Вполне возможно, кое-кому из высокопоставленных американцев не нравятся его высказывания, им, вероятно, стыдно, что, бросив силы на подавление заразы коммунизма в Южном Вьетнаме, они не добились больших успехов, сами подставляют свои бока под удары обнаглевших вьетконговцев. Именно об этом Ки говорил недавно с вице президентом США, посетившим Сайгон. Беседа была дружеской, непринужденной. Премьер старался вести ее так, чтобы вице-президент не почувствовал никаких тревожных ноток. Премьер шутил, вспоминал свою учебу в военной академии в США. Потом неожиданно спросил:
— Да, господин вице-президент, вы можете себе представить такую ситуацию: мы сидим с вами вот в этой уютной комнате, ведем дружескую беседу, а окопавшиеся за стеной коммунисты готовятся взорвать нас с вами?
Вице-президент рассмеялся, но смех был натянутый.
— При желании представить можно даже такую ситуацию, но мы же не за этим прислали вам на помощь свои дивизии. Поэтому вашу шутку я расцениваю как крайне гиперболическую.
Нгуен Као Ки согнал с лица сладко-вежливую улыбку.
— В нескольких километрах от этого дворца, господин вице-президент, находится одна из сильных баз коммунистов— район Кути. Мы просим, чтобы американское командование взялось за ее уничтожение.
— Простите, господин Ки, — сказал вице-президент, — мы помогли вам создать сильные, прекрасно вооруженные армию и полицию. Неужели они не могут справиться с внутренними врагами, окопавшимися, как вы говорите, рядом с президентским дворцом?
— Не могут, — откровенно признался премьер, — нет у них таких сил, чтобы справиться. Мы ведем аресты, но всех не арестуешь, да и что толку в арестах?
На память Нгуен Као Ки пришли протоколы допросов арестованных, «самых заядлых коммунистических агитаторов», как писал начальник полиции в сопроводи-гсльном письме. И что же говорят арестованные? «Мой муж был на рисовом поле. Полицейские схватили его и стали спрашивать, не знает ли он, где поблизости прячутся вьетконговцы, и нет ли у него сыновей, которые ушли с ними. Мой муж—‘простой крестьянин, откуда ему знать о каких-то вьетконговцах? Тогда полицейские стали его пытать, но он все равно ничего не мог сказать. И они его закололи штыком. За что?»
Нгуен Као Ки вспомнил, что на полях этой бумаги написал: «За то, что он коммунист. И жену бы отправить вслед за ним». Возможно, полицейские выполнили это распоряжение.
Или еще: «Мы тут живем с незапамятных времен. Мои отец, дед и прадед и все родственники работали на этой земле. Здесь лежат их кости и будут лежать, даже если эти дьяволы-янки и их вьетнамские прихвостни разворотят могилы своими бомбами, снарядами и танками. Я тоже буду здесь жить и ждать, когда уберутся проклятые янки. А если погибну от их бомб, то по край-
ней мере мои кости останутся на той же земле, в которой похоронены кости моих предков». Начальник полиции сделал к этому приписку: «Расстрелян как ярый коммунист». Премьер добавил: «Правильно!»
Ожили перед его глазами страницы протокола. Они вызывали серьезную тревогу. Люди, которые так думают, так говорят на допросах, — враги. Если победят, они не пощадят ни полицейского, который вел допрос, ни самого премьера. «Мы сеем столько, сколько надо, чтобы жить. У нас уже нет скота, американцы уничтожили наши плуги. Они пашут нашу землю бомбами и снарядами. Мы будем питаться травой и кореньями, будем есть землю, если придется, но никогда не оставим могил наших предков. И если надо, мы будем сражаться, и наши сыновья и внуки будут сражаться до тех пор, пока янки не уберутся с нашей земли». Старику, как сообщил полицейский, было около семидесяти лет. Его расстреляли. И правильно сделали. Разве таких можно переубедить? Полицейские и солдаты, навстречу которым выхо-eii дят вот такие старики и женщины с детьми на руках,
теряются, не решаются стрелять, а иногда и уходят с оружием в ряды Вьетконга. Тут только американцы могут сказать свое слово.
Эти мысли мгновенно пронеслись в голове Нгуен Као Ки, когда он отвечал на вопрос вице-президента.
— Психологический и национальный фактор, господин вице-президент, — добавил он, — еще не вытравлен из сознания солдат. Это наш недостаток, который мы стараемся исправить, внушить каждому из них, что враг — это не только вьетконговец с оружием в руках, но любой, кто заражен коммунистической идеологией. Такой, может быть, даже более опасен. Он выводит из строя солдат не винтовкой, а отравленными словами. И вы знаете, господин вице-президент, они пагубно действуют на серую массу вчерашних крестьян.
