Ознакомительная версия.
Бронзовая фигурка отделилась от поплавка шасси, едва только тень самолета пробежала по катеру. Спустя пару секунд всплеск обозначил место падения, и к нему Саша вырулил катер.
Гром небесный и земной
— Но… — не находил слов Новик, помогая Якову взобраться на борт. — Как ты тут?…
Войткевич упал на деревянную решётку пайол со стуком мороженого мяса, блаженно потянулся на тёплой древесине. Сел, осмотрел ногу — пулевое отверстие приобрело лиловатый отлив, как вчерашний синяк — и только тогда, прочистив горло, сипло ответил:
— «Каком кверху», если ты заметил… — он изобразил коротким свистом своё падение с поплавка гидросамолёта.
— Заметил! — хохотнул Новик, чувствуя себя гораздо лучше в присутствии живого товарища. — А туда как попал?
— Вынырнул в нужном месте и в нужное время, — подышал на замок пальцев Войткевич. — Подвезли… Сам командир флотилии подвез…
Всего несколько минут назад командир 30-й флотилии кригсмарине корветтен-капитан Гельмут Розенфельд по деревянному мостку перебрался к трапу «Арадо», заглянул в грузовой отсек и разглядел внутри феерическое мерцание каменного круга с мозаичными петроглифами.
— Не могли замотать во что-нибудь? — недовольно буркнул Гельмут, поднимаясь по трапику в кабину, на сиденье стрелка.
Настроение было скверное донельзя. Мало того, что проникновение русских диверсантов на секретную базу не менее секретной флотилии, само по себе повод для головомойки. Так теперь и отпуск отодвигается за линию горизонта, скрывающую баронессу Die Nixe, уже заждавшуюся своего героического «Тритона», Des Molches.
«До чего дурацкая игра…» — в первый раз за весь день, но и то криво усмехнулся корветтен-капитан. Но тотчас же снова нахмурился. Вместе с баронессой, судя по всему, заждется его теперь, как девушка на берегу, и звание адмирала, непрозрачно обещанное папой Деницем… Donnerwetter!
— Чего ждём?! — пытаясь отвлечься от тягостных исчислений, прикрикнул Гельмут в спину пилота.
— Шлюз! — не оборачиваясь, ответил тот.
Впрочем, тотчас же взревел под пухлым капотом двигатель BMW, зачастил газетным шелестом пропеллер, и гидроплан, разогнав круги крупной ряби, стронулся в сторону выхода из грота. Когда-то вполне естественного, открытого солнцу и морю. Теперь же — освобождавшегося от серо-зелёных бутафорских скал, уходящих под воду.
До солнечного сияния открытой морской поверхности оставался десяток-полтора метров, когда из воды вырвалась бронзовая фигура пловца, двумя руками схватившегося за стальную распорку, как за цирковую трапецию…
— Адмирал, говоришь? — провёл Новик взглядом округлое хвостовое оперение лёгкого «Арадо», со свастикой на камуфляжных пятнах. — Жаль, уйдёт…
— Не пыли… — лениво поскрёб мокрую бороду Войткевич. — Куда он, на хрен, денется?
И в ответ на немой вопрос Новика, морщась, вынул из-за голенища сапога знакомый Саше портсигар и показал маленький коричневый свёрточек: «Den thermischen Zünder — Термические запалы».
— Сколько купал сегодня, а ни хрена! — горделиво подбросил свёрток на ладони Войткевич. — Загорелся…
— И чего ж ты им поджёг? — с сомнением поинтересовался Новик.
— Да как всегда… — пожал плечами Яков и приложил свободную ладонь к глазам козырьком. — Горловину бензобака. Три минуты откусил, две уже, наверное, прошли…
Вспышка бело-золотистого пламени на долю секунды опередила гром, пронёсшийся над морем. Кувыркаясь и разматывая за собой, как белую косу каната, дымный шлейф, гидроплан рухнул в море, подняв голубоватый столб воды и раскатив вместе со штормовой рябью во все стороны клубы пара.
— Ну, вот! — подмигнул Новику Яков. — Рождённый плавать летать не может… Подвези меня до берега, старший лейтенант, и убирайся, пока немцы тут под каждый камень не заглянули.
— Не понял? — нахмурился Новик, тем не менее, выворачивая в сторону Партенита. — А ты?
