5 марта телеграммой князя Львова распускалась полиция и отрешались от должности все губернаторы и вице-губернаторы с передачей их обязанностей председателям губернских земских управ.
Русские революционеры-эмигранты, находившиеся в Западной Европе и Северной Америке, узнав о Февральской революции, стремились возвратиться на родину. Лидер большевиков Ленин 19 марта 1917 года писал своей соратнице Инессе Арманд:
«В Кларане (и около) есть много русских, богатых и небогатых русских социал-патриотов и т. п. (Трояновский, Рубакин и проч.), которые должны бы попросить у немцев пропуска — вагон до Копенгагена для разных революционеров. Почему бы нет? Я не могу этого сделать. Я «пораженец». А Трояновский и Рубакин + Кº могут. О, если бы я мог научить эту сволочь и дурней быть умными!.. Вы скажете, может быть, что немцы не дадут вагона. Давайте пари держать, что дадут! Конечно, если узнают, что сия мысль от меня или от Вас исходит, то дело будет испорчено… Нет ли в Женеве дураков для этой цели?»
В. И. Ленин в Стокгольме, после проезда по Германии, и документ с подписями пассажиров опломбированного вагона
В тот же день, когда Ленину пришла в голову идея «немецкого вагона», в Берне состоялось частное совещание российских партийных центров, и на нем лидер меньшевиков-интернационал истов Л. Мартов предложил план проезда эмигрантов через Германию в обмен на интернированных в России немцев. Ленин поддержал эту идею.
Однако сам факт того, что Ленин на пути из Швейцарии в Россию ехал в немецком опломбированном вагоне, совсем не означает, что Ленин был германским шпионом. Другой лидер будущей Октябрьской революции, Лев Троцкий, например, услугами немцев вообще не пользовался и уехал из Канады с ведома британских властей. Однако его никто не называет британским шпионом. А после группы Ленина через Германию проехали еще две группы русских эмигрантов, организованные Цюрихским комитетом по эвакуации русских эмигрантов. Эти группы состояли главным образом из социал-демократов, меньшевиков и социалистов-революционеров, большинство из которых придерживалось оборонческих позиций. 21 апреля 1917 года германский Генеральный штаб телеграфировал в МИД: «Въезд Ленина в Россию удался. Он действует в полном соответствии с тем, к чему стремился».
Ведение большевиками антивоенной пропаганды вполне устраивало немцев и их союзников.
В сообщении Временного правительства по поводу обвинений Ленина в шпионаже утверждалось:
«25 апреля 1917 года прапорщик 16-го Сибирского полка Ермоленко был выпущен из плена немцами в тыл 6-й армии. Пойманный, приведенный в штаб, он стал рассказывать, что послан для пропаганды сепаратного мира, что содержание будет получать от украинца Скоропись-Иолтуховского, который направлен к нам немцами, как и Ленин, для работы по разрушению России; а в отношении Правительства оба получили задание в первую очередь удалить министров Милюкова и Гучкова».
26 мая начальник штаба верховного главнокомандующего А. И. Деникин доносил Керенскому: «Немцы заключили, что в лице прапорщика Ермоленко они имеют крупного и влиятельного представителя целой политической партии, и решили воспользоваться им в своих целях. Ермоленко было предложено отправиться, под видом бежавшего из плена, в Россию, где освободившись от военной службы, вести в самом широком масштабе, не жалея денег, агитацию путем каких угодно способов и средств с целью добиться 1) смены Временного Правительства… 3) наискорейшего заключения мира России с Германией… По указанию германских офицеров Генерального штаба, которые инструктировали прапорщика Ермоленко, Ленин был ими командирован с такими же целями и задачами. Деньги Ленину привозят командируемые им в Стокгольм лица, через которых он держит с Берлином связь…»
В связи со слухами, что Ленин и большевики получали щедрые субсидии от германского Генштаба, обычно называют имя Александра Парвуса (Гельфанда), российского и германского социал-демократа. С началом мировой войны Парвус в январе 1915 года встретился с немецким послом в Константинополе, предлагая план по объединению усилий «русских демократов» и Германии в борьбе против царизма. В марте 1915 года он прибыл в Берлин, предложил организовать в 1916 году в России политическую забастовку под лозунгом «Свобода и мир». «Чтобы сделать забастовку всеобщей, следует взорвать железнодорожные мосты, как это было во время забастовочного движения 1904–1905 годов». Д ля этой цели он просил 20 млн рублей, но готов был удовлетвориться и 1 млн рублей на ведение пропаганды. Но в Берлине очень сомневались в реалистичности планов Парвуса. Встреча с Лениным в конце мая 1915 года, по признанию Парвуса, кончилась ничем. Ленин отказался иметь с ним дело. В ноябрю 1915 года Ленин резко критиковал статью Парвуса, утверждая: «Он лижет сапоги Гинденбургу, уверяя читателей, что немецкий Генеральный штаб выступил за революцию в России».