— Я вас понимаю, господин Ки. Постараюсь поговорить с нашими специалистами и помочь вам.
На совещании в штабе Уэстморленда вице-президент рассказал о беседе с премьером Ки и выразил удивление, почему американские спецслужбы и войска особого назначения до сих пор не покончили с коммунистической базой, находящейся под боком у Сайгона.
— Если мы будем равнодушно и спокойно наблюдать за событиями вокруг, то может наступить день,
когда коммунисты обоснуются даже в наших штабах, — сказал он.
— Я не уверен, господин вице-президент, — с солдатской прямотой сказал Уэстморленд, — что их нет среди нас.
— Что вы имеете в виду, генерал? Я что-то не понял вас.
— Предпринятое нами в конце прошлого года наступление на основные силы Вьетконга в зоне дороги номер тринадцать, несмотря на тщательную подготовку, окончилось неудачно. Судя по тому, как развивались события, противник не только был предупрежден о готовящейся операции, но и имел подробный план ее, включая схему расположения наших подразделений. Это позволило ему предупредить наш удар и нанести нам серьезный ущерб.
— Министр Макнамара рассказывал мне о вашей неудаче, но я не думал, что здесь сыграла роль утечка совершенно секретной информации. Вы проверили всех, кто имел к ней доступ?
— Очень ограниченный круг людей, стоящих вне всяких подозрений.
— Но тем не менее утечка произошла?
— В контакте с нами работают высшие вьетнамские офицеры, которых мы тоже не можем ни в чем заподозрить, да они и не были посвящены целиком в план операции, поскольку вьетнамским батальонам в ней отводилась десятистепенная роль.
— Тем печальнее, генерал, что сорвана операция, задуманная как чисто американская. Из этого надлежит сделать самый глубокий вывод.
— Мы сделаем, господин вице-президент, тем более что это не единственный пример.
— Что, есть и другие? — недовольным голосом спросил вице-президент.
— Да, сэр. Очень хорошо спланированная вторая операция с базы Фусань имела целью нанести сильный удар по противнику. Но авиационные силы и отряды морской пехоты попали пальцем в небо, хотя сами понесли потери. А операцией практически руководили генералы Райтсайд и Лэнсдейл. Расследование показало, что и здесь имела место утечка информации, но на каком участке — выяснить не удалось.
— Тем хуже, генерал, тем хуже. Я понимаю генерала Ки, беспокоящегося из-за того, что под боком у него,
да и у вас, генерал, находятся крупные силы противника, а вы почему-то миритесь с этим. Надо уничтожить этот нарыв, эту раковую опухоль, пока она не перекинулась на здоровое тело. Подумайте над этим, генерал.
— Конечно, господин вице-президент. Но я еще раз прошу вас — теперь вы знаете положение в Южном Вьетнаме досконально, — польстил Уэстморленд высокому гостю, — содействовать принятию решения о посылке дополнительного контингента войск. Без этого мы бьем растопыренными пальцами, а нужен мощный кулак Кассиуса Клея.
— Это я постараюсь сделать, генерал, только не ссылайтесь на чемпиона мира по боксу. Он, кажется, скоро предстанет перед судом за то, что отказывается приехать со своими кулаками вам на помощь. Придется вам обходиться без него.
После отъезда вице-президента Уильям Уэстморленд приказал бросить против мощной базы сопротивления — «железного треугольника Кути», как его называли сами жители, вторую бригаду 25-й американской дивизии. Когда командир бригады попробовал возражать, объясняя, что бригада понесла серьезные потери в последних боях и нуждается в отдыхе и пополнении, Уэстморленд не согласился с ним.
— Вот и пусть отдыхает под боком у Сайгона. Прибавим вам южнокорейский батальон, подбросим артиллерии. Но не позже чем через месяц, нет, — генерал посмотрел на календарь, — ровно через двадцать дней я хочу услышать доклад, что с коммунистами покончено. Этот вопрос может возникнуть на встрече в Гонолулу, а мне было бы очень неприятно, полковник, краснеть за вас.
Вторая бригада действительно получила мощное огневое подкрепление. Она расположила свои батареи по периметру района, взяв под прицел каждую общину, и начала планомерное их разрушение. За двадцать дней она выпустила 180 тысяч снарядов, не считая того, что при малейшем появлении признаков жизни над районом Кути появлялись вертолеты и сбрасывали свои бомбы, обстреливая каждую деревню из крупнокалиберных пулеметов.
