пробормотал он.
Дойдя до соседнего здания, он зашел туда. За конторкой сидел сержант, курил, читал газету. В глаза бросилась фотография сдающихся в плен русских солдат и заголовок «Сталин возглавил Наркомат обороны».
Харальд оглядел бесконечные ряды стальных полок. Он чувствовал себя как ребенок в лавке со сластями. Здесь было все, чего душа пожелает, от ершиков до целых моторов. Он мог бы выстроить самолет, будь у него такое богатство.
И целая секция проводов, километры каждого вида, как катушки с нитками, аккуратно намотанные на деревянные цилиндры.
Харальд воодушевился. Теперь ясно, где найти кабель. Остается придумать, как до него добраться.
Сержант наконец оторвался от газеты.
– Да?
«Может, его подкупить?»
У Харальда с собой был полный карман денег – Карен специально на этот случай снабдила его. Но он не знал, в каких словах предложить взятку. Даже продажный кладовщик может обидеться, если скажешь что-нибудь не так. Прямо беда, что не обдумал это раньше. Тем не менее попробовать нужно.
– Можно мне вас спросить?.. Все эти детали… есть какая-нибудь возможность, чтобы кто-то… кто-то гражданский, хочу я сказать… купил что-нибудь? Или…
– Нет, – отрубил сержант.
– Даже если цена, как бы это сказать, не имеет значения?
– Нет, и все тут.
Больше Харальду сказать было нечего.
– Надеюсь, я вас не обидел…
– Ерунда.
По крайней мере сержант не пойдет в полицию. Харальд повернулся, чтобы уйти.
«Дверь из цельного дерева, на трех запорах, – заметил он выходя. – Проникнуть в склад непросто. Надо полагать, я не первый гражданский, которому пришло в голову, что дефицитные детали можно добыть на армейском складе».
С чувством, что потерпел поражение, он дошел до офицерского общежития, где нашел комнату Арне. Как и говорил Ренте, в изножье кровати аккуратно лежали чемодан и вещевой мешок. Больше в комнате ничего не было.
«Как это печально, – подумал Харальд, – что вот упаковали пожитки брата в две сумки и в комнате не останется от него ни следа».
От такой мысли на глаза вновь навернулись слезы. Впрочем, по-настоящему важно лишь то, что человек оставляет после себя в сердцах других. Арне всегда останется в памяти Харальда: вот он учит его свистеть, вот смешит мать, да так, что та заливается как девчонка, вот причесывается перед зеркалом. Вспомнилось, как он видел брата в последний раз: тот сидел на полу церкви в Кирстенслоте, усталый, испуганный, но твердо намеренный выполнить свою миссию.
«Да, выполнить эту миссию, закончить начатое братом дело – лучшее, что можно сделать в память об Арне», – в который раз решил Харальд.
В дверь заглянул капрал:
– Ты что, родственник Арне Олафсена?
– Брат. Меня зовут Харальд.
– А я Бенедикт Вессель. Зови меня Бен. – Лет тридцати, он дружелюбно посмеивался, показывая пожелтевшие от курева зубы. – Я надеялся, что приедет кто-нибудь из родни. – Порывшись в кармане, он вытащил оттуда деньги. – Я должен Арне сорок крон.
– За что?
Капрал посмотрел на него с хитрецой.
– Ну… ты только никому ни слова, но я играл немного на скачках, так вот Арне подсказал, на кого ставить.
