— Слушай, товарищ, будь другом, — обратился он к телефонисту, — скажи, где можно немного отдохнуть?
Телефонист показал ему на комнату, в которой был диван. Георгий рухнул на него и тут же провалился в небытие.
Проснулся он от легкого прикосновения. Открыл глаза: не чудится ли? Девушка в белом халате — в этот момент ему представилось, краше он и не видел — держала его за руку. Серые глаза расширены.
— Вы живы? — спросила.
— А как же! Очень даже жив.
Георгий ощутил необыкновенную радость от прикосновения этих теплых, милых рук. Вспомнив почему-то о плитке шоколада "Золотой ярлык", что осталась от бортпайка, вскочил с дивана, протянул плитку девушке, сам смутился.
— Да берите же! Я в благодарность, что разбудили. Ей-богу, проспал бы сутки! — И, сообразив что-то, спросил вдруг: — А почему вы решили, что я мертвый?
— Вы — Молчанов? — спросила она, зардевшись. — Я.
— Меня послали уточнить вашу телефонограмму: там в конце сказано: "Экипаж жив, погиб Молчанов".
Молчанов получил срочное предписание явиться в Москву. В депеше из штаба ВВС было сказано: "Немедленно отправить штурмана Молчанова любыми средствами".
Георгий помчался на аэродром, но заводской Ли-2 ушел чуть раньше. Пришлось звонить Лебедеву. У того в голосе появился металл:
— Ищи любой попутный самолет и исчезай немедленно! Звонили опять из штаба ВВС: запрашивают — в который раз! — вылетел ли Молчанов?
Георгий вышел из барака летной станции на воздух. Беспокойство все больше овладевало им. Он счел, что в таком состоянии лучше походить, и направился вдоль линейки новых, ночью выведенных из сборочного цеха пикирующих бомбардировщиков Пе-2.
"Хороши "пешки"!" — разглядывал их с восхищением Георгий.
Пе-2 выделялся удивительной гармоничностью форм: круглый, заостренный с носа и особенно к хвосту фюзеляж заканчивался разнесенным хвостовым оперением, с овальными «шайбами» килей по концам стабилизатора; по бокам отлично остекленной кабины летчиков, на задористом крыле моторы в снарядоподобных гондолах. Молчанов шагал неторопливо вдоль длинного ряда блестящих свежим лаком и источающих сильные запахи красок и масел «пешек». Во втором ряду за ними возвышались хребты ТБ-седьмых. Гудят моторы, деловито снуют люди у машин. Вздымая пыль, очередная «пешка» круто разворачивается, чтоб вырулить на старт. Трудовое утро летно-ис-пытательной станции авиазавода набирает силу.
Облака!.. Среди них он прожил часть жизни… Каких только не видел, какие не кромсал крыльями за годы летной работы… Самые красивые, конечно, кумулюсы-нимбусы- высоченные, в несколько километров башни. Снизу синие, будто густые, а чем ближе к солнцу, тем ослепительней в своей оранжевой белизне. В любых облаках непроглядно, мрачно, сыро, но во многих случаях сравнительно спокойно… А в нимбусах беспрестанно кипит работа, как в мельничных жерновах. Здесь потоки могут терзать самолет, как вихрь терзает клок газеты.
Молчанов прислушался… Вскочил: глядишь, оказия!
В самом деле, «Дуглас» заходил уже на посадку. Нужно было поспешать к месту, куда он должен был прирулить.
Георгий немало удивился, когда его догнал на «газике» полковник Лебедев. Посадив штурмана в машину, Викторин Иванович сказал, что прилетел их новый командир дивизии, подполковник Голованов.
— Но ты исчезай с глаз моих на любом самолете, лишь только появится возможность! — строго добавил командир полка.
В этот момент Голованов, высокий и подвижный, легко сбежал по гибкой лесенке. Лебедев представился сам и представил Голованову Молчанова.
Голованов очень просто и деловито поздоровался. Пожимая руку Молчанову, сказал:
— Так это вас в штабе ВВС обыскались?
— Да вот же, — не зная что сказать, заулыбался Молчанов. — Вы, товарищ подполковник, часом не знаете, зачем я им так срочно понадобился?
— Знаю, но сказать не могу, — отпарировал добродушно Голованов. — Вот что… Георгий Павлович, если не ошибаюсь?..
— Так точно.
— Вы все равно до вечера не улетите, а вечером я возьму вас с собой. За это время ничего там не случится, подождут. — И, уже повернувшись к Лебедеву: — Так, Викторин Иванович, познакомьте меня с вашим полком.
Через несколько минут 412-й полк построился у своих кораблей, и новый командир дивизии стал обходить строй.
