"Неужели нет выхода?.. Не бывает такого, ведь существует же Бог?!. — мучился Вадим.
— Боже, упаси меня от греха возненавидеть тебя, как ненавидишь Ты меня в эту минуту!.."
Глава 6. СТРАСТИ ВОКРУГ ОРУЖИЯ
Пребывающий сейчас в неволе в бытность следователем военной прокуратуры в основном занимался преступлениями, связанными с оружием.
Пару месяцев назад, в застывший в августовском зное день, изредка волнуемый накатывающимся с окрестных гор ленивым ветерком, он вел допрос в своем небольшом, по-военному необустроенном кабинете. Напротив сидел молодой человек с безразличным тусклым взглядом и выражением полнейшего равнодушия на широком щербатом лице, окаймленном жидкой бородкой. Он умудрялся вывозить небольшими партиями оружие из воюющей республики. Он — кандидат в депутаты парламента (!) и гнуснейший, в понимании Вадима, из преступивших закон и нравственные принципы.
Разумеется, за ним стояли люди, группа людей, заинтересованных в грязном бизнесе.
Вадим почти уже знал, куда выведет его раскручивание клубка, кончик нити которого он держал в руках.
Вывозилось в основном трофейное оружие, которое тщательно чистилось и подкрашивалось. Механизм преступного бизнеса был четко налажен и действовал без перебоев. Невзрачный на вид грузовичок беспрепятственно провозил оружие через таможню (там был свой человек). В условленном месте на территории соседней республики ждали специальные люди, которые, принимая и реализовывая «товар», получали свою долю.
Война, не скрывая того, творила не только героев, но и антигероев. Таких паразитов было немного, но вред, наносимый ими истекающей кровью республике был огромен.
Вадим не жалел себя, твердо намереваясь раскрутить дело на всю катушку. Суровое наказание должно было навсегда отбить охоту подобным любителями грязной наживы.
При этом его не пугала перспектива наступить на чью-то «авторитетную» ногу, впасть в немилость тех, кого война и определенное стечение обстоятельств практически поставили над законом.
Сам преступник явно не боялся его. Не чувствовалось и тени раскаяния — он был развязен и нагл:
— Не трать энергии понапрасну, господин следователь! Не по зубам тебе орешек!.. — сверкнувший злобный огонек на миг прорвал безжизненную тусклость его глаз.
Вадима так и подмывало врезать со всей силы в циничную рожу «продавца» Родины.
— Расколем, не таких кололи! — стараясь быть спокойным, ответил он…
Глава 7. В ПОИСКАХ ИСТИНЫ
Вадим отпустил подследственного до следующего, финального, как он предполагал, допроса и положил бумаги в сейф. Откинувшись на спинку потертого чуть ли не до дыр кресла, он думал с негодованием, устало прикрыв глаза: «Мыслимо ли — торгующий родиной кандидат в депутаты?! Как только жизнь, вбирая в себя столь много противоречий и контрастов, не запутывается сама в себе? Благородство и великодушие соседствуют с низостью и подлостью, беззаветная храбрость и самоотверженность уживаются со шкурничеством и малодушием… Этот урод делал деньги на крови своих соотечественников, обезоруживая их перед противником, мощь которого растет с каждым днем. Он исподволь продавал родную землю — таким нет пощады!..» Вадим, которому едва исполнилось двадцать семь, был полон сил и честолюбия, и не случайно принципом своей работы избрал — «закон, не взирая на лица». От буквы закона он действительно старался не отступать, но время было необычное, военное: реалии требовали совершенно нестандартных подходов к тем или иным ситуациям.
Контингент, с которым следователь имел дело, был специфичен. В молодой республике, вынужденной защищаться, ходило много оружия, в том числе незарегистрированного. Вооруженный человек опасен и непредсказуем, а когда в силу обстоятельств он теряет контроль над собой и чувство меры, становится опасен вдвойне.
Нередко в адрес работников прокуратуры поступали угрозы — большей частью анонимные, но однозначные и категоричные по сути своей — «в расход». Приходилось быть крайне бдительным, действовать на опережение. Не случайно сама прокуратура походила на небольшое, мобильное воинское подразделение, составленное в основном из опытных бойцов.
Самому Вадиму боевитости и находчивости было не занимать. Увлечение спортом, каждодневные тренировки воспитали в нем самообладание, не изменявшее в самых сложных ситуациях. Он привык решать различные жизненные проблемы, надеясь почти исключительно на себя, старался быть предельно объективным, независимым и самостоятельным.