— Подберу Антошку Каверзева и обратно в лес.
— Я с вами, мало ли что…
— «Мало ли что» будет, если никто не доложит в разведштабе об итогах операции, — вздохнул Войткевич. — Возвращайся, Саша… — впервые обратился он к Новику по имени, без иронических выкрутас. — И, поверь мне, я тебе не завидую: пока отгавкаешься, пока пацанку выручишь… Да и себе тоже. Мне «Красная Звезда» прямо в дверях Особого отдела не светит. Пока там разберутся, что и почём, таким орденом украсят, что…
Яков Осипович не договорил.
Тяжко громыхнуло, и ещё, и ещё раз, во чреве горы.
В нескольких местах на чудовищной горбатой спине, там, где торчали тетраэдры вентиляции, в ясное небо взметнулись огненные столбы. Мгновением спустя пламя вырвалось и из щели входа в подземелье — будто сказочный Медведь ожил и дохнул пламенем. Затем — сизо-чёрным дымом.
А еще несколькими бесконечными секундами спустя, секундами, наполненными отголосками подземного грома, тысячетонная скала, самый «лоб» Медведя, откололась, соскользнула и просела, навсегда закупоривая вход в то, что ещё оставалось от подземелья…
Старший сержант Антон Каверзев дождался-таки латунно-солнечной вспышки с пряжки ремня Войткевича, и вместе они ушли в лес.
В следующий раз своим появлением Яков Войткевич озадачил Особый отдел подвижной группы Крымского фронта уже в апреле 44-го. Но к тому времени Яков Иосифович носил на груди орден Красного Знамени, коим был награждён по представлению Центрального штаба партизанского движения, за подписью самого Старикова. Обошлось без выяснений. Принял батальон — и вперёд, через Ялту на Севастополь. Иностранный отдел НКГБ так до конца войны, до хлопотливого комендантства гвардии майора в Венгрии, его и не спохватился. Скорее всего к счастью…
Старшего лейтенанта Александра Новика подобрал с «сухого», без капли горючего, бронекатера наш сторожевик в полусотне миль от Кавказского берега.
К 44-му майор Новик возглавил оперативный отдел разведштаба КЧФ, но, поскольку предпочитал действительно оперативную работу штабной, в очередной раз ввязался в рисковую операцию и в декабре того же года был комиссован по ранению. Он вернулся в Симферополь, к Насте…
Корветтен-капитан Гельмут Розенфельд получил долгожданное звание адмирала, но посмертно…
Капитан Мауро Вальди, в отличие от графа Альдо Ленцо и коммодора князя Боргезе, после войны не стал писать мемуары. Но за бокалом кьянти бывало вспоминал, как своевременным манёвром сберёг пару-тройку жизней своих моряков.
О своей сохранённой тогда жизни и о полудюжине русских он не говорил…
Находка мумифицированного трупа гауптмана «РОА» В. И. Иванова весьма озадачила гляциологов американской Антарктической станции «Фрешфилд».
Впрочем, информация эта бесследно канула в коридорах или архивах Пентагона…
По ошибке была успешно атакована эсминцем «Харьков» (примеч. авт.).
Штабу партизанского движения — своеобразному ГКО, главному командованию партизанских армий (примеч. авт.).
И все-таки обнаружили в 44-м трижды «утопленницу» у пирса в Констанце (примеч. авт.).
Октябрьский Филипп Сергеевич, вице-адмирал, затем (с 1944 г.) адмирал, командующий Краснознамённым Черноморским флотом и Севастопольским оборонительным районом.
Дурной тон, Надя, куда это годится? — (фр.)
Простите за… — (нем.)
Отлично! — (нем.)
Паяц — (итал.)
Армейский «кюгельваген». Собственно, «лохань» — его немецкое прозвище.
Быстроходный вооруженный паром, тоже средство десанта.
Вильгельм Фуртвенглер — выдающийся немецкий дирижёр, единственный среди немецких музыкантов-неевреев, который поднял голос протеста против изгнания из Германии музыкантов «не той национальности, которая нам нужна сегодня».
Образующая причина — (лат.)
Оберштурмфюрер Шеффер, зоолог, руководитель экспедиции «Аненербе» в Лхасу в 1938 г.
Род канатной швабры.
Ознакомительная версия.