Уже поздно вечером самолет Голованова приземлился на подмосковном аэродроме, где находился тогда штаб 81-й дивизии. Именно сюда, к начальнику штаба Марку Ивановичу Шевелеву, прежде всего и нужно было явиться Молчанову.
Едва завидев Георгия на пороге, начштаба сказал:
— Наконец-то! Отправляйтесь сразу же в ДКА,[4] разыщите там парикмахера: пусть приведет вашу шевелюру в порядок. После этого разденьте его — он примерно вашей комплекции, — в его костюме и обязательно при галстуке отправляйтесь там же к фотографу; по этой записке он вас сфотографирует. Здесь указаны размер и количество фотокарточек. Предупредите, что фотоснимки должны быть сухими к двадцати четырем часам.
— Зачем все это?
— Сам не знаю, — пожал плечами начштаба. — Завтра отправитесь к девяти в ВВС, там будет ясно.
Когда утром на другой день Молчанов появился в штабе Военно-Воздушных Сил, там уже собралась большая группа летного состава. Многие Георгию были знакомы по совместной службе в НИИ ВВС. Все были взволнованы какой-то предстоящей особо важной командировкой: о ней вполголоса велись толки, но никто ничего путного пока не знал. Ожидали приезда из Ставки Героя Советского Союза Громова. Ему была поручено возглавить собранную здесь группу.
Появление Громова сразу вдруг угадалось по наступившей в мгновение тишине. Георгий обернулся, увидел комбрига, неторопливо проходящего к столу.
— Товарищи! — проговорил он неожиданно тихо. Все затаили дыхание. — Несколько минут, назад я получил от Верховного главнокомандующего задание для нас. Все, что я сообщу, пусть будет строго между нами. По информации советского атташе, торгпредством в США закуплены пять четырехмоторных бомбардировщиков "летающая крепость". Нашей группе поручено перегнать эти бомбардировщики в Советский Союз. Скажу вам кратко о плане предстоящих действий. Итак, первое: в США нас доставят на гидросамолетах северным путем. Второе: после изучения американской техники и тренировочных полетов мы должны перелететь на «крепостях» в Англию. Третье: дозаправившись на одном из аэродромов Великобритании и подвесив бомбы, мы возьмем курс на восток, по пути сбросим бомбы на Берлин, не разворачиваясь, пойдем дальше и посадку произведем на одном из подмосковных аэродромов.
Здесь Громов сделал паузу, продолжая смотреть вдаль, словно бы поверх голов собравшихся. Георгию казалось, что Михаил Михайлович прислушивается к биению сердец, взволнованных дерзновенностью идеи…
Георгию вспомнились газеты, пестрящие портретами Громова еще в 1925 году… Крики мальчишек-газетчиков: "Грандиозный перелет советского летчика Громова Москва — Пекин — Токио завершен! Император Японии поздравил советского героя-летчика!.." А через два года: "Покупайте газету! Читайте!.. О новом, самом быстром перелете вокруг Европы в три дня летчика Громова на цельнометаллическом аэроплане «Пролетарий» конструкции Туполева!.." И еще через два года: "Трехмоторный пассажирский самолет "Крылья Советов" покоряет Европу! Его пилотирует прославленный летчик Громов!" И наконец самый большой триумф. 1937 год… К этому времени мальчишек-газетчиков на перекрестках улиц уже не стало. Вещают мощные репродукторы: "Советские летчики Громов, Юмашев и Данилин установили новый мировой рекорд дальности полета, пролетев на самолете АНТ-25 из Москвы в Сан-Джасинто (США, Калифорния) через Северный полюс! Весь мир рукоплещет советским героям!.." С полминуты Громов стоял неподвижно.
— Я разделяю вашу радость, — сказал он, — но это радость порученного дела. Само ведь дело, позвольте вам заметить, еще впереди… И чтобы выполнить его с честью, нужно со всей строгостью отнестись к себе. Как будем действовать в США — станет ясно на месте. А пока что нам предстоит на днях совершить перелет на двух летающих лодках, принадлежащих «Главсевморпути», вдоль побережья Ледовитого океана по маршруту Химки — Архангельск — Игарка — бухта Тикси — Анадырь — Ном — остров Кадьяк — Ситка — Сиэтл. Расстояние около 12 тысяч километров. Утвержденный состав экипажей я объявлю. На все вопросы получите ответы у своих командиров.
Михаил Михайлович развернул лист бумаги и стал чет ко оглашать фамилии.
Пять закупленных "летающих крепостей" — пять командиров корабля, пять вторых летчиков, пять штурманов, пять радистов, пять бортинженеров. И соответственно все другие специальности.
Штурман Молчанов оказался в экипаже полковника Кабанова.
Прежде чем продолжить основное повествование, я должен кое-что рассказать о гидроавиации.