10 июля Ермоленко показал:
«Я командирован в Россию германским правительством с такими же задачами, какие возложены на…также и Ленина, а именно: Ленину поручено пропагандировать мир и стараться всеми силами к подорванию Временному Правительству доверия народа… Расходы по проведению всего этого неограниченны. Деньги от германского правительства получаются следующим порядком: в Стокгольме при германском посольстве находится некто Свендсон, через которого Ленин и Иолтуховский получают чеки на русские банки».
5 июля в утреннем выпуске газеты «Живое слово» вышла статья «Ленин, Ганецкий и К. — шпионы!». В июле приказом Временного правительства в армии была восстановлена смертная казнь. 21 июля судебный следователь по особо важным делам Александров постановил: «Ульянова (Ленина), Апфельбаума (Зиновьева), Бронштейна (Троцкого), Луначарского, Коллонтай, Козловского, Суменсон, Гельфанда (Парвус), Фюрсгенберга (Ганецкого), Ильина (Раскольникова), Семашко Романа и Сахарова привлечь в качестве обвиняемых» по делу о шпионаже.
На сегодняшний день единственным документально подтвержденным фактом получения большевиками денег от агента немецкого правительства в 1917 году является передача швейцарским социал-демократом Карлом Моором Заграничному бюро ЦК РСДРП (б) 73 000 шведских крон. В документах они именовались «ссудой» и должны были быть возвращены сразу после захвата большевиками власти. Однако эти деньги не поступили в Россию — часть их была потрачена на проведение Третьей Циммервальдской конференции в сентябре 1917 года. Остальная сумма попала в Россию только в 1920 году с Ганецким и при всем желании не могла быть использована для подготовки Октябрьской революции. При этом Моор до 1917 года не был германским агентом, и контактов с ним в эмиграции Ленин не поддерживал, а в сентябре 1917 года, после июльских обвинений лидеров большевиков в шпионаже, было решено предложение Моора отклонить.
Причины Октябрьской революции заключались вовсе не в мнимом германском золоте, а в неспособности Временного правительства быстро кончить смертельно надоевшую русским солдатам войну и предложить сколько-нибудь удовлетворяющее интересам крестьянства решение аграрного вопроса. Кроме того, Керенский и его министры оказались неспособны наладить управление страной и обеспечить армию и крупные города продовольствием. В сентябре, после краха выступления генерала Корнилова, пытавшегося установить временную военную диктатуру, армия окончательно разложилась. Многие офицеры, опасаясь расправы со стороны солдат, бежали с фронта. Этими факторами объясняется слабое сопротивление русских войск под Ригой и в ходе Моонзундской операции.
А накануне Октябрьской революции положение с продовольствием было еще хуже, чем перед Февральской революцией. 10 (23) октября 1917 года Юго-Западный фронт был обеспечен рыбой и мясом на 0,5 дня, Румынский фронт — на 1 день, Северный фронт — на 3,5 дня, Кавказский фронт — на 4 дня, Западный фронт — на 6 дней. Жиров ЮЗФ имел на 2 дня, а РФ — на 5 дней. По живому скоту обеспеченность фронтов колебалась от 2 до 12 дней, муки на ЮЗФ было на 9 дней, на РФ — на 8,5 дня, на ЗФ — на 10,5 дня. Сухарей ЮЗФ и РФ имели на 2,5 дня, СФ — на 6 дней, ЗФ — на 10 дней. С фуражом дело обстояло не лучше. Обеспеченность овсом колебалась от 0,66 (ЮЗФ) до 9 дней (КФ). Разумеется, голодная армия воевать не могла.
Через 10 дней, 20 октября (2 ноября), на заседании Временного правительства министр продовольствия Прокопович заявил, что снабжать продовольствием он может только 6 млн человек, тогда как на довольствии в войсках находились в это время 12 млн человек. Министр путей сообщения предупредил, что если с интендантского пайка будут сняты 1,2 млн железнодорожных служащих и их семейств, то железнодорожный транспорт немедленно встанет. Таким образом, требовалось немедленное сокращение армии, достигавшей в это время вместе с запасными войсками во внутренних округах 10 с лишим млн человек, более чем на 5 млн человек. Но ничего предпринято не было.