В то же время жизнь заставляла быть реалистом. Работа в экстремальных условиях очень скоро сняла с глаз пелену юношеских лет, в розовом цвете которой правосудие представлялось исключительно справедливым, независимым от общественно-политической конъюнктуры, давления и вмешательства извне — оно вынуждено было считаться с определенными реалиями, а нередко и уступать им. Порой размывалась черта между законом и чьей-то волей.
Помимо писаных законов, в жизни были и сотни неписаных правил и норм поведения.
Все в жизни перемешивалось и переплеталось, накладывалось одно на другое, объединялось, образуя где-то на время мощь и силу, и, наоборот, боролось и сталкивалось, расшибалось, разрушаясь, разделяясь, расшепляясь, растворяясь, превращаясь в ничто, или почти в ничто. То, что вчера казалось незыблемым, сегодня считалось малозначительным, смешным, устаревшим. Согласно этим неписаным законам миропорядка, одни погибали на фронте — другие делались генералами, одни нищали — другие становились хозяевами жизни. Победителем же часто оказывался тот, кто был циничнее, наглее и хитрее других… Все это было пошло и несправедливо.
В пароксизме отчаяния такие принципиальные и сильные духом человеческие индивидуумы, как Вадим, пытались найти, постичь истину в этом море беспорядочного неуемного и алогичного движения.
Но истина была вне этой суеты, выше нее…
В тюрьме у Вадима уже было достаточно времени, чтобы попытаться понять, каким образом зеленые купюры оказались в папке с документами в его сейфе и почему, оперативно отреагировав на анонимный звонок, бывшие коллеги даже не захотели как следует выслушать его. Все дело в сумме: подумать только — 400 долларов! Таких денег он в жизни в руках не держал. В бюджете самой прокуратуры столько не наберется!
Зарплата его, неплохая по меркам военного времени, едва равнялась 10 долларам, и чтобы накопить такую сумму, которая оказалась в сейфе, потребовалось бы по меньшей мере три с половиной — четыре года, да и то при условии, если все это время держать зубы на полке.
Как же все-таки валюта оказалась в сейфе? Вадим вел расследование собственного случая — за «того парня», который должен был сделать это, прежде чем отправить его за решетку.
Версию о том, что в его отсутствие кто-то чужой мог проникнуть в кабинет и открыть сейф некой универсальной отмычкой, он отверг — прокуратура круглосуточно и хорошо охранялась. «Может, подкупили кого-то из своих?.. Вряд ли…», — гадал Вадим.
Внезапная догадка отозвалась болью в области сердца. «Как можно было так опростоволоситься — с этим гадом нужно было быть всегда начеку!..» Да, деньги, улучив момент, подложили во время допроса. И сделал это щербатый: у него и его друзей такая сумма, без сомнения, водилась.
Просто нужно было отвлечь «не в меру» энергичного следователя от дела и вывести его, хотя бы на время, из игры.
Не подозревая того, Вадим, собственноручно положил себе в сейф «компромат», притаившийся в толстой папке среди рабочих бумаг на столе.
И нашлись же горе-коллеги, которые клюнули на это и с энергией, достойной лучшего применения, взялись, не мудрствуя лукаво, доказывать наличие несуществующей «взятки».
Бог, к которому узник взывал в минуты отчаяния, существовал и видел все, что творилось под ним. И в происходящем меньше всего была Его вина: внизу, на земле, человечество было заражено вирусом зла, алчности и недоверия. Человек жить не мог, не умел без того, чтобы доказывать «ближнему» своему что-либо силой, добиваться чего-то ложью и обманом.
Не замечая трагедии отдельного, конкретного человека, человечество в целом не хотело остановиться, одуматься, признать фальшивость и призрачность выбранных ориентиров и целей, осознать свое истинное предназначение и возвратиться к Богу.
Бог видел все это и всячески внушал людям, что реальность, когда его, Божья истина предстанет во всей своей наготе и величии, наступит непременно — у каждого в свое время. И что выдержавшего натиск времени, претерпевшего и не растерявшего попусту себя в суете жизни и времени, ожидает достойное вознаграждение…
Подходил к концу шестой месяц пребывания в Изоляторе временного содержания. «Признания» о получении взятки не было: следователи давно уже оставили Вадима в покое, тюремщики прониклись к нему уважением, помогали кто-чем мог, предлагая горячий чай, сигареты.
